Людмила Гурченко - читать онлайн книгу. Автор: Анна Ярошевская cтр.№ 2

Марк Гурченко добровольно ушел на фронт. У него был непризывной возраст, а также инвалидность — две грыжи на животе. Таким вот образом сказалась работа на шахте. Операция ему не помогла, более того, строго запрещалось поднимать тяжелые вещи. Но, Марк Гаврилович, несмотря на запреты, то и дело брался за тяжести, одна только его гармошка весила 12 килограммов. Елене Александровне на тот момент было всего 24 года, она очень боялась остаться без супруга и переживала его добровольное решение защищать Родину:

— Марк, что же нам делать? Что с нами будет? Я боюсь!

— Не бойся, Лялюш! Ты умная девка! Все сможешь, а дочь тебе поможет! Не бойся! Жизнь есть жизнь! А я больше не могу ждать! Пойду защищать страну. Ну, с Богом…

Уходя, он забрал с собой гармошку. Ну, как? Как же без нее? И, казалось, с папой и с этой задушевной гармонью ушло детство, ушла беззаботность и то ощущение, первомайское ощущение жизни и грядущей радости!

После того, как папа ушел, Люся вместе с мамой стала в очередь на эвакуацию. В первую очередь, эвакуировали фабрики, заводы и предприятия. Родители числились за Филармонией, имеющий строгий и ограниченный лимит на эвакуацию. Люся и Леля просидели на вокзале с чемоданами несколько часов, после чего, оставив всякую надежду, вернулись домой.

Люся, частенько стоя на балконе, наблюдала за немецкой частью и ее жизнью. По утрам немцы делали зарядку и бегали по кругу. Через год Люсе предстояло поступить в первый класс. Она и сама еще 10 лет будет бегать по этому самому кругу на уроках физической культуры. А пока шла война… и пока девочка наблюдала, как немцы строятся, читают приказы и распоряжения, едят из котелков. По вечерам они играли на губной гармошке, пели, обнявшись, и очень громко и заливисто смеялись. «И что же в этом смешного? Почему им весело?» — недоумевала будущая артистка.

Так, однажды, продолжая свой «контроль за обстановкой», Люся увидела, как один немецкий солдат направился со своим котелком куда-то в сторону. Нагнувшись, сколько есть сил, девочка поняла, что этот самый котелок был отдан ребенку. Немедленно спустившись вниз, на улицу, Люся увидела целый ряд детей, стоявших в очереди за «проявлением доброты немца», не иначе! Уже на следующий день там была и она, скромно держа в руках маленькую кастрюльку.

Тут же вспомнились папины слова: «Дочурка, ничего и никого не бойся! Делай свое дело! Не бойся! Актриса не должна бояться — она должна «выделяться»! Пусть другие молчат и боятся, а ты — должна выделиться! В обязательном порядке! Это твоя профессия, детка моя!».

Делать нечего! Стоять и жалобно смотреть, выпрашивая взглядом? Нет! Надо зарабатывать! Надо «выделяться»!

Тут немцам на ужин получили свои вечерние порции. Мммм… это ароматный фасолевый суп! Как же хотелось есть! Люсю трясло от неизвестности и желания что-то предпринять! Непременно!

— Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой, выходила на берег Катюша, на высокий берег, на крутой! — слышался дрожащий, но в то же время сильный и мощный детский голос.

Зрители, в лице немецких солдат, аплодировали. Люсе было приятно! Как давно никто не «благодарил» ее за блестящее выступление, за «концертик»! Домой она возвращалась счастливая, и с кастрюлькой, доверху наполненной супом. У Люды появилась уверенность, что теперь она маму не оставит голодной! Теперь она тоже будет работать. И зарабатывать!

Кроме того, именно этот период научил девочку разбираться в людях, понимать кто добрый, а кто — нет. Молодым немцам не стоило попадаться на глаза, некоторые из них демонстративно на глазах у голодной детворы выбрасывали свою еду в мусорные контейнеры, а вот среди тех, кто постарше, наоборот, встречались весьма добрые солдаты, которые оживлялись при появлении артистичной Люси. Они даже именовали ее на свой манер — Лючия.

23 августа 1943 года настал долгожданный день — в Харьков вошла Красная Армия. За полгода она словно полностью переродилась — танки, машины, солдатские формы, как «с иголочки», новые скрипучие сапоги. Жители дарили солдатам огромные букеты акаций. Этот чудный запах был повсюду! Запах освобождения!

1 сентября 1943 года Люся потупила в первый класс школы № 6. Это была украинская школа, находившаяся практически под балконом дома, русская же находилась в нескольких кварталах от дома. Все предметы, как и полагается, велись на украинском языке. Поначалу Люся с трудом понимала слова учительницы, а иногда ее речь и вовсе вызывала смех у детей.

Эта школа была подготовлена к занятиям всего за одну неделю. Парты, доска, книги, учебники, тетради, даже мел — не было ничего. В то время требования в школах были нестрогими — Люся готовила уроки редко или вообще не готовила.

Мама, Елена Александровна, устроилась на работу в кинотеатр имени Дзержинского. Она была ведущей джазового оркестра, который выступал перед публикой перед началом каждого киносеанса. Не удивительно, что Люся после занятий в школе тут же отправлялась в кинотеатр, приводя с собой полкласса. Такие картины, как «Иван Грозный», «Истребители», «Аринка», «Два бойца» и, конечно же, «Большой вальс» они смотрели не один десяток раз. Все киношные песни, все диалоги, все мотивы закадровой музыки — Люся знала все практически наизусть. Именно кино — источник тех мелодий, которые она подолгу напевала. А Карла Доннер… Ах, как же она была красива, как она была прекрасна! И как прекрасен был ее высокий голос. Люся то и дело напевала ее партии, воображая себя великой актрисой.

Девочку однажды даже выгнали из класса, потому что она уснула прямо на уроке, а во сне она напевала любимые мелодии и партии. Она даже не заметила, что спит. Она пела! Просто пела! Она жила!

— Гурченко! Вышла из класса! В коридоре и допоешь! Что же это такое? Поет, танцует… — ворчала учительница.

А осенью 1944 года Люда поступила в музыкальную школу имени Бетховена. Накануне этого значимого события для будущей артистки, Марк Гаврилович прислал посылку — юбочку и блестящую кофточку, с рукавами-фонариками. Нарядная Люся, да и еще с огромным белоснежным бантом на голове предстала перед экзаменационной комиссией.

Когда они с мамой вошли в здание музыкальной школы, то увидели целую очередь ребятишек и их мам или бабушек. Ожидая своего «часа» Люся очень нервничала, параллельно изучая правила приема: спеть песню, повторить музыкальную фразу, которую играли на фортепиано, отбить в ладоши представленный ритм. «Всего-то!» — подумала девочка, но нервничать, тем не менее, не переставала. Ребятишки в качестве песни исполняли что-то вроде «Чижика-пыжика» или «В лесу родилась елочка». Возмущению будущей актрисы не было предела! Как такое возможно? В девять лет пора знать вещи и посерьезнее!

Когда же подошел черед Люси, она задала вопрос комиссии:

— Что пожелаете услышать: лирическую композицию, патриотическую или о любви? Могу исполнить песню с жестикуляцией!

— С жестикуляцией — манерно повторила девочка.

— Это интересно! Ну что ж, давайте с жестикуляцией! — оживилась комиссия.