Петр Столыпин. Революция сверху - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Щербаков cтр.№ 86

Именно с этого началась новая атака на Столыпина.

Я понимаю стремление Столыпина попасть в Бисмарки; но для того, чтобы попасть в Бисмарки, нужно отличаться проницательным умом и государственным смыслом; а в этом поступке нет ни проницательного ума, ни государственного смысла… ибо, говорю я, если Столыпин за все время своего управления говорил об успокоении и не добился успокоения, если он говорил об усилении России и не добился усиления, то он этим шагом достиг и добился одного – добился полного объединения, за малым исключением, всего благомыслящего русского общества в одном: в оппозиции самому себе.

(В. М. Пуршикевич, крайне правый депутат Государственной думы)

Националистические инициативы Столыпина не принесли ему любви правых. Скорее, наоборот. Одну из причин я уже указывал – Петр Аркадьевич являлся слишком сильной фигурой. Другая причина – его национализм был совершенно иным. По большому счету это была та идея, крайним развитием которой позже станет итальянский фашизм45 и режим Франко. То есть корпоративное государство. Кстати, в фашистской Италии сохранялась монархия. Муссолини формально являлся всего лишь главой правительства. Другое дело – вряд ли Столыпин сам понимал, куда ведут его идеи. Как революционеры-народники не осознавали, что логическое завершение их идеалов – это большевизм. Время таких радикальных закидонов еще не пришло. Путь к ним открыла Мировая война, породившая людей с совершенно иной психологией.

Традиционные же националисты, если не считать романтиков-черносотенцев, видели главной опорой империи только дворянство. Столыпин же искал иные пути. Тем более что экономическую эффективность его главного дела, аграрной реформы, тогда оценить было еще трудно. Но уже стало очевидно, что она ни в коей мере не сняла социальную напряженность, прежде всего – претензии крестьян на помещичьи земли.

45 В данном случае термин «фашизм» я употребляю без какой-либо моральной оценки.

В 1910 году зыбкий союз Столыпина и правых рухнул. Последние перешли в новое массированное наступление.

О. М. Меньшиков писал:

«…Слишком очевидна неуспешность нашей государственной работы… Новый режим – прекрасная вещь, но дайте же его! Ведь его нет… Может быть, это отчасти вина неопытного возницы в лице молодого нашего премьер-министра?.. Правительство наше, несомненно, видит расстройство государственных дел, видит его и Г. дума. Но и кабинет, и парламент одинаково слабы, чтобы как-нибудь выбраться из прискорбного положения.

…

Когда дождевая туча нависла над полем, нечего служить молебны о дожде: он сам хлынет. Именно то, что полный парламентаризм не дан, доказывает, что для него нет условий».

Более умеренные правые тоже не отставали.

Главная газета октябристов, «Голос Москвы»:

«И в Думе и вне Думы представители Союза 17 октября, отдавая должное личным качествам П. А. Столыпина, неуклонно указывали на многие ошибки правительственного курса, страдающего раньше всего недостаточной определенностью».

«Золотое перо» октябристов, А. В. Бобрищев – Пушкин, выступавший под псевдоним Громобой, высказывался в статье «Мертвый штиль»:

«Правительственная “полнота власти” сильно страдает от их (реакционеров) интриг, и, имея дело с ответственным, хотя и не в парламентском смысле, правительством, Дума не может все же твердо знать даже завтрашнего правительственного курса».

Он же в другой статье:

«Сама по себе думская работа, какова бы она ни была, не дает и не может дать никаких практических результатов, и, защищая работоспособность и деловую энергию большинства третьей Думы, мы должны, конечно, признать, что общий итог законодательной работы за истекшие 2,5 года крайне ничтожен. Но в этом виновата уже не Дума. Ее работа встречает систематическое противодействие в Г. совете, на деятельность которого реакционная группа оказывает почти решающее влияние. Система организации нашей верхней палаты дает широкий простор для реакционной интриги».

Напомню, что Столыпин был назначен премьером во многом для того, чтобы взаимодействовать с Думой.

«В этой связи главным вопросом для тех, кто принимал решения, а это были “верхи” и правые, стал вопрос: что делать с Думой? Здесь могло быть только два выхода: либо полная ликвидация, либо превращение ее (частичное или полное) в законосовещательную, осуществление нового 3 июня. Первый вариант отбрасывался сразу: мысль о невозможности жить без Думы после революции 1905–1907 гг. прочно укоренилась в сознании правящего лагеря. Оставался, следовательно, только второй путь. Но идея превращения Думы в законосовещательную также практически не имела сторонников, за исключением жалкой кучки черносотенцев, группировавшихся вокруг “Союза русского народа”, возглавляемого А. И. Дубровиным, и его газеты “Русское знамя”. Все остальные черносотенцы, включая Пуришкевича, Маркова 2–го и др., не говоря уже о националистах, были за законодательную Думу. В такой Думе они прежде всего видели орудие контроля над правящей бюрократией, доверие к дееспособности которой было сильно подорвано во время революции 1905–1907 гг. Законосовещательная Дума такую роль играть не могла.

Следовательно, оставался только один путь – дальнейшее изменение избирательного закона. По этой линии и шли многочисленные проекты, излагавшиеся не только в конфиденциальных записках, но и на страницах таких правых газет и журналов, как “Новое время”, “Московские ведомости”, “Гражданин”. Все проекты были очень похожи друг на друга, так что достаточно сослаться на один, который предлагал Меньшиков. Поскольку Россия является господством одного народа, то осуществлять его волю должны царь и единодушный “совет” при нем. Как только он раскололся на партии, надо как можно скорее убрать “смутьянов”, чтобы устранить враждебную мысль и враждебную критику».

(А. Аврех)

И тут правые нанесли решительный удар. Он заключался в уже упоминаемом провале законопроекта Столыпина о выборах в Государственный совет от западных земств. Для «премьера» дело было даже не в данном законе, а в принципе. Причем Столыпин совершенно не ожидал такого исхода. Коковцов свидетельствовал:

«Он был настолько уверен в успехе, что еще за несколько дней до слушания дела… не поднимал вопроса о необходимости присутствия в Государственном совете тех из министров, которые носили звание членов Совета, для усиления своими голосами общего подсчета голосов».

Тем не менее, законопроект был провален.

Газета «Новое время»:

«Удар, нанесенный ими (правыми. – А. Щ.) законопроекту рассчитан на неожиданность его для противника… Провал законопроекта – это удар тем более тяжелый, что он является вместе с тем и неожиданным».

Петр Аркадьевич воспринял это как «наезд». И был прав. Мало кто сомневался, что дело было не только в законопроекте, но и в стремлении поставить на место Столыпина. Честно говоря, как отмечают многие современники, его характер к этому времени изменился не в лучшую сторону. Столыпин стал слишком самоуверенным и никого уже не слушал. Вот и доигрался.