Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Альберт Шпеер cтр.№ 67

Гитлер перестал покупать картины после того, как доктор Ханс Поссе, его агент по формированию коллекции Линца, был назначен директором Дрезденской галереи.

Прежде Гитлер выбирал себе картины по аукционным каталогам, и иногда его подводила привычка поручать приобретение определенного предмета двум или трем конкурирующим торговцам. Случалось, что он по отдельности инструктировал и своего фотографа Генриха Хоффмана, и одного из посредников набавлять цену без ограничений. В результате оба его агента бесстрашно сражались друг с другом, когда другие участники аукциона уже давно вышли из игры. Это продолжалось до тех пор, пока берлинский аукционист Ханс Ланге не привлек мое внимание к странной ситуации.

Вскоре после назначения Поссе Гитлер показал ему свои прежние приобретения, включая коллекцию картин Грюцнера. Показ происходил в бомбоубежище Гитлера, где он хранил свои сокровища. Для Гитлера, Поссе и меня поставили кресла. Ординарцы-эсэсовцы приносили картины одну за другой. Гитлер расхваливал свои любимые полотна, но на Поссе не действовали ни высокое положение фюрера, ни его искренняя доброжелательность. Объективный и неподкупный, он отверг многие из картин, дорого обошедшихся Гитлеру: «Вряд ли пригодится» или: «Не соответствует уровню галереи, как я его себе представляю». Как обычно, когда Гитлер имел дело со специалистами, он принимал критику без обиды. Поссе отверг большинство картин художников обожаемой Гитлером мюнхенской школы.

В середине ноября 1940 года в Берлин прибыл Молотов. За обедом Гитлер и его гости с удовольствием слушали рассказ доктора Карла Брандта, личного врача фюрера, о том, как свита советского министра иностранных дел заставила прокипятить всю посуду и столовые приборы, опасаясь немецких микробов.

В гостиной Бергхофа стоял большой глобус, на котором несколько месяцев спустя я нашел последствия тех безуспешных переговоров. Один из армейских адъютантов многозначительно показал мне проведенную карандашом линию, бегущую с севера на юг вдоль Урала. Так Гитлер наметил будущую границу между сферами интересов Германии и Японии. В Берлине 21 июня 1941 года, накануне нападения на Советский Союз, Гитлер после обеда увлек меня в гостиную, поставил пластинку с «Прелюдиями» Листа и через несколько тактов сказал: «В ближайшем будущем вам придется часто это слышать, так зазвучат наши победные фанфары в Русской кампании. Эту музыку выбрал Функ. Вам нравится?.. ^[85] Мы будем получать из России гранит и мрамор в любых количествах».

Гитлер открыто объявил о своей мегаломании. То, что подразумевалось под его архитектурными планами, теперь предстояло, как он говорил, «скрепить кровью» – новой войной. Аристотель написал в своей «Политике»: «Величайшие несправедливости совершаются теми, кто стремится к излишествам, а не теми, кем движет нужда».

На пятидесятилетие Риббентропа его ближайшие сотрудники подарили ему красивую шкатулку, украшенную драгоценными камнями, которую поначалу хотели заполнить фотокопиями всех договоров и соглашений, заключенных министром иностранных дел. Но, как сказал Гитлеру за ужином дипломат Хевель, офицер связи Риббентропа, «когда мы уже стали складывать фотокопии, к нашему глубокому смущению выяснилось, что осталось мало договоров, которые мы не нарушили в то или иное время».

Гитлер смеялся до слез.

Как и в начале войны, меня снова стала угнетать мысль о столь крупномасштабном строительстве, притягивающем все имеющиеся средства в тот момент, когда большая война явно достигла решающей стадии. 30 июля 1941 года – во время стремительного германского наступления в России – я предложил доктору Тодту, руководителю строительной индустрии, приостановить работы по возведению всех зданий, не имеющих прямого отношения к военным действиям ^[86]. Тодт счел, что, ввиду успешного хода военных действий, можно отложить решение на несколько недель, но к этой проблеме мы так и не вернулись, поскольку мои аргументы не произвели никакого впечатления на Гитлера. Он не желал слышать ни о каких ограничениях и отказался направить в военную сферу материалы и рабочую силу, предназначенные для его личных зданий, как обычно и случалось с его любимыми проектами – автобанами, партийными зданиями и реконструкцией Берлина.

В середине сентября 1941 года, когда наступление в России уже сильно отставало от самоуверенных прогнозов, Гитлер распорядился увеличить и без того значительные объемы закупок гранита для моих грандиозных берлинских и нюрнбергских зданий в контрактах со Швецией, Норвегией и Финляндией. Контракты на сумму тридцать миллионов рейхсмарок были заключены с ведущими камнедобывающими компаниями Норвегии, Финляндии, Италии, Бельгии, Швеции и Голландии ^[87].

На мои предложения о прекращении мирного строительства не обращали внимания даже тогда, когда зимой 1941 года обрела видимые очертания надвигающаяся катастрофа в России. 29 ноября 1941 года Гитлер напрямик сказал мне: «Строительство необходимо начинать, несмотря на продолжение войны. Я не позволю войне помешать осуществлению моих планов» ^[88]. Более того, после первоначальных успехов в России Гитлер пожелал усилить военные акценты на нашем главном проспекте: установить на гранитных пьедесталах трофейное вражеское вооружение. 20 августа 1941 года – по приказу Гитлера – я сообщил изумленному адмиралу Лорею, начальнику берлинского арсенала, о нашем намерении разместить между Южным вокзалом и Триумфальной аркой («объектом «Т», как мы между собой ее называли) тридцать тяжелых артиллерийских орудий, а также поставить подобные орудия на других участках проспекта и вдоль южной оси, чтобы довести общее число до двухсот единиц. Трофейные сверхтяжелые танки должны были накапливаться для установки перед важными общественными зданиями.

Представления Гитлера о политическом устройстве его «Тевтонской империи германской нации» еще были весьма смутными, но одно он решил твердо: в непосредственной близости от норвежского города Тронхейма, занимавшего особенно выгодное стратегическое положение, необходимо создать немецкую военно-морскую базу – построить город с немецким населением в четверть миллиона, судостроительными заводами и доками и включить его в германский рейх. Гитлер поручил мне планирование нового города. 1 мая 1941 года вице-адмирал Фукс из главного командования военно-морских сил предоставил мне данные о площадях, необходимых для строительства большого государственного судостроительного завода. 21 июня гросс-адмирал Редер и я явились в рейхсканцелярию, чтобы доложить Гитлеру о проекте. Тогда Гитлер определил примерное расположение города и даже через год, 13 мая 1942 года, на совещании по вооружению обсуждал эту военно-морскую базу. Были подготовлены специальные карты, по которым Гитлер изучал оптимальное расположение доков. Он также принял решение о создании с помощью взрывных работ подземной базы подводных лодок в гранитных скалах. Гитлер также решил включить в германскую систему военно-морских баз французские Сен-Назер и Лориан и Нормандские острова. Вот так он, глубоко убежденный в своей власти над миром, распоряжался чужими территориями, интересами и правами.