Шекспир - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Шайтанов cтр.№ 89

Что же касается сэра Джона Фальстафа, то он станет одним из величайших шекспировских образов, единственным героем, переходящим не только из пьесы в пьесу (многие исторические персонажи участвуют в нескольких хрониках), но из хроники в комедию и обратно.

За Фальстафа, видимо, некому было возмутиться, но его характер у Шекспира также не вполне соответствовал исторической правде. Процитированное выше письмо Джеймса с этого и начинается — с апологии Фальстафа. Его возьмет под защиту и еще один знаток древностей и собиратель сведений о «достославнейших людях Англии» (в том числе и о Шекспире, за что он заслужил славу его «первого биографа») Томас Фул-лер (1608—1661). В разделе о графстве Норфолк он сожалеет по поводу того, что «на сцене глумились над памятью» сэра Джона Фастолфа (Fastolfe), сделав его «эмблемой лжегероизма», в качестве которой первоначально был избран сэр Джон Оулдкасл. Фуллер здесь не называет Шекспира по имени, но полагает непростительным, когда «наш Драматург (Comedian), слегка изменив написание фамилии на сэра Джона Фальстафа (Falstqff), отдает его во владение королю Генриху V на потеху публики».

У Шекспира Фальстаф впервые появился в качестве эпизодического лица вполне самостоятельно после смерти Генриха V — в первой части «Генриха VI» в роли, впрочем, еще более неприглядной. Он прибывает с письмом от изменившего англичанам герцога Бургундского, а Толбот узнает в нем того рыцаря, из-за чьей трусости была проиграна битва и сам он пленен. Король изгоняет труса (IV, 1).

Исторический сэр Джон Фастолф (1380—1459) если и отличался в войне с французами, то не трусостью, а особой жестокостью, порой прибегая к тактике «выжженной земли». Он был произведен в рыцари Подвязки, но к Генриху V, в отличие от того, что передавали об Оулдкасле (якобы в юности имевшем влияние на принца), никогда не был близок. Его судьба у Шекспира — наглядный пример того, как предание, вырастая из бокового мотива реальной биографии, способно совершенно изменить ее смысл. В ранней хронике Шекспиру понадобился некто, чьи действия во Франции были губительны для англичан. Исторический Фастолф множил к ним ненависть своей жестокостью; Шекспиру был нужен скорее тот, кто губил бы их трусостью, и он избрал для этого Фастолфа, назвав его Фальстафом, сохраняя на нем отблеск истории, но не отвечая за портретную подлинность. А потом, когда потребовалось переименовать совершенно другого персонажа, Шекспир снова вспомнил о нем.

Причудливо происхождение этого персонажа — в негероической роли на фоне исторических событий, чтобы затем, подчинившись комическому амплуа, развиться в шута: в шута Времени, чье карнавальное сознание легко расстается с прошлым.

* * *

Величайший комический персонаж родился не в комедии, а в хронике, и в финале был изгнан из нее. Время в хронике — это не только закон перемен, но и определенный порядок истории, государства. В этом смысле историческое Время чуждо карнавальному сознанию: «Пора чудес прошла…» («Генрих V»; 1,1). Вот почему так изумился принц Гарри, когда Фальстаф осведомился у него, который теперь час, — это первые слова, произнесенные им в первой части «Генриха IV». Как и в случае со многими героями Шекспира, первая фраза служит ключом к пониманию всего характера:

Принц точен в своей оценке: Фальстаф попадает в хронику как будто по недоразумению — из комедии, где у Шекспира властвует не Время, а Природа в своем вечном жизненном круговороте. Природная жизнь принадлежит не Времени, а Вечности. Для человека смерть означает конец, а для Природы — возрождение к новой жизни. Впрочем, и человек может жить по этому закону, но лишь пока он существует не как отдельная личность, а как часть целого — часть рода, продолжающегося в своем коллективном бытии. Выражение этой жизни — карнавал, праздничное обновление, где с прошлым расстаются смеясь.

Л.Е. Пинский назвал главу о Фальстафе: «История и Природа перед взаимным судом». Сначала Природа в лице Фальстафа вершит суд и помогает Времени очиститься от следов прошлого. Затем свой приговор выносит История и устанавливает различие между природной свободой и государственным порядком. Фальстаф, не умеющий ему соответствовать, отправлен в изгнание, когда принц становится королем. Фальстаф не прижился и не мог прижиться в хронике, ибо он совершенно не умеет существовать по законам какого-либо порядка, жить в историческом Времени. У него другая стихия — природная, подчиненная потребностям плоти.

Вот почему логично, что Фальстаф, родившийся в хронике, продолжил существование в комедии. Он сам произносит под занавес второй части это слово, объясняя отречение от него короля, якобы всего лишь не желающего сразу открыться на людях в своей прежней и неизменной привязанности. Но судья Шеллоу, подхватив слово, пророчески предрек: «Как бы эта комедия не затянулась до вашей смерти».

Впрочем, очень вероятно, что к этому моменту комедия уже была написана — «Виндзорские насмешницы». Очень вероятно, что ради нее Шекспир отложил начатую или обдумываемую им вторую часть «Генриха IV».

Николас Роу сообщил, что королеве так понравился сэр Джон Фальстаф, что она заказала комедию, в которой хотела бы видеть его влюбленным. «Виндзорские насмешницы» были написаны в течение двух недель к определенному сроку. Джордж Кэри, 17 апреля 1597 года ставший лордом-камергером, 23 апреля был возведен в рыцари Подвязки. По этому поводу давался традиционный обед в присутствии королевы и всех членов ордена. От кого и ждать развлечения, как не от труппы, которой новоизбранный рыцарь покровительствует!

Это первая у Шекспира комедия о современности и единственная, действие которой происходит в Англии, в Виндзоре. Здесь — одна из королевских резиденций, но здесь же — обычный провинциальный городок, куда и попадает сэр Джон Фальстаф. Существует мнение, что там — другой персонаж, сохранивший лишь имя, толщину, пороки, но лишенный остроумия и своего порочного обаяния. Нет, он тот же — и в корзине с грязным бельем. Изменилась его роль. Фальстаф — шут по своему театральному амплуа и зависит от того, что он вышучивает. В хронике — он шут Времени, под чей смех хоронят эпоху. Он сам инсценирует театральные поминки с телом рыцарственного Хотспера, символизирующего идеал прошлого. Шекспировский смех — последний мощный раскат смеховой культуры, и Фальстаф — ее главный герой. Смеховая культура, по определению М. М. Бахтина, в своем карнавальном обличье есть вторая жизнь народа, противостоящая иерархическому порядку официальной жизни. Смех опрокидывает догмы, от него лопаются иллюзии, порой он звучит издевательски, но более всего этот смех возвращает на землю, напоминая о природном и человеческом.

Фальстаф меняется не потому, что его вываливают из корзины с бельем, а потому, что из исторического Времени его вываливают в быт, из хроники — в комедию, где его «здравый смысл» противостоит не призраку рыцарской чести, а такому же, только более крепкому и честному здравому смыслу добропорядочных горожан. Фальстаф изъят из своей ритуальной смеховой роли и вместе с нею утратил свои исключительные права на смех; развенчанный, он сам превращен в объект насмешки.