Из третьего мира - в первый. История Сингапура 1965-2000 - читать онлайн книгу. Автор: Ли Куан Ю cтр.№ 181

Судебные процессы в Южной Корее уничтожили Чон Ду Хвана и Ро Дэ У, но также унизили людей, которые помогли создать современную Корею, полностью разочаровав людей и сделав их цинично настроенными по отношению ко всей системе власти. Потребуется некоторое время для того, чтобы корейцы стали снова уважать своих лидеров. Чон Ду Хван и Ро Дэ У играли по принятым в то время в Корее правилам, и по этим правилам они не являлись преступниками. Находясь под давлением американского общественного мнения, выступавшего против того, чтобы его преемником снова стал военный, Ро Дэ У позволил прийти к власти Ким Ен Саму. В результате последовавших событий военные лидеры, стоявшие во главе других государств, получили неверный сигнал относительно того, как опасно передавать власть в руки гражданских политиков, обращающихся за поддержкой к народу.

В 1999 году я присутствовал на встрече в Сеуле в качестве члена Международного совещательного совета (МСС) Федерации корейской промышленности. 22 октября на форуме состоялась дискуссия между членами МСС и руководителями корейских конгломератов. Эти конгломераты были корейской версией японских конгломератов. В каждой крупной отрасли промышленности, где японские конгломераты добивались успеха, корейцы следовали за ними, конкурируя на основе использования более дешевой рабочей силы и более низких издержек производства. Подобно японцам, они делали упор на захват доли рынка, игнорируя критерии прибыли и ликвидности. Как и в Японии, вся внутренняя экономика Кореи, особенно высокий уровень сбережений их рабочих, создавали основу для получения конгломератами капитала под низкие проценты для целевого развития определенных отраслей промышленности.

С окончанием холодной войны внешнеполитическая ситуация изменилась. Подобно Японии, Корее пришлось провести либерализацию своего внутреннего рынка, особенно в финансовой сфере. Корейские конгломераты одолжили примерно 150 миллиардов долларов в иностранной валюте для быстрого развития производства в Корее и за рубежом: в Китае, бывших коммунистических странах Восточной Европы, Российской Федерации и среднеазиатских республиках бывшего Советского Союза. Целью этих инвестиций было агрессивное расширение производства для захвата рынка, а не получение определенного уровня дохода на вложенный капитал. В конце 1997 года, когда конгломераты оказались неспособными выплатить причитавшиеся проценты по займам, курс корейской валюты, вона, катастрофически понизился. МВФ пришел на помощь Корее. Три недели спустя Ким Дэ Чжун победил на президентских выборах.

Я сказал руководителям конгломератов, что Корея находилась на распутье. Корейцы не могли продолжать использовать старую парадигму развития, основанную на японской модели, потому что японцы сами зашли с ней в тупик. Корея и Япония теперь являлись частью интегрированной глобальной экономической и финансовой системы и должны были соблюдать правила игры, установленные США и Европейским сообществом через МВФ, Мировой банк и ВТО. Они должны были стать такими же конкурентоспособными в реализации своих инвестиционных проектов, уделять такое же внимание получению прибыли, как и любая американская или европейская корпорация. Вопрос заключался в том, как восстановить конкурентоспособность экономики, найти выход из той ситуации, в которой они оказались, и повести дело по-новому. Исторически корейские конгломераты были очень диверсифицированными, теперь же им следовало отбросить все вспомогательные виды деятельности и сосредоточиться на том, что им удавалось лучше всего, и сделать это своим основным бизнесом. Кроме того, если корейцы хотели, чтобы их бизнес процветал, им были необходимы управляющие с предпринимательской жилкой.

Руководителей конгломератов удовлетворила моя точка зрения на то, что кризис был вызван не недостатками конфуцианской культуры, а слабостями корейской системы ведения бизнеса, основанной на неформальных отношениях, и присущим ей недостаточным вниманием к уровню доходности акционерного капитала и прибыльности бизнеса. Все это усугублялось отсутствием открытой, прозрачной системы, одинаковых для всех правил игры и несоблюдением международных стандартов бухгалтерского учета. Гонконг и Сингапур – общества, основанные на конфуцианских ценностях, – успешно пережили финансовый кризис, потому что в обеих странах была принята британская система законодательства, использовались международные стандарты бухгалтерского учета. В этих странах существовали прозрачные методы ведения бизнеса, проводились открытые тендеры, контракты заключались на одинаковых для всех условиях, а банковские займы давались на рыночных условиях. Корея должна была последовать этому примеру. Корейская практика ведения бизнеса следовала японской и была основана в большей степени на неформальных отношениях и в меньшей – на формальных правилах и законах. Руководители конгломератов понимали необходимость проведения подобной реструктуризации, но не хотели отказаться от личного контроля над семейными корпоративными империями, которые они создавали на протяжении последних четырех десятилетий, и вручить судьбу компаний управляющим, которые привыкли к тому, что все деловые решения принимались основателями компаний.

После встречи МСС я посетил президента Ким Дэ Чжуна в Голубом доме. Ему было за 70, он был коренаст, выше среднего роста для корейца его поколения. Он ходил медленно, прихрамывая, что было результатом ранения, полученного во время покушения на его жизнь в 1971 году, совершенного, как сообщалось, агентами КЦРУ. Выражение его лица было серьезным, даже торжественным, он изредка улыбался. Ким Дэ Чжун изложил ряд проблем, начав со взаимоотношений между Севером и Югом. Он методично перечислил все волновавшие его вопросы и попросил, чтобы я дал критическую оценку провозглашенной им «солнечной политики» по отношению к Северной Корее. Целью этой внешней политики являлось, во-первых, предотвращение войны путем проведения решительной политики сдерживания; во-вторых, объединение двух корейских государств таким образом, чтобы не создавать угрозы и не наносить ущерба северокорейскому режиму; в-третьих, создание таких условий, в которых два государства могли бы взаимодействовать в экономической сфере и поддерживать связи между жителями двух стран.

Я сказал, что идея изменения Северной Кореи изнутри путем передачи техники, технологии, управленческих знаний и содействия развитию страны имела смысл. Северная Корея могла бы поднять уровень жизни своих жителей и стать менее тяжелым бременем для Юга. Тем не менее эти меры должны были сопровождаться развитием контактов между жителями двух стран, в особенности расширением обменов между научно-исследовательскими организациями, университетами, людьми, ответственными за формирование общественного мнения, чтобы изменить образ мышления жителей Северной Кореи.

Затем он попросил меня дать оценку отношениям между Китаем и Северной Кореей. Я высказал сомнения по поводу того, что хорошие личные отношения, существовавшие между старыми лидерами – Дэн Сяопином и Ким Ир Сеном, – будут сохраняться и между Цзян Цзэминем и Ким Чен Иром. Представители старого поколения были товарищами по оружию, вместе сражавшимися в годы корейской войны, между представителями нынешнего поколения такого товарищества не существовало. Война и хаос на Корейском полуострове были не в интересах Китая. На деле Китай хотел сохранения статус-кво, что позволяло торговать с Южной Кореей и получать инвестиции. Объединение двух корейских государств также было не в интересах Китая, ибо в этом случае Китай потерял бы «северокорейскую карту», которую он разыгрывал против США и Южной Кореи. Ким уже до того продумал все эти проблемы, он просто хотел услышать от меня подтверждение или опровержение собственных взглядов.