Удары судьбы. Воспоминания солдата и маршала - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Язов cтр.№ 70

Я расспросил Кузнецова о функциональных обязанностях этого управления, но свое согласие давать не торопился. Одно дело – командовать и совершенно другое дело – подбирать, расставлять офицерские кадры на весьма высокие должности.

Примерно через месяц поступил приказ министра обороны о моем назначении, а также об утверждении на должность командующего 4-й армией генерал-майора В.К. Кирилюка.

С прилетом в Москву поехал в госпиталь. Екатерина Федоровна обрадовалась: скоро я заберу ее из госпиталя. Жизнь наладится. В Подмосковье прекрасный климат.

Дочь училась на третьем курсе, предстояло перевести ее в один из мединститутов в Москву. Проблемы… Проблемы…

Обратился к заместителю министра обороны генералу армии С.Л. Соколову, у него в резерве была квартира. Одну проблему решил. Оставалось слетать в Симферополь и перевести Елену во Второй московский медицинский институт.

Приехала родственница Екатерины Федоровны из Боровичей, помогла оборудовать квартиру. Жена приободрилась, повеселела, кое-что делала даже по дому.

Я улетел в командировку в Забайкалье, затем на Дальний Восток, потом выехал в Группу советских войск в Германии. Когда вернулся, Екатерина Федоровна недомогала, по-прежнему не хотела ложиться в госпиталь. И только в октябре согласилась.

Новый, 1975 год мы с Леной встречали вдвоем. Нарядили елку, каждый день вечером ездили в госпиталь. Екатерина Федоровна как-то сказала: «Старый Новый год встретим вместе». 13 января мы поехали к ней. Она успокаивала доченьку, пыталась улыбаться, и мы окрыленные вернулись домой.

Приехали, минут через тридцать звонок. Я беру трубку: «Говорит старшая медицинская сестра. Екатерина Федоровна умерла».

Она лежала в постели еще не остывшая, с поседевшими от облучения волосами, на щеках от высокой температуры еще теплился румянец. Не скрывая слез, мы с доченькой долго стояли молча. Кому что скажешь?

Очередной удар судьбы. У русских людей помогать в горе – черта самая необыкновенная, добрая. Когда мы возвратились на Мосфильмовскую, выяснилось, что к нам уже приехали Фаина и Владимир Никитины, А.Г. Крысов и многие другие товарищи из Главного управления кадров. Распределили, кто чем будет заниматься. Один давал телеграммы родственникам, кто-то занялся гробом, оградой.

Прилетели знакомые из Крыма, из Киева, а из Сибири прилетела моя мать Мария Федосеевна, сестры и брат. Из Боровичей приехала мать Кати Татьяна Андреевна. Впервые две матери встретились, Татьяне Андреевне было уже за восемьдесят, а моей матери шел 71-й год. Прилетел из Мурманска Игорь. Ритуальный зал в госпитале казался мрачным заточением, а дорога на Востряковское кладбище уж очень короткой. О свежести могилы две недели напоминали незамерзшие цветы, была такая мягкая зима.

Похоронили по-христиански, и поминки были, и девять дней отметили, и сороковины. Мы кашеварили с Еленой и плакали…

«В кадрах решают все!» – говорят военные. Мне всегда казалось, что офицеры продвигаются по службе благодаря своим способностям. Но в армии важно, где ты служишь. Одно дело – служить своему отечеству в Крыму, другое дело – в Забайкалье, в Группе войск в Германии или на Камчатке, в Подольске под Москвой или на Памире.

С прибытием в Главное управление кадров я представился генерал-полковнику И.Н. Шкадову. О нем я был наслышан, но лично мы знакомы не были.

Когда я уходил с полком с Кубы, он прибыл туда старшим военным советником, и многие, прибывшие с Кубы, говорили: пользовался большим авторитетом у Фиделя и Рауля Кастро.

Встретил меня Иван Николаевич кубинским приветствием: «Буэна диа, компаньеро!» Беседовали о кадрах. Иван Николаевич в качестве примера привел генерала армии И.Д. Черняховского. Он выступил на театре военных действий командиром танковой дивизии в звании полковника. Танковая дивизия сражалась в районе Лиепаи, отступая, вела арьергардные бои до Новгорода. Сохранила и танки, и личный состав, более того, закрепилась на выгодных рубежах. Вскоре Ивана Даниловича назначили командиром корпуса, затем командующим 60-й армией, а в 1944 году он уже командовал фронтом. Другой яркий пример: командующий Северным флотом контр-адмирал А.Г. Головко, в 35 лет он взвалил на себя груз ответственности за судьбу Родины.

Интересно проследить возраст командиров в годы войны. Полками командовали уже в 28 лет, а многие командующие армией не разменяли и четыре десятка. И каждый день нагрузки: моральные, физические, никакой поблажки на молодость. Вчерашние десятиклассники, выпускники ремесленных училищ занимались конструированием новейших видов вооружения. Не зря американские корреспонденты писали, что русский сержант Михаил Калашников вооружил весь мир. Устинов потом признался, что, к своему стыду, он впервые узнал, что изобретатель АК-47 и в зените славы всего-навсего был капитаном. К сожалению, новое поколение нынче выбирает не Родину, а пепси. Нет, никогда не носил Михаил Тимофеевич костюма-тройки, и первое, о чем подумали заокеанские знаменитые оружейники, познакомившись с легендарным конструктором АК-47: «Надо бы скинуться на костюм для этого русского. Уж больно простенькая у него одежонка, не тянет на знаменитость».

В юности Михаил Тимофеевич писал стихи, он даже признался: «Я бы стал поэтом, если бы не война». Пронзительные строки я нашел в исповедальной книге Михаила Калашникова ^[23]:

«Иногда мне хочется крикнуть, да так, чтобы меня услышали многие-многие мальчишки в нашем Отечестве: «Дорогие мои, хорошие! Не завидуйте тем, кому богатые родители купили дорогую игрушку! Поднимите запыленную железяку у себя под ногами, оботрите ее, помаракуйте, поколдуйте над ней. Подумайте, что можно из нее сотворить. Согрейте ее своими ладошками, дыханием своим, сопением – уж она-то ответит вам благодарностью!»

И действительно, еще рановато нам говорить: «Прощай, оружие!» Суперсовременными стервятниками «Стелсами» ощерилось воинство НАТО на сербов, на славянское братство. Так и порывается душа прокричать: «Поднимайте, русские мальчишки, будущие гении, железки под ногами. Самое время мараковать и дерзать. Вороги уже стоят на пороге нашего общеславянского дома. Не зарывайте свой талант в дурман наркоты». Как же нам должно быть стыдно, что Москва превратилась в мировую столицу американского джаза, зато песни славян подвергнуты остракизму.

Нет, не была молодость помехой и для Льва Кошкина, больше известного в академических кругах как теоретик философско-технологического направления в науке – «роторные линии». Работал Лев Николаевич в столице подмосковных оружейников, городе Климовске. Многие местные конструкторы вспоминают, как Леву Кошкина, молодого наладчика, вдруг «засекретили», да так, что какое-то время подмосковные электрички проходили мимо станции с поэтическим названием Весенняя. Никто даже не догадывался, что здесь разрабатываются технологии третьего тысячелетия. Лишь лимузины членов политбюро, которые частенько челночили от древних стен Кремля в Климовск и обратно, в Министерство обороны, напоминали о том, что кто-то приезжал посоветоваться с Кошкиным, с его коллегой Виктором Максимовичем Сабельниковым.