Из третьего мира - в первый. История Сингапура 1965-2000 - читать онлайн книгу. Автор: Ли Куан Ю cтр.№ 145

Хотя он согласился с моими взглядами в целом, у него не было иного выбора, кроме как продолжать проводить протекционистскую политику из-за опасения потерять рабочие места. Такие опасения возникали всякий раз, когда компании перемещали свои предприятия за пределы Франции. Он согласился, что экономическая конкуренция должна быть честной и справедливой, добавив, что японские производители автомобилей играли не по правилам, обладая некоторыми преимуществами. Эти объяснения показались мне довольно эксцентричными и странными, ибо они исходили от человека, несомненно, обладавшего высокоразвитым интеллектом.

Подобные взгляды высказывал и Жак Ширак, когда в качестве мэра Парижа он встретился со мной в Сингапуре в конце 1993 года. Находясь в Токио, он прочитал речь, произнесенную мною в октябре на форуме, устроенном газетой Asahi. Он нашел мое утверждение о европейском протекционизме абсурдным. По его мнению, Европа была самым открытым рынком в мире с самыми низкими тарифами. Настоящими протекционистами, по его мнению, были Япония и США. Поэтому он считал, что было нечестно обвинять Францию или Европейскую комиссию за блокирование Уругвайского раунда переговоров из-за того, что европейцы не отказались от Общеевропейской сельскохозяйственной политики. Я возразил ему, сказав, что если не будет создано условий для свободной торговли, то миру следует готовиться к следующей войне. Китайцы создавали свою древнюю империю, ибо нуждались в установлении и поддержании порядка на обширной территории, населенной различными людьми, с тем чтобы товары и услуги могли свободно передвигаться в пределах империи. Когда же весь мир оказался поделенным на различные империи, как это случилось перед Второй мировой войной, то причиной войны стала конкуренция за обладание большим количеством сырья, большим количеством рынков и большим богатством.

Затем мы обсудили проблемы французского сельского хозяйства и ход Уругвайского раунда переговоров в рамках GATT. Я слушал программу Би-би-си о тяжелом положении французских фермеров и сельских районов Франции в целом. Я считал, что это было частью общей технологической революции. Нельзя было вечно защищать французских фермеров, позволяя им сохранять неизменный образ жизни. Ширак парировал, что Франции было необходимо защищать свое сельское хозяйство, но он также подчеркнул, что разделяет мои взгляды на свободу торговли. Он добавил, что какого-либо иного пути, чтобы соблюсти интересы Франции в долгосрочной перспективе, кроме свободы торговли, не существовало и потому Франция не являлась сторонником протекционизма.

Тогда в качестве свидетельства специалиста я привел высказывание бывшего директора GATT Артура Данкеля о том, что политика Франции являлась протекционистской. Тогдашний генеральный директор GATT Питер Сазерленд разделял это мнение. Ширак сказал, что он не доверяет Сазерленду. Я парировал, упомянув, что президент ЕС Жак Делор доверяет Сазерленду, на что Ширак быстро ответил, что он не доверяет и Делору!

Ширак сказал, что раз мы не могли убедить друг друга, то было бы лучше, если бы мы согласились не соглашаться друг с другом. В конце концов он так повлиял на позицию правительства Балладюра, что на Уругвайском раунде переговоров было заключено соглашение. Со времени нашей первой встречи в 1974 году Ширак и я стали друзьями, мы могли говорить друг с другом свободно и искренне без обид.

Я был поражен тем глубоким интересом, который и Ширак, и немецкий канцлер Гельмут Коль проявляли к Китаю и странам Восточной Азии. Я обсудил этот вопрос с премьер-министром Го Чок Тонгом и предложил выступить с инициативой о проведении регулярных встреч между лидерами стран Европейского союза и руководителями стран Восточной Азии. Американцы регулярно встречались с лидерами стран Восточной Азии в рамках АPEC и поддерживали контакты с ЕС через другие организации. При этом страны ЕС и страны Восточной Азии не имели никаких формальных контактов, которые могли бы способствовать развитию торговли, инвестиций и культурного обмена. Го Чок Тонг поднял этот вопрос в беседе с французским премьер-министром Эдуардом Балладюром, и в феврале 1996 года в Бангкоке была проведена первая встреча лидеров стран Европы и Азии. Посещая азиатские страны до встречи или после нее, многие европейские лидеры открыли для себя масштабы экономических преобразований в Восточной Азии. Было решено проводить встречи между лидерами ЕС и Восточной Азии раз в два года.

Впервые я столкнулся с немцами в аэропорту Франкфурта-на-Майне в апреле 1956 года. Самолет «Аргонавт» авиакомпании British Overseas Airways Corporation сделал остановку в Риме, и я слушал мелодичные, хотя и вялые объявления по аэропорту через громкоговоритель, пока итальянские носильщики разбирали багаж. Прибыв во Франкфурт несколько часов спустя, я почувствовал, что воздух стал намного прохладнее и свежее, будто бы для того, чтобы соответствовать безапелляционному тону раздававшихся из громкоговорителей объявлений «Внимание, внимание!» Объявления сопровождались настойчивыми и убедительными инструкциями, а в это время немецкие носильщики быстро выполняли свою работу. Это напомнило мне о различиях между немецкой и итальянской армиями, как явствовало из сводок с фронтов Второй мировой войны. Я читал об этом в сообщениях, которые передавались агентствами новостей союзников, работая редактором на телеграфе во время японской оккупации Сингапура.

Я посетил немецкого канцлера Вилли Брандта в Бонне в сентябре 1970 года. Мы уже встречались с ним до того в Брюсселе в 1964 году во время празднования столетия Социалистического Интернационала. После моей речи на этом заседании он подошел ко мне, чтобы выразить сочувствие в связи с межобщинными столкновениями в Сингапуре, которые были организованы сторонниками правительства Малайзии с целью запугать китайцев. Он пригласил меня посетить ФРГ. Я сравнил Сингапур с Западным Берлином, только без поддержки Федеративной Республики Германии в тылу. Брандт был бывшим мэром Западного Берлина и понимал всю сложность моего положения. Из всех европейских лидеров он проявлял наибольшее сочувствие к тяжелому положению Сингапура. Я пробовал убедить его не сбрасывать Юго-Восточную Азию со счетов, потому что был уверен, что нам удастся справиться с коммунистической угрозой, нависшей над многими странами региона. Брандт имел привлекательную внешность: высокий, коренастый, с симпатичным дружеским лицом и хорошим голосом. Его реакции диктовались скорее интуицией, чем логикой, возможно, он позволял сердцу руководить головой. Он был старым добрым социалистом, всегда выступавшим в пользу уравнивания возможностей и результатов.

Гельмут Шмидт, который сменил Брандта в 1974 году, был здравомыслящим и практичным человеком, с четкими взглядами по всем ключевым вопросам. Он с презрением относился к той уклончивой позиции относительно отношений между Западом и Востоком, которую занимали те лидеры развивающихся стран, которые боялись критиковать Советский Союз. До того как стать канцлером, Шмидт занимал должность министра обороны, а затем – министра финансов, поэтому на посту канцлера он хорошо владел экономическими, оборонными и стратегическими вопросами.

Шмидт и его жена Локи посетили Сингапур в октябре 1978 года. За те три дня, которые они провели у нас, мы присмотрелись друг к другу и обнаружили много общего. Во время записи интервью для немецкой телевизионной станции ведущий был удивлен, что по многим вопросам мы говорили и думали почти одинаково. Я предложил Шмидту основать Немецко-сингапурский институт, где бы преподавались курсы инженерных наук и информационной технологии, чтобы помочь немецкому бизнесу обосноваться в регионе. Он согласился. Институт принес много пользы немецким инвесторам, которые получили возможность принимать на работу технических специалистов, получивших подготовку на уровне немецких стандартов. Позднее в этом институте обучались рабочие других стран третьего мира.