Бездомная - читать онлайн книгу. Автор: Катажина Михаляк cтр.№ 38

Женщина опустила голову, но… мне не было ее жаль. Ничего не могу с собой поделать. Двое суток не спрашивать, где если не дочка, то хотя бы малышка внучка? Черт, что за люди?

– А почему следствие признало Алю погибшей? Ведь ее кто-то мог найти и… – Этот вопрос я хотела задать и Кинге, но мне не хватило смелости, – и увезти за границу.

«В Калининград», – мысленно закончила я.

– Там, в окрестностях Быдгоща, водились стаи одичавших собак, – проворчал мужчина. – Было найдено место, где она могла… сделать это, но через двое суток, да еще при том, что ливень прошел… И потом, это одеяльце. Лично я думаю, что Кинга бросила малышку в реку. Не верю я в легенду о закапывании и окутывании мхом. В реку – и дело с концом.

– Тадек! – вскрикнула мать Кинги, но не слишком уверенно. Потому лишь, что в присутствии чужой женщины, да еще и журналистки, положено было так вскрикнуть.

Смотрела я на этих двоих и… мне хотелось блевать. Подумать только, а я-то мечтала помирить Кингу с семьей! Хотела, чтобы Кинга вновь обрела хотя бы родителей…

Кошмар какой-то.

Больше вопросов у меня не было. Да и видеть этих двоих я не желала больше ни минуты.

Холодно попрощавшись, я вышла.

У калитки меня догнала женщина… ну ладно, назову ее так в последний раз: мать Кинги.

– Как она живет? – спросила она.

Если бы в ее голосе я услышала хотя бы тень искренней заботы о дочери – дочери, которую она в течение всего нашего разговора даже по имени ни разу не назвала, – возможно, я ответила бы по-другому. Но вопрос был задан для проформы, чтобы только я не подумала о ней плохо, – вот так же точно, для видимости, минуту назад она вскрикнула: «Тадек!».

Поэтому я отвернулась и мстительно бросила через плечо:

– Узнаете обо всем из газет. В следующую субботу. Субботний выпуск «Скандалов».

Женщина тихо застонала и, сгорбившись, потащилась к дому.

А я…

А я планировала еще одну встречу, и она радовала меня не меньше, чем вот эта сегодняшняя. Да, я была очень рада. Дьявольски рада, черт.

С Кшиштофом Крулем, бывшим мужем Кинги и своим бывшим любовником, Ася решила встретиться на нейтральной территории – в его офисе. Она помнила, как он врезал ей во время последней встречи, два года назад, – она едва через голову не кувырнулась. Теперь вряд ли ему бы это удалось: во-первых, Ася была на несколько десятков кило тяжелее, во-вторых, попробовал бы он замахнуться – она бы ему горло перегрызла; и все же на всякий случай для встречи она выбрала офисное здание на окраине Варшавы – Кшиштоф сейчас работал в крупной страховой фирме рядовым менеджером отдела обслуживания клиентов.

Он, с его ехидной физиономией и гноящимися глазками, идеально подходил на роль гниды, в функции которой входило отделываться от каждого клиента, пожелавшего пожаловаться на фирму, и сплавлять его подальше.

Ася высмотрела его за одним из рабочих столов, встала в очередь под табличкой «ЖАЛОБЫ» и терпеливо выстояла почти целый час, чтобы наконец сесть на неудобный стул и услышать не слишком приветливое:

– Слушаю вас.

Когда он поднял глаза и узнал ее, по его лицу пробежала тень гнева.

– Чего тебе? – буркнул он вполголоса.

– Поговорить. Недолго. О Кинге.

Он буравил ее взглядом несколько минут, словно силился испепелить на месте, но она упрямо не исчезала – и он расслабился. Видимо, поначалу испугался, что Ася пришла требовать алименты на ребенка…

– Что ты хочешь узнать? Мы развелись. В последний раз я видел ее на заключительном судебном заседании, и все. Квартира принадлежала мне…

– Знаю, знаю, что от тебя она не получила ни гроша, но это меня не интересует. Когда родилась Аля, ты не догадывался, что с Кингой что-то не так?

Стоило ей произнести имя «Аля», как его лицо искривилось гримасой. На эту тему он явно не хотел говорить. А ведь погибшая девочка носила его фамилию.

– Она странно себя вела, – нехотя проворчал он, подумав немного. – Никому не разрешала прикасаться к ребенку. Ни чужим, ни своим. Тогда я думал, что это даже здорово – дескать, вот как она любит эту малышку, вот какой заботливой матерью стала. Но что я вообще мог знать? В роддоме у нее я был всего раз, а как только я привез ее домой, она тут же потребовала, чтобы я отвез ее к ее родителям. Потом уже, когда все случилось, когда меня вызвали в полицию и я давал показания… я пришел к выводу: да, она действительно казалась сумасшедшей. У нее глаза становились безумными, как только кто-то приближался к ребенку.

– Она не говорила, чего именно боится?

– Меня она боялась, – фыркнул он. – Я ведь знал, что это не мой ребенок. И несмотря ни на что – мне жаль эту малышку. Она была… такая крохотная…

Мужчина отвел глаза, и Ася почувствовала, что говорит он искренне. Он так и не выдавил из себя ничего больше, кроме как «такая крохотная…», но для Кшиштофа Круля, давшего свою фамилию нежеланному, да еще и чужому ребенку, это уже было много.

Ася услышала все, что хотела услышать. Она уже вставала с пластикового стульчика, который едва не треснул под ней, как вдруг Кшиштоф тихо спросил:

– Как она? Кинга? Пришла в норму?

Журналистка обернулась, изумленная: как ни странно, этот парень и впрямь печется о Кинге, а не о своем добром имени.

– Кое-как справляется, – ответила она. – Спасибо.

Кивнув, он нажал номер следующего клиента.

Уже сидя с бокалом вина в своих стерильных и не слишком уютных апартаментах, Ася погрузилась в раздумья: почему же Кинга оказалась наедине со своим безумием? И это именно тогда, когда она была наиболее уязвима и нужно было ее, молодую мать, окружить максимальной заботой и вниманием… А ведь в семье ее вроде бы любили, да и семья была хорошая, без каких-то социальных аномалий. Кинга никого не обижала, никому не причиняла боли – разумеется, до того рокового четверга, – и если и можно кого-то с полной уверенностью назвать хорошим человеком, то именно ее, Кингу…

Допивая третий бокал, Ася принялась раздумывать о собственном одиночестве – и залилась слезами. Уж ей бы ни одна собака на помощь не пришла, хоть проси, хоть умоляй. Если бы она родила того ребенка и у нее в голове включилась «красная тревога» – она тоже рано или поздно оказалась бы в норе у сарая, как и Кинга.

Нет, она, Иоанна Решка, просто спилась бы. Да, именно так…

Придя в чувство примерно в обеденное время следующего дня, она проглотила несколько таблеток аспирина, выпила полстакана апельсинового сока, включила диктофон и тщательно, слово в слово, начала расшифровывать запись. Вот она, исповедь Кинги Круль. Единственное, что Ася напишет от себя, – это вступление: оно «украсит» всю историю; но больше она не станет менять ни слова. Рассказ Кинги был достаточно шокирующим. Он должен привести к желанному результату: спасти хоть одну человеческую жизнь.