Любовь поэтов Серебряного века - читать онлайн книгу. Автор: Нина Щербак cтр.№ 14

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Любовь поэтов Серебряного века | Автор книги - Нина Щербак

Cтраница 14
читать онлайн книги бесплатно

Силы ей давала любовь. Бог посылал ей людей, которые ее обожали и были ей преданы душою, – таких как физик Нина Евгеньевна Веденеева. Парнок встретилась с нею за полтора года до своей смерти. И скончалась у нее на руках. Она посвятила Нине Евгеньевне свои самые проникновенные и лиричные строки. Но, умирая, неотрывно смотрела на портрет Марины Цветаевой, стоявший на тумбочке, у изголовья. Она не говорила ни слова о ней. Никогда после февраля 1916 года. Может, молчанием хотела подавить любовь? Или – усилить? Никто не знает.

Незадолго до смерти она написала:

Вот уж не бунтуя, не противясь,
Слышу я, как сердце бьет отбой,
Я слабею, и слабеет привязь,
Крепко нас вязавшая с тобой…

В начале стихотворения стояли едва различимо две заглавные буквы: «М. Ц.». Так она попрощалась со своей возлюбленной – Подругой, не догадываясь, что потом та сказала, услышав о ее смерти в июне 1934 года, далеко на чужбине: «Ну и что, что она умерла, необязательно умирать, чтобы умереть!» (М. Цветаева. Письмо к Амазонке.)

Ее неловкая, маленькая Марина, ее «девочка-подруга», была, как всегда, властно-безжалостна и резка в суждениях. В конце концов, сильно ненавидят лишь тех, кого прежде столь же сильно любили.

Софья Яковлевна Парнок скончалась 26 августа 1933 года, в подмосковном селе Каринское. Похоронена несколько дней спустя на немецком кладбище в Лефортово. Ее творчество и история ее взаимоотношений с Цветаевой до сих пор не изучены полностью, как и архив.

Фёдор Сологуб
1863 – 1937
«…Рассказать, чем сердце жило…»

Фёдор Сологуб (настоящее имя Фёдор Кузьмич Тетерников) родился 17 февраля (1 марта) 1863 года в Санкт-Петербурге. Он был сыном портного и кухарки. В те времена, по словам Владислава Ходасевича, «выйти в люди» человеку такого происхождения было непросто. Может быть, именно поэтому Сологуб иногда покидал многолюдное собрание своих гостей, молча уходил в кабинет и долго там оставался. Он был радушным хозяином, но жажда одиночества оказывалась в нем сильнее гостеприимства. Впрочем, и на людях он порой точно отсутствовал. Слушал и не слышал. Иногда молчал или даже засыпал. Многие знали его как колдуна, ведуна, чародея.

Свою жизнь, которая закончилась в 1927 году, Сологуб почитал не первой и не последней. Она казалась ему звеном в нескончаемой цепи преображений: «Ибо все и во всем – Я и только Я, и нет иного, и не было, и не будет, – писал он. – Темная земная душа человека пламенеет сладкими и горькими восторгами, истончается и восходит по нескончаемой лестнице совершенств в обители навеки недостижимые и вовеки вожделенные». При таком взгляде на вещи временная жизнь, цикл переживаний, кончается столько же временной смертью – переходом к новому циклу.

О Сологубе говорили, что он злой. Возможно, писатель не был злым, просто не любил прощать. После женитьбы на Анастасии Николаевне Чеботаревской, обладавшей, как говорили, неуживчивым характером, Сологуб нередко ссорился с людьми, вступаясь за нее. Впрочем, он и сам долго помнил обиды. В 1906 году Андрей Белый напечатал в «Весах» о Сологубе статью, которая показалась ему неприятной. И через семнадцать лет, в 1924 году, когда Белый, явившись на его шестидесятилетний юбилей, после своей, как всегда, бурно-восторженной речи жал Сологубу руку, тот процедил сквозь зубы: «Вы сделали мне больно». И больше не сказал ни слова.


Существовали, однако, два человека, две женщины, которых Сологуб очень любил и которых – обеих – утратил. Первая была его сестра, Ольга Кузьминична, тихая, болезненная, чуть слышная, ходившая всегда в черном. Она умерла от чахотки в 1907 году. Следы этой любви есть во многих стихах Сологуба, в частности:

…Рассказать, чем сердце жило,
Чем болело и горело,
И кого оно любило,
И чего оно хотело.
Так мечтаешь, хоть недолго,
О далекой, об отцветшей,
Имя сладостное Волга
Сходно с именем ушедшей.

Второй женщиной в жизни Сологуба была уже упомянутая Анастасия Николаевна Чеботаревская, на которой он женился вскоре после смерти сестры. Анастасия Николаевна была родственницей Луначарского, и в определенный момент высокопоставленный родич жены сыграл немаловажную роль в жизни писателя. В 1921 году он подал в политбюро заявление о необходимости выпустить за границу больных писателей – Сологуба и Блока. Ходатайство поддержал Максим Горький, но политбюро почему-то постановило Сологуба выпустить, а Блока задержать. Узнав об этом, Луначарский отправил в политбюро чуть ли не истерическое письмо, в котором ни с того ни с сего потопил Сологуба. Аргументация его была приблизительно такова: «Товарищи, что ж вы делаете? Я просил за Блока и Сологуба, а вы выпускаете одного Сологуба, меж тем как Блок – поэт революции, наша гордость, о нем даже была статья в Times’е, а Сологуб – ненавистник пролетариата, автор контрреволюционных памфлетов». Копия этого письма была прислана Горькому, после чего Блоку выдали заграничный паспорт, которым тот так и не успел воспользоваться, а Сологуба задержали. Осенью, после многих страданий и стараний Горького, ему все-таки тоже дали заграничный паспорт, потом опять отняли, потом опять дали… Вся эта история настолько поколебала равновесие Анастасии Николаевны, что, когда уже был назначен день отъезда, она, в припадке меланхолии, бросилась в Неву с Тучкова моста. Ее тело извлекли из воды лишь через семь с половиной месяцев.

Сологуб долго не верил в гибель жены, а убедившись в ужасной правде, уже не захотел уезжать. Его почти не печатали, но он писал. Упорствуя и не сдаваясь, в 1921 году он создал веселый, задорный цикл стихов:

Любовью я – тра, та, там, та – томлюсь,
К могиле я – тра, та, там, та – клонюсь.
Иннокентий Анненский
1855 – 1909
«Не потому, что от Нее светло, а потому, что с Ней не надо света»

Поэт, лингвист, глубокий знаток античной культуры, переводчик Иннокентий Фёдорович Анненский окончил историко-филологический факультет Петербургского университета по отделению сравнительного языкознания. Лингвистические способности у него были выдающиеся. Сын Анненского, поэт Валентин Кривич, писал: «Помнится мне цифра 14, всегда упоминавшаяся, когда почему-либо заходила речь о языках ему знакомых. Конечно, одни, как французский и немецкий, он знал с детства, а древние были его, так сказать, профессиональной специальностью, в других же, может быть, он только разбирался, конечно, в этот счет входили и языки славянские, но все же их было 14».

В 1896 году поэт поселился в Царском Селе, «городе муз», став директором Николаевской мужской классической гимназии. Для директора была предоставлена квартира, располагавшаяся на втором этаже гимназии и имевшая большую веранду. Окна выходили на Малую улицу. Во дворе был личный сад Анненского. Он очень любил цветы и с удовольствием их разводил. Вот как вспоминал то время будущий поэт, а тогда маленький мальчик Всеволод Рождественский: «Огромная директорская веранда выходила в сад, где бежали улицы, желтеющие песком дорожки и дремали клумбы с необычайно яркими, пряными цветами, которые так любил их хозяин, И. Ф. Анненский. С самого раннего детства я помню его высокую суховатую фигуру, чинную и корректную даже в домашней обстановке. Неторопливо раскачиваясь в плетеной качалке, он узкими, тонкими пальцами с какой-то брезгливой осторожностью перебирал страницы журнала или, опираясь на трость, долго следил за танцующим полетом лиловой бабочки над ярко распахнутой чашей георгина или мохнатой астры…»

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию