В сердце Антарктики - читать онлайн книгу. Автор: Эрнст Шеклтон cтр.№ 34

В носовой части корабля это было уже сделано во время тех штормов, которые мы ранее испытывали, но так как кормовая часть трюма была больше нагружена, большая часть воды собралась в середине судна и на корме. Прорубать такие отверстия оказалось, однако, гораздо труднее, чем мы это себе представляли, и Дэвис с Харбордом смогли проделать это в результате сильнейшего напряжения. Надо было видеть, как Харборд висел на правом борту «Нимрода» вниз головой (в то время как его держали за ноги) и наносил удары тяжелым топором. Дэвис благодаря своим длинным ногам перегибался пополам через левый борт без чужой помощи и с ожесточением делал то же самое. Причем все это происходило при сильном морозе.

Между прочим, ночью, когда судно подошло к восточному берегу острова Росса, мы встретили поверхность моря, покрытую толстым слоем желтовато-коричневой пены. Это обусловливалось массами снега, снесенными ветром в море с горных склонов, и, надо сказать, пена до некоторой степени умеряла волну. Если бы не эта неожиданная защита, мы, наверное, потеряли бы нашу шлюпку с правого борта, которая не была как следует закреплена.

Трудно себе представить, как такое сильное и опасное волнение могло разыграться в относительно узком проливе Мак-Мёрдо. Сила же ветра была такая, как во время бури, которую мы испытали вскоре после выхода с Новой Зеландии, хотя волны и не достигали такой вышины, как там, где они прежде чем броситься на нас, брали хороший разбег на просторе Южного океана. В 2 часа утра погода вдруг стала проясняться, и хотя ветер все еще дул сильными порывами, было очевидно, что он стихает. Теперь мы могли хорошо определить и свое положение. Ветер и течение, несмотря на все наши старания держаться на одном месте, отогнали судно более чем на 48 километров к северу, и в данный момент мы находились против мыса Берд. Море становилось спокойнее, вышина волн уменьшилась, и мы могли полным ходом направиться к мысу Ройдс.

«Нимрод» пришел туда ранним утром и остановился у бухты Задней. Я отправился на берег в вельботе, с трудом проталкиваясь между блинчатым льдом и салом, образовавшимися во время бури. Поспешив к дому, я увидел, к своему удовольствию, что он совершенно цел, и затем выслушал полный отчет о всех событиях, происшедших на берегу за последние три дня. Из слов живших в доме вытекало, что с точки зрения тепла дело обстоит плохо, так как, несмотря на непрерывную топку печи, в доке было холодно. Правда, постройка еще окончательно не закончена: не сделано внутренней облицовки, вместо окон временно были набиты доски, но все же приходилось подумать о нашей печи – от ее удовлетворительного действия зависел ведь не только комфорт, но и наше существование. Береговому отряду пришлось пережить сильнейшую бурю. Дом непрерывно дрожал и сотрясался от ветра и если бы не удачное местоположение, я не сомневаюсь, что от него не осталось бы и следа. Без беды все-таки не обошлось, хотя она была и меньшего масштаба.

«…постройка еще окончательно не закончена: не сделано внутренней облицовки, вместо окон временно были набиты доски…» Э. Г. Ш.

«Нимрод» перед отплытием в Новую Зеландию

Наша сложенная из мешков хижина не устояла перед бурей, одна стенка обвалилась, придавив щенка Поссумы. Крышка также была разрушена.

Придя к главному месту выгрузки, мы поняли всю силу бури. От большей части наших припасов не осталось никаких признаков. Сперва казалось, что ящики, мешки, кучи угля просто занесены снегом, но при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что действительной причиной их исчезновения было море. Сила ветра, дувшего с юга прямо на берег, была такова, что с моря летели струи воды, покрывая толстым слоем все, что находилось на берегу. Ветер нес ее на расстояние более четверти мили от берега, внутрь страны. В результате все наши драгоценные запасы оказались замурованными на глубине полутора-двух метров в сплошной массе замерзшей морской воды. Из-за выдававшихся в разные стороны углов ящиков эти массы льда, как показывают иллюстрации, приняли самые фантастические формы. Мы боялись, что придется целыми неделями работать над тем, чтобы очистить склад ото льда. Можно было предположить также, что соленая вода испортила лошадиный корм и попала в ящики, не выложенные внутри жестью и не имевшие фанерных стенок, поэтому кое с чем придется навсегда распроститься.

Место выгрузки, где мы работали в течение последних двух недель, стало совершенно неузнаваемым, столь изменила его ярость бури. Наша угольная куча была покрыта слоем замерзшей соленой воды, но нет худа без добра – без этого ветер унес бы более мелкие куски угля. Освобождать, однако, припасы ото льда было некогда. Главная наша задача состояла в том, чтобы доставить остальной уголь на берег и отправить судно на север. Мы тотчас же принялись выгружать уголь у крайнего угла Передней бухты. Дело поневоле подвигалось вперед очень медленно – все было сплошь покрыто скользким новообразовавшимся льдом. Не обращая внимания на волну, мы проработали все утро, а во второй половине дня, когда бухта заполнилась льдинами, судну было передано приказание направиться к Ледниковому языку, выгрузить там пять тонн угля, а затем возвратиться к мысу Флагштока. Однако полчаса спустя волнение почти улеглось, и мы были очень довольны, когда в 18 часов увидели возвращающийся к нам «Нимрод». Для нас было много выгоднее выгрузить уголь здесь, у самой зимовки, чем доставлять его потом на санях 21 километр с Ледникового языка.

По возвращении «Нимрода» капитан Ингленд сообщил мне, что Ледниковый язык оказался окруженным подвижным плавучим льдом, поэтому устроить там склад невозможно. Мы снова занялись выгрузкой, и около 22 часов 22 февраля была доставлена последняя шлюпка с грузом угля. По нашим расчетам, у нас имелось теперь около 12 тонн угля. Чтобы протянуть с этим запасом до того времени, когда начнется период санных экспедиций, требовалось расходовать его очень экономно. Я, конечно, хотел бы иметь запас угля побольше, но задержки, происшедшие из-за подыскивания места для зимовки, и трудности, встреченные при выгрузке, заставили и без того задержать «Нимрод» дольше, чем предполагалось. Мы передали наши письма команде, отправлявшейся на последней шлюпке, распрощались с людьми. Среди них был и Коттон, который поехал с нами только для того, чтобы совершить путешествие на юг, но оказался одним из самых усердных работников.

В 22 часа нос «Нимрода» повернулся к северу, и судно быстро пошло от нашей зимовки при попутном ветре. Я рассчитывал, что оно благополучно прибудет в Новую Зеландию через месяц, и его команда получит там вполне заслуженный отдых. По правде сказать, мы все были очень счастливы, что закончилась выгрузка и что мы не будем уже теперь так зависеть от состояния моря. Все-таки не без некоторого щемящего чувства смотрели мы на уходящий «Нимрод» – ведь это порывалась последняя связь с цивилизованным миром. Нельзя было рассчитывать ни на какие известия извне, пока он не вернется к нам на следующее лето, а впереди нас ожидало еще много тяжелой работы, связанной с известным риском.