Биография любви. Леонид Филатов - читать онлайн книгу. Автор: Нина Шацкая cтр.№ 50

Раиса Максимовна, разговаривая со мной и сидящими рядом, не оставляет без внимания своего мужа, бдительно следя за тем, что он ест и пьет. Они любили друг друга. Это был редкий красивый союз. Он — Рыба, она — Козерог. В нашем с Лёней случае было наоборот: Лёня — Козерог, я — Рыба. И мы тоже были счастливы.

Михаил Сергеевич просит слово. Уставшее лицо отражает груз пережитого. Но вот он начинает говорить, постепенно зажигаясь эмоционально, попутно отвечая на чей-то быстрый вопрос. Изредка поглядывает на жену, иногда шутливо спрашивая: «Вы согласны со мной, Раиса Максимовна?» — «Да, согласна», — кивает головой Раиса Максимовна, вся — сосредоточие и внимание в течение всей речи мужа.

А меня не оставляло странное чувство, которое требовало согреть их теплом, говорить много добрых слов в их адрес, до смешного похожее на материнское. Но был произнесен тост, за ним другой, за Лёню, за меня, за обеих мам, за детей, — да мало ли хороших тостов, которые с удовольствием выслушиваются, но с еще большим удовольствием перезваниваются наши полные бокалы.

— Нина, а слабо сейчас сыграть сцену у фонтана? Помнишь текст? Не забыла? Давай сыграем? — по-молодецки вскочил со стула Николай Лукьянович. ^[80] Я застигнута врасплох. Да нет же, конечно, нет! И текста я уже действительно не помню, и, вообще, эта затея кажется мне странноватой. Мой решительный отказ нисколько не смутил Николая Лукьяновича, и он лихо прочел-изобразил эту сцену один, явив собой театр одного актера. Сколько нерастраченных сил, нерастраченных эмоций! И это — в 70 лет, — браво! Нам весело. Вдохновение не покидает Николая Лукьяновича, и он продолжает читать еще и еще, вконец измучив наши бедные ладони.

А Лёня с Михаилом Сергеевичем весь вечер все о чем-то говорят, говорят… отвлекаясь только на тосты. Напротив них сидит Клавдия Николаевна, которая изредка что-то у них спрашивает или сообщает? — я не слышу.

В завершение вечера «Полароидом» был сделан общий снимок, на котором Михаил Сергеевич с Раисой Максимовной оставили свои автографы. Окруженные нашей любовью, они тепло со всеми попрощались и вместе с Катей, которая вызвалась их проводить, пошли к лифту.

А на улице их уже ждали собранные Сергеем люди, которые тоже желали сказать и говорили им слова любви.

— До свиданья, Михаил Сергеевич! Мы Вас очень любим! Дай бог Вам и Раисе Максимовне крепкого здоровья!

Передо мной фотографии того вечера. Кажется, что это было совсем недавно… Милые лица друзей, не подозревающих, что скоро навсегда уйдут от нас Раиса Максимовна и Лёня, прекрасные люди созвездия Козерога, оставив на земле Печаль и Память.

Начало 2001 года. Я начинаю лихорадочно думать о лете. Мы уже четыре года отдыхали в Барвихе, сердечно-сосудистом санатории, благодаря усилиям Лёни Ярмольника. Меня не оставляет ощущение неловкости, неудобства: сколько можно сидеть на шее у друзей? В один из дней я покупаю газету «Из рук в руки», листаю страницы, выбирая дачу, приемлемую по деньгам. И еще очень важно было, чтоб рядом были врачи и друзья, которые в случае чего смогли бы оказать Лёне помощь.

К этому времени у нас уже была дача под Вереей. «Уже была», потому что начинала я ее строить в 1992 году, а закончила в 2001-м. Девять лет нервотрепки. Но какое дивное, сказочное место! Перед домом — огромное поле, красиво обрамленное лесом, за домом крутой овраг, вдоль которого протекала река, всегда искрящаяся на солнце, просвечиваясь сквозь сосны, растущие на склоне этого оврага. Ранней осенью появлялись журавли, которые через некоторое время, курлыча, улетали на юг, оставляя после себя ностальгическую грусть. И — тишина! Невероятная тишина до звона в ушах. И — фантастический воздух! У подножия оврага — источник с чистейшей хрустальной водой. И вот в 2001 году наконец-то выстраданный и выстроенный дом я вынуждена была продать, понимая, что никогда сюда не привезу Лёню из-за отсутствия поблизости врачей и тяжелой двухчасовой дороги. А как расстроились наши маленькие внучки, узнав, что я продала дачу: они успели пожить там два лета и насладиться дачной жизнью.

За деньги от продажи через фирму «Миэль» я покупаю дом на Николиной Горе. Деньги небольшие, потому что дом находится в садовом товариществе, где в то время не было ни газа, ни круглогодичной воды, с туалетом на улице. Дом на шести сотках, похожий на двухэтажный сарай, — «бомжатник», как его окрестили наши друзья.

В мае 2002 года мы с Лёней опять едем в Барвиху, на этот раз благодаря нашему замечательному другу, талантливому человеку Виктору Матвийко. Отвозят нас, как обычно, Горбуновы, Володя и Таня. Садимся в машину. Таня — с огромной кастрюлей, наполненной горячей отварной картошечкой, с маслицем, укропчиком и чесночком. А запах! — «ой, скорей, Володя, заводи машину, скорей в дорогу!» В ногах у всех многочисленные пакеты, бутылочки и банки со всякой всячиной, и среди них драгоценные банки с маринованной черемшой, и чесноком, и капустой по-гурийски — Лёнины радости. И как все это славно позвякивает — звяк-звяк…

Свежее раннее утро, мы едем в предчувствии праздника. Наконец въезжаем на территорию санатория, такого уже родного. Все здесь привычно: вот и Владимир Ильич Ленин нас встречает, сидя на пеньке, по-прежнему плещется в фонтане семья журавлей… главная лестница, двери… А вот и знакомые сестры, — здороваемся. Лица приветливые, доброжелательные, — родные. Здесь любят Лёню. У меня в руках кискин домик с Анфиской. Анфиса Леонидовна не выносит прогулок в машине, поэтому в дороге вела себя крайне некрасиво, теперь успокоилась. А где Володя? Бедный Володя идет далеко сзади, сгибаясь под тяжестью наших чемоданов, набитых наполовину ненужными вещами. Но вот и наша с Лёней комната на первом этаже. Открываем дверь — счастье! Мы — дома! Солнце, стесняясь, протискивается в огромную комнату, а мы с Татьяной спешим накрывать стол. 15 минут — и все уже за столом. Нирвана! Лёня пьет минералку, Володя — пиво, ну а мы с Таней балуем себя шампанским. Ну и что, что чеснок и черемша и помидоры с квашеной капустой — шампанское нас простило и даже подвигнуло на воспоминание о Швейцарии.

Разговоров и воспоминаний хватило до позднего вечера, мы не могли наговориться. Только Анфискино «мяу» вернуло нас в реальную жизнь. За окном — темно, и мы прощаемся с друзьями, благодарные друг другу за приятно проведенный день.

Со следующего дня Лёня будет оставаться на попечении врачей, я же — уезжать на Николину Гору, превращая двухэтажный сарай в более или менее пристойное жилище, достраивая террасу, меняя крышу, окна, двери, — в общем, работ по благоустройству было много. К концу лета, одетый в сайдинг, домик «заиграл». Зимой я завезла мебель с проданной дачи. Оставалось сказать: «Ай да я!»