Короли Молдаванки - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Лобусова cтр.№ 31

Так что редких в это время прохожих совсем не удивила фигура одинокой женщины, застывшей возле решетки аптеки. Впрочем, ночь была настолько холодной, что прохожих на улицах почти и не было. Даже конные жандармы не заглядывали в этот богатый район.

И действительно, в доме Руссова, находящемся близко к Дворянской, Преображенской, Дерибасовской улицам, жили большей частью богатые и знатные люди. А потому здесь редко бывали пьяные драки, свары или прочие беспорядки, которыми славились все остальные районы города.

Так уж случилось, что сын аптекаря Поповского в ту ночь возвращался в экипаже из гостей – со званого вечера в доме миллионера Анатра, закончившегося далеко за полночь. Он направился в особняк на Преображенской, который семья Поповских занимала с самого начала сотрудничества со знаменитой аптекой.

Ночью была изморозь, предвестница близких морозов, копыта лошади скользили на круглых булыжниках, а потому двухместный экипаж, управляемый кучером, двигался медленно.

Поповский, выпивший изрядное количество дорогого шампанского, мирно дремал в углу экипажа, как вдруг лошадь поскользнулась, и пассажир стукнулся лбом. Чертыхнувшись, молодой человек потер ушибленное место и высунулся было из экипажа, чтобы взглянуть, что произошло, как вдруг увидел, что проезжает как раз мимо отцовской аптеки, возле решетки которой кто-то стоит.

Как все богатые предприниматели, получающие большие деньги с коммерческого заведения, Поповский страшно боялся воров. Он уже управлял отцовской аптекой и страстно мечтал о все более растущих доходах, а воры означали не только досадную помеху в работе, но и прямой убыток. Аптеку грабили ночью уже несколько раз. И каждый раз воры взламывали дорогостоящую решетку, вводя хозяев аптеки в досадный, не предусмотренный расход.

А потому молодой Поповский, чью кровь заметно горячили еще не выветрившиеся пары шампанского, вытащил из кармана маленький пистолет, который всегда носил с собой, и велел кучеру ехать к аптеке. Он сам, лично, решил прогнать воров, проявив немыслимую лихость и героизм.

Надо сказать, что в обычных, так сказать, трезвых условиях молодой наследник аптечного дела никогда бы не осмелился на столь глупый поступок. Как минимум, он побежал бы за жандармами в соседний полицейский участок на Преображенской. Но в ту ночь обилие шампанского настолько изменило его поведение, что он решил проявить несвойственный ему героизм. Явной глупости воспротивился даже кучер, попытавшийся вмешаться, но воодушевленный приключением Поповский принялся размахивать пистолетом и кричать, что немедленно начнет стрелять. Причем прямо в спину кучера. Делать было нечего, и кучер, крестясь свободной рукой и шепча «Отче наш», повернул к аптеке.

Уже подъехав к месту Поповский разглядел, что возле решетки стоит женщина, похоже, пожилая. «Наводчица или пьянчужка», – решил про себя он, выпрыгивая из экипажа. Перепуганный трезвый кучер, которому категорически не нравились подобные происшествия в начале четвертого ночи, покорно следовал за Поповским.

– Эй, мадам! Аптека закрыта! – закричал молодой человек, размахивая пистолетом, – закрыта аптека, говорю! Приходите утром!

Но женщина не шевелилась. Во всей фигуре ее была какая-то странная, неестественная напряженность, особенно в раскинутых в разные стороны руках, которые прямо-таки вплелись в железные прутья решетки.

Протрезвевший Поповский оценил ситуацию: беспроглядная тьма вокруг и ни единой живой души, за исключением трясущегося кучера. Даже фонарь, казалось, горел более тускло, оставляя так мало света, что в нем ничего нельзя было разглядеть. Усилившийся порыв ветра качнул его, разбрасывая тусклые лучи света по сторонам, и в тот же самый момент раздался протяжный, пронзительный скрип, перевернувший Поповскому всю душу.

Он попятился. Скупые лучи осветили рисунок на ткани юбок женщины – это был тканный золотом набивной шелк, больше подходящий для обоев, чем для юбки. К тому же ткань была намотана как-то беспорядочно, небрежно. Подобной одежды Поповскому не доводилось видеть никогда. «Пьянчужка, в канаве вывалялась», – решил про себя он и повторил, правда, уже не так громко:

– Уходите, мадам!..

Никакой реакции на его слова не последовало. Неожиданно расхрабрившись, Поповский подошел ближе, и…

Руки, неестественно желтые руки были привязаны к решетке пеньковой веревкой. В тусклом свете отчетливо проступали витки пеньки. К тому же это была не юбка и не платье – человеческая фигура была просто вся, с ног до головы, замотана в ткань.

Поповский похолодел. Ткнул стволом револьвера в спину женщины. В тот же самый момент ее голова запрокинулась назад.

Отскочив назад, Поповский издал такой звук, который перебудил всех в округе. Оно и было понятно: у женщины было перерезано горло, причем так глубоко, что голова ее просто завалилась назад, на спину, держась на полоске кожи. И при ближайшем рассмотрении было понятно, что это вовсе не женщина, а мужчина, и к тому же пожилой мужчина, завернутый с ног до головы в яркую ткань, с руками, привязанными веревкой к решетке. А на руках… На обеих руках не было пальцев. Они были отрезаны по основание – на этих местах отчетливо виднелась черная, запекшаяся кровь.

В полицейском участке на Преображенской белого как мел Поповского пришлось отпаивать кофе с коньяком. Было около 7 утра. Аптеку огородили жандармы. Труп с решетки уже сняли и увезли в анатомический театр, а к месту происшествия слетелось все городское начальство. В этот день аптеку велели не открывать.

– Кто… Кто… кто он такой!.. – стучал Поповский по тонкому стеклу чашки. – Почему… почему так!.. – При этом в его голосе вопросительной интонации не наблюдалось.

В комнату, где и без того толпилось много жандармов, вошли еще двое – пожилой мужчина с лицом без всякого выражения и красивый, но чересчур бледный молодой человек с растерянными глазами, его нелепый вид дополняли непричесанные темные волосы, свисавшие каким-то совсем уже неопрятными вихрами.

– Полицейский следователь по особо важным делам Егор Полипин, – отрекомендовался Поповскому пожилой. – Что вы можете сообщить?

– Я уже все рассказал, и не один раз, – занервничал Поповский, – и ваши люди записали всё в протокол. Кто это сделал… такое?

– Протокол читал, – как бы соглашаясь, кивнул головой Полипин, – а насчет того, кто сделал… Вы слышали за Людоеда?

– Этот жуткий убийца, который орудует в городе? Слышал, конечно. Вся прислуга об этом говорит. Подождите… – Поповский как будто подбирал слова. – Вы хотите сказать, что этого человека убил Людоед?

– Уже третья жертва, – подтвердил Полипин. – И каждый раз одно и то же: глубоко перерезано горло, отрезаны пальцы и внутренние органы выпотрошены. Грандиозный шухер!

– Какой кошмар… А почему ткань?

– За это как раз вы можете нам сообщить.

– Я?! Почему я?! – Поповский был перепуган так, как не пугался никогда в жизни, и было отчего.

– Вот визитка, которую мы нашли в вашем бумажнике. – Полипин демонстративно аккуратно положил на стол позолоченный прямоугольник картона (как только Поповский оказался в полицейском участке, у него сразу же отобрали бумажник). – А вот эту визитную карточку, – положил он еще один кусочек картона на стол, – мы нашли в кармане сюртука трупа. И что? Видите, визитки абсолютно одинаковые! Так что вы можете нам за это сообщить?