Охота на Вепря - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Агалаков

* * *

С каждым человеком случается такое хоть раз в жизни: одна-единственная весточка, несколько строк в письме меняют всю его жизнь. Переворачивают раз и навсегда. И грозным событиям, вызванным теми строками, в будущем суждено нанести незаживающую рану вашему сердцу. Кто бы мне сказал, что уже скоро я окажусь в бурном водовороте опасных приключений, из которых мне никогда не суждено будет вынырнуть прежним человеком, как это бывало раньше. И что никогда потом я не найду себе покоя. Но куда было уйти от судьбы? Роковое письмо уже лежало в толстой сумке почтальона, который торопился сейчас по рыхлому снегу к нашему с братом дому в Самаре, на улице Панской…

А стояла ранняя зима. Был воскресный день. Только что по всему городу отзвенели колокола, приглашавшие к обедне. Иван Ильич еще утром уехал к пациенту, и срочно, старый слуга Прохор подавал на стол. И делал, как всегда, все размеренно и неторопливо. На столе уже дожидались пироги с телятиной и луком, копченая стерлядь и пол-литровый графин водки. Иван обещался присоединиться после трех, но запаздывал. Я же сидел в плетеном кресле у окна в столовой и терпеливо ждал брата. Перекинув ногу на ногу, курил папиросу и листал «Самарские ведомости». Хоть бы одно толковое происшествие, думал я, способное заинтересовать сыщика, однажды вынужденного бросить Петербург и уехать домой в провинцию. На фоне мелких краж и хулиганств, происходивших в Самаре, в глаза ярко бросалось происшествие в соседней Семиярской губернии. Как писалось в заметке: «1 декабря 1998 года в Семиярске был взорван начальник полицейской управы полковник Толоконников, Аристарх Иванович, с адъютантом и закройщиком, который привез для примерки новый мундир г-на полковника. Злоумышленники-революционеры прошли через пустовавшую приемную, вошли в кабинет, бросили в Толоконникова портфель с бомбой и были таковы. На улице террористов ожидала тройка». – Я затянулся поглубже, выпустил струйку дыма в сторону окна и дочитал: – «Вызов, с которым было совершено это преступление, обескуражило и парализовало всю полицейскую управу и не позволило вовремя организовать погоню. Преступники скрылись. Объявлен розыск».

– Вот ваш батюшка, царство ему небесное, толк в щах знал, – привлекая мое внимание, рассуждал старый слуга Прохор, расставляя по столу, на белую скатерку, тарелки и неспешно раскладывая приборы. – И говаривал, бывало: сама матушка Елизавета Петровна, императрица, предпочитала любой другой трапезе – щи. А в чем вся соль истинных щей, именуемых царскими, а, Петр Ильич? – глядя на меня, задался вопросом старый слуга. – Скажете мне?

Я смотрел на него из-за верхнего края газеты.

– В чем соль царских щей?

– А-а, не знаете, а лет уже немало, – многозначительно ответил старый слуга, – упустил покойный батюшка ваше образование. – Он развернулся и потопал из столовой. «Цену набивает», – про себя решил я. И вскоре услышал его шаркающие шаги – Прохор в стеганых прихватках осторожно внес в столовую раскаленный чугунок, поставил его на опаленную деревянную подставку. – В копченых говяжьих ребрышках, вот в чем соль, и в добром ломте копченого жирного окорока, – со знанием дела ответил наш слуга. – Они-то и… – он задумался, – «и придадут щам их незабываемую суть», так, бывало, говаривал ваш батюшка, Петр Ильич, царство ему небесное, – Прохор открыл чугунок и махнул широкой рукой в свою сторону клубящийся пар. – И в капустном рассоле, который также следует добавить для крепости, и поболее. – Терпкий аромат, так и валивший от щей, забирался в ноздри, резал и томил желудок. – Вот тогда и будут щи воистину царскими!

Сказал и закрыл крышку чугунка, как затворяют ворота перед носом непрошенного гостя.

– Да я с ума сойду, слушая твои рассказы, – честно признался я. – Когда Иван вернется, одному богу известно, а щи вот они, – кивнул я на стол. – И что мне прикажешь делать?

– Так вы пока рюмочку-то выпейте, – посоветовал Прохор и кивнул на запотевший графин. – И рыбкой копченой закусите – аппетит нагуляйте.

– Так выпил уже и закусил, – ответил я. – Нагулял аппетит-то.

– А вы вторую, ради любопытства, Петр Ильич, усугубите. С вас не убудет.

– Да и вторую усугубил, душа ты окаянная. – Я опустил на колени газету. – А ты надо мной все измываешься.

– А вы и третьей не побрезгуйте, – строго молвил старый слуга и двинулся из столовой. – Пойду хлеб нарежу, сердцем чую, Иван Ильич уже на подходе!

– Императрица Елизавета Петровна, дабы ты знал, от обжорства померла в пятьдесят два года, добаловалась жирными щами! – бросил я вслед старому слуге.

– Кто от щей-то помрет? – как от назойливой мухи отмахнулся Прохор. – Дурак разве что. Или черт. – И скрылся.

Ждать Ивана не было мочи. А коли бричка по дороге сломалась? А если еще кто-то приболел да упросил остаться? «Не буду ждать», – решил я. Но едва сел за стол, как весело забился колокольчик в прихожей. А за ним и хлопнула дверь.

– Чуяло сердце, Иван Ильич вернулся, – спускаясь, сказал Прохор.

И скоро в столовую вошел мой младший брат, раскрасневшийся с мороза.

– Почтальон принес письмо, – сказал Иван. – У парадного перехватил. Ты нужен некоему графу Кураеву из Семиярска, – он протянул мне конверт. Глаза его, едва охватили стол, так и вспыхнули: – Заждались меня? И правильно! – Он растер подмерзшие руки. – У купчишки того, Мясоедова, поел слабовато, спешил, разговор был никудышный, он мне все про свое ремесло долдонил, как просо лучше продавать, а говорить с его домочадцами – так лучше сразу повеситься. Вот я деру и дал, а потом уж, по дороге, пожалел, что не стерпел их трескотни. Дорога-то длинной вышла! Погоди, сейчас только руки сполосну да переоденусь. Прохор, где ты?! Готовь-ка ванну! Тотчас же после трапезы и полезу! Подождешь, Петр Ильич?

– Два часа ждал, еще пять минут подожду, – я налил брату рюмку водки: – Выпей с дороги – повеселеешь.

Иван выпил и пошел переодеваться. Прохор взялся разливать по тарелкам ароматные щи.

Я же распечатал конверт и вытащил сложенный вдвое лист бумаги. Автором письма был Александр Александрович Кураев, потомок древнего аристократического рода, его Семиярской ветви. Я слышал об этом человеке из соседней губернии, который десятилетиями, по слухам, вел закрытый образ жизни.

Распечатав письмо, я прочитал следующее: