Алехин - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Шабуров cтр.№ 20

Три года Селезнев прожил в Москве, а затем переехал в Донбасс. Там на одном из турниров он встретил Алексея Алехина, секретаря Украинской шахматно-шашечной секции. Рассказал ему о судьбе дорожных шахмат младшего брата и попросил дать совет, как с ними поступить. Решили написать Александру Алехину в Париж. Ответ пришел скоро. Чемпион мира пожелал подарить шахматы лучшему шахматисту из рабочих.

В 1929 году их обладателем стал 20-летний Григорий Шер из котельно-мостового цеха Донецкого металлургического комбината, занявший первое место в турнире рабочих Донбасса. Какова дальнейшая судьба дорожных шахмат Александра Алехина, неизвестно.

Однако вернемся в 1914 год к русским шахматистам — невольным узникам тюрьмы в Раштатте.

Во второй половине августа всех русских шахматистов перевели из тюрьмы в гостиницу в Баден-Бадене. Здесь их пути разошлись — одним, получившим освобождение от военной службы по состоянию здоровья, удалось кружным путем вернуться в Россию, а другие оставались в Германии на положении интернированных до полутора лет.

Александр Алехин был признан немецкой медицинской комиссией не подлежащим призыву в русскую армию и 14 сентября получил право покинуть Германию. Спустя три дня после его освобождения были отпущены Ф. Богатырчук и П. Сабуров.

В поисках путей возвращения в Россию Алехин выехал в швейцарский город Базель.

Знал ли в тот момент Александр, что совсем недалеко от Мангейма тогда находились в Висбадене, на положении интернированных его родители — Александр Иванович и Анисья Ивановна Алехины? Летом 1914 года они прибыли туда на отдых и для курса лечения, назначенного матери Саши. Начавшаяся война нарушила все планы, Алехиным были запрещены передвижения по Германии. К Александру Ивановичу, как члену Государственной Думы России, тамошние власти отнеслись особенно неприязненно. И только через продолжительное время им удастся переехать в Базель. Там 28 декабря 1915 года и скончалась от тяжелой женской болезни 46-летняя Анисья Ивановна.

А тем временем Александр Алехин направился из Базеля в Геную, где находился сборный пункт для подданных России, оказавшихся в Европе отрезанными от родины. Теплилась надежда добраться оттуда морем до Одессы. В ожидании парохода Алехин в Генуе встречался за шахматами с итальянцами и соотечественниками.

Одним из его партнеров стал киевлянин Федор Богатырчук, занявший в Мангейме в турнире любителей «А» шестое место. Они сыграли тогда множество партий. Вспоминая об этом впоследствии, международный мастер, доктор медицинских наук Федор Парфеньевич Богатырчук писал в книге, изданной в Сан-Франциско в 1978 году:

«Только тот, кто играл с этим гениальным шахматистом, знает, какой он был маг и волшебник на 64 полях шахматной доски. Фигуры в его руках превращались в живые существа, преподносившие противникам совершенные неожиданности. И при этом сюрпризы сваливались на голову врага, как гром среди ясного неба в любой стадии игры, даже когда на доске оставалось считанное число фигур. Генуэзское сидение, несомненно, дало для моего шахматного развития больше, чем последующие годы игры с рядовыми противниками.

Между тем парохода все не было, и те, кто имел средства, уезжали более дорогим северным маршрутом. Так уехали Сабуров и Алехин».

Их путь в Петроград лежал через Лондон, Стокгольм. В столице Швеции Алехин 20 октября дал сеанс одновременной игры на 24 досках: в 18 партиях он победил и в двух проиграл.

В конце октября Алехин и Сабуров вернулись в Петроград. Вскоре Александр был уже в Москве.

И вот 5 ноября 1914 года он появился среди публики. К тому времени Московский шахматный кружок покинул помещения Охотничьего клуба, оборудованные под лазарет, и перебрался в небольшой зал Коммерческого училища Плестерера, находившегося на Арбатской площади напротив храма Бориса и Глеба.

В тот день в небольшом зале кружка было шумно, а за шахматными досками уже сидели 33 счастливчика, успевшие заблаговременно попасть в заветный список участников сеанса одновременной игры с маэстро. Вот несколько выдержек из интересных воспоминаний Владимира Ильича Нейштадта, ставшего впоследствии литератором и переводчиком, а в то время шестнадцатилетнего гимназиста, участника этого сеанса.

«Гул разговоров все нарастал, играли «блиц», громко стуча фигурами, — и вдруг наступила тишина. Вошел Алехин. И тут же тишина сменилась взрывом аплодисментов. Алехин был уже тогда любимцем Москвы, и хотя он в 1910 году переселился в Петербург (для продолжения образования), москвичи считали его земляком.

Алехин несколько смущенно поклонился и сказал слегка охрипшим голосом:

— Кажется, я не опоздал? Извините, я немного нездоров, вот хриплю даже, и голова болит, но играть, конечно, буду. Давайте начнем.

И через минуту-другую он пошел с молниеносной быстротой двигать фигуры по доскам. Вернее, он их не двигал, а как-то швырял, но они удивительно точно прилипали к нужному полю. При этом я сразу обратил внимание, как хищно его рука с полусогнутыми пальцами нацеливалась на фигуру. Было вообще что-то ястребиное во всей его повадке. Иногда, задумавшись на несколько секунд, он держат нацеленную руку на весу, причем двигал и снимал фигуры то правой, то левой рукой, особенно если следовала серия ходов.

Но было видно, что он нездоров и только большим усилием воли перемогает свое нездоровье. Иногда, он морщась, прикладывал руку к виску, потирая лоб…»

Давая сеанс, Алехин не понукал, не торопил игравших, давал им возможность переменить сделанный ход, а после окончания сеанса охотно анализировал наиболее интересные позиции.

Результаты того сеанса были весьма скромными для Алехина, если не сказать больше. Но он был явно нездоров, и к тому же, как вспоминал В. И. Нейштадт, «в числе его противников была чуть ли не вся первая категория Москвы. Деньги, полученные за сеанс, Алехин отдал в пользу раненых солдат. Руководители шахматного кружка выразили ему за это благодарность. Алехин отмахнулся от благодарности…»

А потом случилось довольно редкое явление — четыре дня с 7 по 10 ноября в Московском шахматном кружке длилась консультационная партия А. Алехина и В. Ненарокова против О. Бернштейна и Б. Блюменфельда. Такого упорства от них никто не ожидал. Победили все-таки белые, руководимые Алехиным и Ненароковым.

Затем 15 ноября Алехин побывал в Серпухове, где в сеансе одновременной игры на 38 досках взял верх в 32 и проиграл 4 партии.

Будучи в Москве, Александр, естественно, не раз посещал редакцию журнала «Шахматный вестник», переехавшую в октябре 1913 года с Садово-Спасской улицы, 19 в Гранатный переулок, 2. Говорили с братом Алексеем, как преодолеть возникшие сложности в издании, что следует публиковать полнее.

Навешал Алехин и других родственников, знакомых.

Приехав в Петроград, Александр явился в министерство, к которому был причислен, но никаких конкретных заданий не получил. Возобновил работу над анализом шахматных партий из недавно состоявшихся соревнований. 7 декабря дат сеанс одновременной игры в Петроградском Шахматном Собрании, по-прежнему находившемся на Литейном проспекте, 10. Результат оказался отменным — в двадцати партиях выиграл и лишь одну проиграл. Деньги, поступившие от сеанса, по просьбе Алехина, были направлены в пользу русских шахматистов, томившихся в немецком плену. На следующий день он снова выступил с сеансом на 30 досках в шахматном кружке Политехнического института. Студенты оказали больше сопротивления и, проиграв сеансеру 22 поединка, сумели в 6 партиях вынудить его сдаться. Сбор от сеанса, по инициативе Алехина, был передан в пользу их же студента — П. Романовского, также пока находившегося в плену.