Роден - читать онлайн книгу. Автор: Бернар Шампиньоль cтр.№ 34

Праздник, прошедший в намного более дружеской обстановке, был организован в 1903 году молодыми скульпторами и рабочими скульптурных мастерских в саду ресторана в Велизи, пригороде Парижа. Бурдель принес уменьшенную копию «Шагающего человека», которую поместили на колонну, и произнес настолько трогательную речь, что у Мирбо на глаза навернулись слезы. Здесь присутствовали друзья и помощники Родена — Майоль, Шнегг, Дежан, Арнольд, Помпон, — а также очаровательные дамы. На вечере в его честь танцевала Айседора Дункан, только что познавшая первый успех в Париже. Ее выступление было встречено присутствующими с восторгом. Восхищенные Роден и Бурдель сделали поразительные рисунки Айседоры, которая, по их мнению, являлась олицетворением танца.

Роден проводил целые дни в своих мастерских, почти всегда на ногах, очень много ходил из одной мастерской в другую, а по вечерам возвращался в Медон, взбираясь по косогору к своему дому. Он испытывал потребность в прогулках за городом, и жизнь в Медоне позволяла их совершать. Он любил также посещать Версаль. Чтобы доставить удовольствие Розе, неутомимо трудившейся, но не любившей прогулки на большие расстояния, он отправлялся туда вместе с ней на машине. Деревья, луга, вспаханные поля, животные, цветы, растения — всё это приводило его в восторг.

Роден оставил совсем немного своих впечатлений о дворце и садах Версаля. Процитируем его короткую запись, сохранившуюся на клочке бумаги или, может быть, на манжетах (он часто использовал их, когда хотел без промедления записать свежее впечатление): «Эта часть сада отличается каким-то религиозным характером, который ей придает необычайно красивая ваза в центре газона. И это настроение передается деревьям, тесно растущим вдоль аллеи, окружающей газон». Всего несколько слов, и всё сказано.

Его поездки почти всегда были вызваны профессиональной необходимостью. Ему нравилось жить на вилле в Медоне, и он не испытывал желания преодолевать трудности переездов и проживания в гостинице. Тем не менее в 1906 году его друг художник Зулоага сумел уговорить его вместе посетить Андалузию. Однако, кажется, испано-мавританская пышность была не в состоянии стереть впечатления, производимого на Родена какой-нибудь небольшой французской церквушкой.

В том же году Роден приехал в Марсель. Он совершал эту поездку с большим энтузиазмом, так как следовал за камбоджийскими танцовщицами, которых усердно рисовал во время их гастролей в Париже. Эти рисунки Родена — одни из наиболее пленительных. Он писал:

«Меня особенно поразило то, что в искусстве Дальнего Востока, неизвестном мне до сих пор, я обнаружил те же принципы, что и в античном искусстве. Когда смотришь на очень древние скульптурные фрагменты, настолько древние, что неизвестно, к какому времени они относятся, мысли возвращаются к тысячелетиям, когда они были созданы; и вдруг появляется живая натура, как будто древние камни ожили! Эти камбоджийки дают мне то же, что восхищает меня в античном мраморе, добавляя к этому загадочность и гибкость Дальнего Востока. Какой восторг испытываешь, убеждаясь, что человечество верно себе на протяжении пространства и времени! Но это постоянство сохраняется при одном существенном условии: верность традициям и религии. Я всегда ощущал связь религии и искусства: когда религия утрачена, искусство гибнет; все шедевры греков, римлян, все наши шедевры религиозны.

Вот почему король Сисоват и его дочь Самфондри, директриса Королевского балета, так бережно и ревностно следят за тем, чтобы в их танцах сохранялась самая строгая ортодоксия, и именно поэтому эти танцы остаются прекрасными. Этой же традиции строго придерживаются, сохраняя искусство в Афинах, в Шартре, в Камбодже, повсюду. Вскоре после поездки в Марсель я посетил Шартр. Так же, как я узнал античную красоту в камбоджийских танцах, я обнаружил красоту камбоджиек в Шартрском соборе, в позе большого ангела, которая на самом деле не слишком далека от позы танца».

Роден восхищался мастерством зодчих Средневековья. Он объездил Францию, посещая церкви и соборы и внимательно изучая их. Для него не только величественные готические соборы, но и старые церквушки в заброшенных деревнях являлись прекрасным уроком, подлинным выражением французского гения, доказательством утраченной ныне связи с Античностью. Он не переставал восхищаться памятниками прошлого. Вся красота, передаваемая из века в век, исчезла после XVIII столетия, потому что было утрачено понимание природы, дух трогательной наивности мастеров Средневековья был вытеснен высокомерными поисками «прогресса».

Несмотря на постоянный напряженный труд, Роден продолжал посещать великолепные памятники культуры. Он внимательно осматривал их, наблюдал игру тени и света в разное время дня и разные сезоны. Он не переставал восхищаться трудом построивших их ремесленников, бережно хранивших вековые традиции.

Книга Родена «Соборы Франции» состоит из многочисленных заметок, фиксировавших впечатления, полученные в ходе поездок, которые он совершал более тридцати лет. (Книга, иллюстрированная рисунками Родена, вышла в 1914 году.)

Хотя Роден хотел посвятить предисловие книги «инициации искусства Средних веков», не будем искать в нем точные археологические сведения. Вероятно, он инстинктивно понял основные законы равновесия, определяющие готическую архитектуру и придающие ей мощь и целостность. Несомненно, его волновала проблема взаимосвязи скульптуры и архитектуры. Книга написана вдохновенно, проникнута восхищением и любовью к творениям мастеров прошлого.

«Чтобы понять эти линии, так заботливо смоделированные, нужно быть влюбленным». Эту любовь Роден распространяет на всё и ощущает ее повсюду — в окружающем соборы пейзаже, в небесах и в женщинах, приходящих преклонить колена. Как любовно он говорит о лепных орнаментах, которые скромные и умелые мастера «лепили, словно женские губы»!

Любовь Родена к женской красоте и любовь к красоте церквей сливаются воедино. В Божанси, прелестном городке на берегу Луары, он увидел в церкви «маленькую француженку»:

«…Она, в новом платье, выглядела, словно маленький цветущий ландыш… Чувственность еще чужда этим отроческим линиям. Какая скромная грация! Если бы эта девчушка умела смотреть и видеть, то она узнала бы себя на всех порталах наших готических церквей, так как она — олицетворение нашего стиля, нашего искусства, нашей Франции. Стоя за ее спиной, я видел лишь общие очертания и бархатистую розовую щеку этой женщины-ребенка.

Но вот она на мгновение подняла голову от своего маленького молитвенника — и появился профиль юного ангела. Это девушка из французской провинции во всем ее очаровании: простота, скромность, порядочность, нежность и это улыбчивое спокойствие подлинной невинности, которое распространяется вокруг, словно инфекция, и наполняет миром даже самые смятенные сердца».

Невер, небольшой городок в центре Франции, на правом берегу Луары, вдохновил Родена на размышления о том, что объединяет великую архитектуру во все времена. Античность вызывает у него возвышенные чувства, подобные испытанным им под сводами готического храма: «Дух, царящий в Пантеоне, — тот же, что и в соборе. Божественная красота! Только здесь больше утонченности: здесь есть, осмелюсь так выразиться, некий светящийся туман — свет не струится, а словно дремлет, как в долинах. Тот, кто посетил эти нефы в утренние часы, меня поймет».