Художник Оскар Рабин. Запечатленная судьба - читать онлайн книгу. Автор: Алек Эпштейн cтр.№ 23

Оскар Рабин на выставке в павильоне «Пчеловодство», 1975 г. Фото Игоря Пальмина

13 февраля 1974 года из Советского Союза был выслан Александр Исаевич Солженицын (1918—2008), еще раньше разрешение на эмиграцию получил только вышедший на свободу Андрей Донатович Синявский; начиная с 1971 года, десятки тысяч людей – впервые в советской истории – ежегодно выезжали в Израиль (с конца 1973 года все большая их часть направлялась в США и другие страны Запада). Власти стали рассматривать эмиграцию своих идейных противников как приемлемое и вполне удобное решение проблемы. В 1975 году предложение уехать из страны было сделано Александру Давидовичу Глезеру, которому удалось переправить за рубеж большую коллекцию живописи и графики художников второй волны нонконформистского искусства, собранную им за десять лет (эти работы А.Д. Глезер на протяжении многих лет выставлял повсюду где мог, и он более, чем кто-либо другой, способствовал популяризации русских авторов во Франции и других странах Западной Европы и в США). Из инициаторов беляевского вернисажа в эмиграции оказались восемь человек, в том числе Виталий Комар, Александр Меламид и Василий Ситников, которые эмигрировали в США; Юрий Жарких, Валентин Воробьев, Лидия Мастеркова, Оскар и Александр Рабины переехали во Францию.

В 1976 году Оскар Рабин был исключен из Горкома графиков, что способствовало закреплению за ним статуса «тунеядца»; Рабин в любой момент мог быть отдан под суд и сослан в отдаленные районы СССР; обвинения в тунеядстве были предъявлены и его сыну Саше, который мог быть повторно призван в армию (в восемнадцатилетнем возрасте он был призван, но, будучи на службе, серьезно заболел и через два месяца был освобожден от службы по состоянию здоровья). «Было понятно, что власти будут усиливать давление на нас, с тем чтобы заставить нас либо принять условия игры, неприемлемые для художников-нонконформистов, либо вообще эмигрировать из страны. Время от времени нервы сдавали, и мы вспоминали, например, об Олеге Целкове, который хотел эмигрировать и у которого было приглашение на три месяца во Францию. Однако сами мы эмигрировать все же не собирались. При этом, когда наши друзья (тот же Целков, Юра Жарких, Иосиф Киблицкий) посещали ОВИР [Отдел виз и регистраций, существовавший в рамках структуры органов внутренних дел с 1935 до 1993 год, после чего был реорганизован], то тамошний начальник К.И. Зотов все время говорил им про меня и спрашивал, когда же я приду. Мне давали явные намеки на то, что мне лучше эмигрировать», – рассказывал Оскар Рабин Клод Дей ¹⁶⁶. Юрий Жарких из-за преследования властей был вынужден эмигрировать в Германию, а затем во Францию, в которой он живет и работает уже более тридцати лет; в 1977 году во Франции обосновался и Олег Целков. Иосиф Киблицкий более четверти века провел в ФРГ, в настоящее время проживает в Германии, часто посещая Санкт-Петербург. Семья Рабиных, боясь за будущее Саши, который преследовался за «тунеядство» и которого постоянно вызывали в военкомат, стала запрашивать приглашение для младшего Рабина и его семьи в Израиль. Затем и сам Рабин получил оттуда письмо – по его словам, от имени Ханны Осдом, о которой ему ничего не было известно, как и о маленьком городе, где она проживала. «Я не знал, как и почему именно сейчас ко мне пришло это письмо. Возможно, постарался кто-то из друзей. Может, это было простое совпадение. Однако, как бы то ни было, к этому моменту я уже решил уехать на Запад, поэтому письмо из Израиля отправилось в дальний ящик стола. К этому моменту у меня уже было приглашение на три месяца из Западной Германии. Одна немецкая семья, проживавшая в Москве, предоставила нам его, и мы берегли его, просто на всякий случай» ¹⁶⁷. Благодаря супруге Иосифа Киблицкого, немке из Западной Германии, которая работала в консульстве и стремилась уехать на Запад вместе с мужем, приглашение в Германию было получено и для Валентины Евгеньевны. Разрешения на выезд из СССР их семье были быстро даны, однако речь шла не об эмиграции, а о длительной поездке за рубеж в статусе советских граждан.

Получив выездные визы, семья из трех художников столкнулась с проблемой вывоза своих картин. Оскару Рабину было сказано, что он имеет право взять с собой три картины, пять гравюр и несколько рисунков. Он, однако, хотел вывезти больше своих произведений, надеясь их представить и, возможно, продать на Западе.

Сотрудница Министерства культуры сообщила художнику, что отступить от установленных нормативов невозможно. Рабин возразил, что эти нормы не могут на него распространяться, поскольку в СССР он лишен официального статуса художника; помимо этого, он не являлся членом какого-либо санкционированного творческого союза, и за двадцать лет работы ни один государственный музей или художественный фонд не приобретал его произведения.

Оскар Рабин и Валентина Кропивницкая с сыном Сашей, Париж, 1993 г. Фото из архива Оскара Рабина

До эмиграции О.Я. Рабиным было создано около семисот полотен. Он хотел вывезти восемнадцать своих картин, три картины Валентины Евгеньевны, семь картин Саши и их рисунки. После напряженных переговоров работы Валентины Кропивницкой и Саши было разрешено вывезти, однако несколько картин самого Оскара Рабина были объявлены «невыездными»: «Паспорт», «Помойка № 8», «Улица Пресвятой Богородицы», еще одно из полотен с избами, снятое с выставки на ВДНХ, а также одна из недавно законченных работ – «Колесо обозрения вечером». За вывозимые собственные работы О.Я. Рабин должен был заплатить 1700 рублей таможенных платежей.

Еще одной проблемой стала транспортировка картин. Г.Д. Костаки пытался помочь О.Я. Рабину и связался с советской компанией-перевозчиком, которой пользовались иностранцы ¹⁶⁸ (подобным образом Георгий Костаки уже помогал Олегу Целкову), но она отказалась от сотрудничества. О.Я. Рабину удалось договориться с ОВИРом о вывозе своих картин в отдельном купе того же поезда, на котором планировали ехать он сам с супругой и сыном. После долгих приготовлений семья Рабиных покинула СССР через Брест. До Бреста их сопровождал Иосиф Киблицкий, который вез с собой дополнительные деньги на случай непредвиденных обстоятельств; было согласовано, что если все пройдет хорошо и деньги на границе не потребуются, он отдаст их дочери Оскара Рабина и Валентины Кропивницкой Кате, остававшейся в Москве. На границе все прошло без сложностей, даже не потребовалось разворачивать картины, которые они везли.