Полководцы Великой Победы - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Щукин cтр.№ 49

Пламя военного инцидента полыхнуло в июле 1938 года у озера Хасан. Комкор Воронов, к этому времени уже начальник артиллерии РККА, немедленно вылетел к месту событий. Удача сопутствовать советским войскам отказывалась, — по крайней мере, на первых порах. Мобилизационная готовность оказалась не на высоте, индивидуальная выучка бойцов и слаженность штабов тоже, поэтому действия войск четкостью и координацией усилий не отличались.

— Противник стрельбой из отдельных орудий ввел наших командиров в заблуждение, — жаловался командующий Дальневосточным фронтом В. К. Блюхер. — Они думали, у него орудий гораздо больше, чем на самом деле.

В ответ Воронов взял со стола новый Боевой устав артиллерии и прочел статью о действиях кочующих орудий. Блюхер удивился — оказывается, разгадка хитрости противника все это время лежала у него перед глазами, — и признался, что устава не читал. Но если сам командующий не заботится о пополнении багажа своих знаний, то чего можно ждать от его подчиненных?

На машинах и поездах, на лошадях и пешком, на полуглиссере и лодках по таежным рекам добирался комкор Воронов до самых отдаленных дальневосточных гарнизонов, проверял боевую подготовку артиллеристов и на месте устранял недостатки. А они подчас были таковы, что даже видавшего виды военного специалиста заставляли просто диву даваться. Например, в одной из стрелковых дивизий артиллеристы проводили учебные стрельбы... прямо из своего лагеря, от передней линейки, лишь немного выдвинув наблюдательный пункт в сторону полигона.

Работа на месте нужна, ведь одномоментными мерами упрощенчество не одолеешь. Вернувшись в Москву, Николай Николаевич развернул серьезную, упорную, а главное, постоянную деятельность по повышению уровня боевой подготовки артиллеристов. Очередная проверка суровой реальностью наступила через год, в июне 1939-го, когда японские войска совершили агрессию против Монголии на реке Халхин-Гол.

Воронов вылетел в район событий в составе рабочей группы начальника артиллерийского управления РККА Г. И. Кулика. Вылет задержался почти на час, так как рослому Воронову никак не могли подогнать парашют. Лямки сдались только после того, как он согнулся в три погибели; в таком виде и забрался в самолет. Пилот сразу порекомендовал пассажирам сбросить громоздкие ранцы, объяснив, что дверь в случае чего на лету все равно не откроешь.

Пролетев над страной, самолет прибыл в Монголию и долго кружил над аэродромом, пока летчики на мотоциклах прогоняли с взлетно-посадочной полосы верблюдов. Труды авиаторов увенчались успехом, и «корабли пустыни» с видом оскорбленного достоинства не спеша удалились, самолет приземлился, и колонна автомашин, на ночь глядя, отправилась в Хамар-Даба, на командный пункт комкора Жукова.

Ориентирование в степи — вообще дело непростое, а в кромешной тьме тем более. Г. И. Кулик имел возможность убедиться в этом на личном опыте, сбившись с пути и выведя колонну к озеру Буин-Нур, где она была остановлена пограничниками.

Комкор Воронов ехал в последней машине. На роковой развилке он, почувствовав недоброе, выбрал из двух дорог ту, вдоль которой стояли телеграфные столбы, и... выехал точно к командному пункту советских войск. Расположенный на господствующей высоте, он позволял просматривать боевые порядки как свои, так и противника. Невольно вспомнились Мадрид, «Телефоника централь». Командный пункт артиллерии развернули там же.

На следующий день Николай Николаевич поехал на Баин-Цаган, где недавно состоялась успешная контратака советских войск. Поле было усыпано разбитой техникой и обломками вооружения противника, среди которых темнели корпуса советских бронеавтомобилей, сожженных бутылками с горючей смесью.

Конфликт на Халхин-Голе еще раз показал, что милиционная система комплектования, позволявшая обходиться небольшими вооруженными силами, сконцентрировав средства на решении хозяйственных задач, уже не может обеспечить безопасность страны. Пора было переходить к массовой армии и всеобщей воинской обязанности.

Наблюдения за ходом событий эти выводы подтверждали. Так, однажды вновь прибывший стрелковый полк был ночью отправлен на противоположный берег реки Халхин-Гол, где советские войска удерживали занятый плацдарм. Утром из-за плохой маскировки противник обнаружил его и обстрелял. В слабо слаженных подразделениях вспыхнула паника. Противник, судя по всему, такого не ожидал, но, оценив обстановку, подготовился и перешел в наступление.

Комкор Воронов срочно выдвинул на угрожаемое направление четыре артиллерийские батареи, встретив атакующего противника точным огнем, затем свежие стрелковые батальоны восстановили положение. Дрогнувший полк был выведен в резерв и после проведенной воспитательной работы сражался без замечаний. Но Кулик оказался под столь сильным впечатлением от происшедшего, что предложил вывести войска с плацдарма.

Г. К. Жуков сначала пытался убедить его в ошибочности подобного шага, потом и вовсе отказался отдавать приказ об отходе. Об этом стало известно в Москве, и вскоре последовало указание: войска не отводить, а Кулику срочно вернуться в столицу. Когда его самолет взмыл в воздух, все вздохнули с облегчением...

Противник готовился к наступлению, пытаясь при помощи макетов боевой техники ввести советское командование в заблуждение относительно своих намерений. Тем временем комкор Воронов опробовал в боевых условиях новые 122-мм пушки. Прекрасные орудия: с 20 километров точными попаданиями они накрыли японские штабные палатки. Вообще-то пушки были приняты на вооружение еще в 1931 году, но из-за препятствий, чинимых бывшим заместителем наркома обороны по вооружению М. Н. Тухачевским, начали поступать в войска лишь недавно.

23 июня в 8.00 противник начал огневую подготовку. Грохотали разрывы снарядов, в воздухе ревели моторы и трещали пулеметы — там шли ожесточенные бои. Спустя час японская пехота сосредоточилась в траншеях для атаки, но почти не пострадавшая советская артиллерия накрыла ее точным огнем. Атака была сорвана.

Противник провел огневую подготовку и вновь попытался атаковать, но результат остался тот же. Как оказалось, в тот день японским командованием были приглашены иностранные генералы, чтобы полюбоваться удачным наступлением, и журналисты — чтобы поведать всему свету об успехах японского оружия. Ожидания не оправдались, приглашенные стали свидетелями бесславного поражения агрессора.

Тем временем советское командование в глубокой тайне разрабатывало план собственного наступления. Трудился над ним, в числе строго ограниченного круга лиц, и комкор Воронов. По ночам со стороны переднего края доносился грохот: это три танка БТ-7 с ослабленными гусеницами бродили вдоль фронта, усыпляя бдительность противника. Сначала эти «прогулки» вызывали немалую тревогу японцев, но затем они привыкли, перестали волноваться и упустили момент, когда советские танки заняли исходные позиции для наступления.

На рассвете 20 августа — дата была выбрана неслучайно, ибо накануне, в субботу, японские офицеры отправились отдыхать в глубокий тыл, — 153 советских бомбардировщика «поплыли» к позициям противника. Земля содрогнулась от разрывов тяжелых авиабомб, затем громыхнули орудия. Артиллерийская подготовка длилась почти три часа, а за 15 минут до начала атаки авиация нанесла повторный удар по переднему краю, огневым позициям артиллерии и ближайшим резервам противника.