Клеопатра - читать онлайн книгу. Автор: Стейси Шифф cтр.№ 72

Переписывать историю принялись незамедлительно. Упоминания Марка Антония исчезли из летописей, а битва при Акции волшебным образом превратилась в величайшее из сражений, небывалую победу, изменившую ход истории. Все было перевернуто с ног на голову. Октавиан спас страну от величайших бед. Он прекратил гражданскую войну и восстановил мир после века потрясений. Время возобновило свой бег. При чтении официальных историков складывается такое впечатление, будто с возращением Октавиана Апеннинский полуостров, уставший от века бесконечного насилия, пережил дивный расцвет, и пшеница на полях сама по себе налилась спелостью. «Законам вернули силу, судам — власть, а сенату — достоинство», — заявляет Валлей, почти дословно повторяя слова Цезаря, сказанные в сорок шестом году. Тщеславие Августа оказало влияние на календарь: в честь него был назван месяц, по примеру Гая Юлия Цезаря ^[61]. В тогдашних документах эту дату определяют как время, когда Рим был спасен «от величайшей из опасностей».

Клеопатре не повезло: ее историю писали предатели во главе с Деллием, Планком и Николаем Дамасским. Битва при Акции открыла эпоху фальсификаций и мифотворчества. Клеопатре выпало жить в эпоху становления римской литературы: ее судьба вдохновила величайших поэтов, которые были рады оттачивать свой талант на ее бедах. Гораций воодушевленно писал об Акции. Он первым отпраздновал блистательную победу Октавиана, когда Клеопатра еще готовилась к обороне Александрии. Он же преждевременно воспел ее поражение. Вергилий и Проперций присоединились к египетскому триумфу, когда все уже знали, что царица была коварной распутницей, погибшей от укуса аспида. Во всех своих жизнеописаниях Антоний по настоянию Клеопатры бежит из Акция. В стихах Проперция слабый мужчина, зависимый от порочной женщины, стал любимым персонажем. Получалось, что Октавиан восстановил естественный ход вещей: мужчины правили женщинами, а Рим правил миром. Историю Клеопатры можно было использовать для иллюстрации этих достижений. Вергилий сочинял «Энеиду» в течение десяти лет после смерти Клеопатры. В его поэме за царицей всюду следуют змеи. Вряд ли стоило ожидать, что ее история будет рассказана беспристрастно и с симпатией в произведении, которое читали вслух Августу и Октавии. История Клеопатры написана римлянином, с которым она встретилась лишь однажды в последние несколько дней жизни. Он изобразил ее опасной соперницей, при этом напустив туману и окутав ее историю вымыслом. Она относится к тем великим неудачникам, которые остались в памяти человечества не по той причине, из-за которой их следовало помнить ^[62]. Как часто бывает, история уступила место мифу. Все, кто писал о Клеопатре всего через сто лет после ее смерти, излагали не правду, а вымысел.

Посмертная судьба Клеопатры полна драматизма не меньшего, чем ее жизнь. Разносторонняя сильная личность осталась в памяти человечества хищной обольстительницей. В этом ничего удивительного. Как сказал один из убийц Цезаря: «Страх для человека важнее памяти». У мужчин всегда есть соблазн приписать успехи яркой женщины исключительно красоте и сексуальной привлекательности. Кто устоит перед ненасытной демоницей! Против женщины, способной перехитрить мужчину, должно существовать хоть какое-нибудь средство. Клеопатра была умна и потому прослыла соблазнительницей. Поверить в роковую красоту проще и спокойнее, чем в силу интеллекта (слова, которые Менандр произнес еще в четвертом веке: «Учить женщину писать — все равно что давать яд аспиду», — школьники твердили наизусть и через сто лет после смерти Клеопатры). Да и публика больше любит истории о женских чарах. Тон задал Проперций. Для него Клеопатра был распутницей, «царицей блудниц». Дион назвал ее «женщиной непомерной жадности и ненасытной чувственности», Данте — великой грешницей, Бокаччо — «обольстительницей с Востока», Драйден — «отпрыском беззаконной любви» ^[63]. Проперций утверждал, что царица имела обыкновение развлекаться со своими рабами. Римский автор первого века заявил (без всяких на то оснований), что все древние авторы писали о ее беспримерном распутстве. В одном источнике есть упоминание о том, что египетская правительница любила изображать проститутку. Утверждали, будто она была так хороша собой, что многие мужчины готовы были купить ее ночь ценой своей жизни. С точки зрения дамы девятнадцатого века, царица была «ужасной колдуньей». Флоренс Найтингейл аттестовала ее так: «Эта омерзительная Клеопатра». Предлагая Клодетт Кольбер роль в своем фильме, Сесиль де Милль спросил: «Вы согласитесь сыграть самую нечестивую женщину в истории?» Клеопатра фигурирует на страницах книги «Величайшие грешники», изданной в тысяча девятьсот двадцать восьмом году. Живой женщине бесполезно соперничать с легендой.

Личное интереснее общеисторического, секс притягательнее политики. Все знают, что Клеопатра спала с Юлием Цезарем и Марком Антонием, но никто не задумывается о том, каково ей было править огромной, богатой, густонаселенной империей на закате великой, просвещенной династии. Она прославилась как соблазнительница великих мужчин лишь потому, что дважды в жизни осмелилась вступить в «опасную и подозрительную» связь, из тех, что позволял себе любой человек, облеченный властью. Беда царицы была в том, что она не делала секрета из своей страсти. Вот и прослыла извращенным, аморальным, противным природе существом. Конечно, Клеопатра была сама виновата. Она заставила римлян почувствовать себя не в своей тарелке, вызвала к жизни тревоги и желания, которые они привыкли загонять внутрь. При Августе активно развивался институт брака, и за царицей навсегда закрепилась репутация коварной, властолюбивой разрушительницы семейных гнезд.

Клеопатра всегда вызывала в равной мере ненависть и зависть; ее история — квинтэссенция мужских страхов и фантазий. Поведав об одной не слишком романтической жизни, Плутарх подарил миру волнующую любовную историю. Эта египтянка сделалась образцом роковой женщины. Сражение при Акции превратилось в битву за судьбы мира, а подруга проигравшего полководца стала «царицей варваров» и разрушительницей Рима. Разумеется, Антоний мог покориться чужестранке лишь в том случае, если имел дело с величайшей соблазнительницей, «погубившей его и готовой погубить еще многих». Поди пойми, где тут кончается ненависть и начинается восхищение. Историки хотели унизить Клеопатру, но вместо этого парадоксальным образом ее превозносили, приписывая своей героине поистине мифические черты. Отделить правду от вымысла чрезвычайно сложно. Правда в том, что царица была преданной и любящей дочерью, патриоткой и заступницей своего народа, храброй женщиной, жесткой правительницей с крепкими нервами, гениальной актрисой. Неправда, что она построила Александрийский маяк, умела превращать железо в золото, была идеалом женщины (Готье), мученицей любви (Чосер), «глупой девчонкой» (Шоу), богородицей. Коптский епископ седьмого века назовет ее «величайшей из царственных женщин». Станут говорить, что она умерла из-за любви, но это тоже неправда. К ее образу станут обращаться Микеланджело и Жером, Корнель и Брехт. Ренессанс сделает ее своей иконой, романтики будут от нее без ума. Ее история вдохновит самого Шекспира на создание удивительной пьесы, образца подлинной поэзии, третий акт которой, тот, где нет Антония, предстает восторженным гимном свободной женщине. Это по его вине египетская царица Клеопатра Седьмая навсегда растворилась в александрийской знойной дымке, исчезла под лавиной римской пропаганды и возродилась в образе Элизабет Тейлор с ясным фиалковым взором.