Москва и Россия в эпоху Петра I - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Вострышев cтр.№ 83

Граф Борис Петрович Шереметев (1652-1719)

Точно стая бакланов, плыла царская флотилия по широкой бурной Ладоге. Там, где в древние дни отважно хозяйничала удалая новгородская вольница, теперь ее правнуки, не менее лихие, продвигались под стягом самодержца отвоевывать свои старые насиженные гнезда. Преображенские и семеновские мундиры заменили блестящие латы предков. Царь стоял в передовом, самом вместительном карбасе. Зрительная трубка, кажется, замерла в его руке. Вдруг она дрогнула.

– Вижу, вижу, – прошептал Петр восторженно.

– Что видишь-то, государь? – спросил, щурясь вдаль, Меншиков.

– Орешек, наш старый Орешек. Ишь, какой жесткой скорлупой они его облепили. Стены-то соединены с семью башнями для фланговой обороны. Придется, Данилыч, сильно поднатужиться, чтобы разгрызть эту скорлупу!

– Разгрызем, государь, не поморщимся!

Шведская крепость уже ясно виднелась с озера. На ее стенах зашевелились, видимо, заметив русских. Вот взвился белый дымок. Раздался грохот, и ядро с брызгами погрузилось в воду.

– Салютуют, – пошутил государь и, взмахнув шляпой, прибавил: – Ждите меня!

Опять дымок с крепости, и второе ядро упало вслед за первым в воду. Третье чуть не задело царя, обдав всех брызгами.

– Руль налево, – скомандовал Меншиков, и флотилия взяла слегка в сторону, чтобы уберечься от напрасных потерь.

– Чуют ли вражьи дети, что я сам здесь? – задумчиво сказал государь, вынул карту и, развернув ее на коленях, указал Меншикову на известное место. – Вот тут, пониже Нотебурга, укрепилась армия Шереметева. Туда нам надо волоком перетащить наши карбасы. Возьми с собой людей, да посмышленее, и разыщи удобный волок. Я же здесь посторожу, а потом и сам явлюсь с задними.

На другой день чуть свет потянулись люди в обход по точно намеченному пути. Они тащили по топкому болоту и карбасы, и артиллерию, изо всех сил помогая маленьким выносливым лошадкам, добытым в Повенце. Тишина была мертвая. Исчезли с горизонта, точно в воду канули, напугавшие шведов белые паруса. Они никак не могли понять: кто и зачем приходил их осматривать?

А тем временем, крадучись, обходили крепость молодцы Меншикова. Когда по расчету они должны были оказаться у шереметевской стоянки, царь поспешил вперед. Солдаты Шереметева стояли в прекрасно устроенном лагере, они установили просторную царскую палатку, над которой развивался флаг с государственным гербом. Борис Петрович Шереметев приветствовал царя во главе полков.

– Здорово, ребята! – повторял государь, зорко озирая ряды.

– Будь здоров, царь батюшка! – отвечали войска.

К 1 октября крепость уже обложили с четырех сторон, были готовы к бою две мортирные и две пушечные батареи. Первой мортирной батареей командовал сам государь в чине капитана. Шереметев послал спросить у шведского коменданта, на каких условиях он сдаст крепость. Но комендант Шлиппенбах ответил заносчивым отказом. Шереметев вспылил и приказал открыть огонь из всех орудий. Несколько дней продолжалась убийственная канонада. То тут, то там загоралась шведская твердыня от русских бомб. Наконец, взвился давно желанный белый флаг, и от крепостных ворот отчалила ладья с барабанщиком-парламентером.

– Пардону запросили, – благодушно заметил фельдмаршал.

– Ну, теперь он, пожалуй, вздорожает, – сказал государь, принимая письмо от парламентера.

Он судорожно сорвал печать и вскрикнул от удивления. Подскочил Ягужинский, вопросительно глядя на Петра.

– Письмо-то женское! – пояснил удивленный Петр.

Все окружающие переглянулись, им очень хотелось рассмеяться. Но удержались – придется ли их смех государю по нраву?..

– По всему видно, что комендантша и шведские офицерши куда какие ловкие персоны! – благодушно заговорил Петр. – Думают, что мы, русские варвары, истории не нюхали. Ну, пусть убедятся, что ошиблись! Пиши, Павлуша, что позволяю им оставить крепость и вынести на своих спинах, подобно добрым женам вельфов, своих мужей, отцов и сыновей. Не отставать же мне в великодушии от императора Конрада, первого из Гогенштауфенов!

Получив насмешливый ответ, шведы пришли в отчаянную ярость и в продолжение нескольких дней вели пальбу пуще прежнего. Русские отвечали тем же. Наконец, 7 октября собрали охотников для приступа, раздали им лестницы. Ночью в крепости вспыхнул пожар. Пока гарнизон старался его потушить, дали сигнал к приступу. Солдаты на лодках в три часа утра устремились к крепости. Шведы отбили первый натиск. Тогда князь Голицын повел семеновцев, а Карпов – преображенцев. Ожесточенный бой длился больше 12 часов. Князь Голицын приказал убрать лодки, чтобы отрезать отступление своим солдатам. Меншиков, поняв, что, несмотря на геройство, русским не совладать со шведами, бросился с охотниками-бомбардирами на помощь. Участь шведов была решена. Комендант запросил пощады. Бесстрашный и упорный в бою, Петр был великодушен ко всем падшим и бессильным.

Шведская твердыня взята! Теперь Нева опять течет по русскому руслу! Царь выполнил свой долг перед родиной. Побежденному врагу было позволено покинуть крепость с почестями: взять с собой четыре пушки и выйти с распущенными знаменами и барабанным боем.

Шведы навсегда потеряли когда-то дорого доставшуюся им русскую землю. Царь горячо благодарил своих славных сподвижников, награждая всех, от полководцев до рядовых солдат. В память этого славного дня были выбита медаль. На одной ее стороне был помещен портрет государя, на другой – бомбардировка города-крепости и надпись: «Был у неприятеля 90 лет».

К Виниусу в Сибирь Петр писал: «Правда, что зело жесток орех сей был, однако ж, слава Богу, счастливо разгрызен. Артиллерия наша зело чудесно дело свое исправила». Апраксину же отписывал подробнее: «Объявляю вашей милости, что с помощью победодавца Бога крепость сия, по жестоком и чрезвычайно трудном и кровавом приступе, сдалась на аккорд ^[36]… Истинно вашей милости объявляю, что чрез всякое мнение человеческое сие учинено и только одному Богу в честь и чуду приписать должно».

Осматривая крепость со своим штабом, государь, обернувшись к Меншикову, сказал:

– Ну, Данилыч, вот тебе дело: губернаторствуй здесь, преврати развалины в знатную русскую крепость. Это ведь ключ из Ладоги, с самого дальнего севера в нашу, теперь родную Неву, к нашему морю… И да будет отныне эта крепость называться Шлиссельбургом, и послужит она нам твердой опорой к заселению здешней местности и покорению всей дельты Невы под пяту русского владычества.

– Аминь, аминь, аминь, – отвечали, крестясь, сподвижники, птенцы гнезда Петрова.

Государь приказал прибить к шпицу главной крепостной башни ключи, врученные ему Шлиппенбахом. Стоя перед картой Балтийского побережья, он восторженно повторял, указывая на то место, где Нева впадает в море: