Генерал Алексеев - читать онлайн книгу. Автор: Василий Цветков cтр.№ 91

Наступление могло бы «оздоровить фронт», но требовало уверенности и настойчивости. Стратегические условия 1917 г. оказывались такими, что огромный, растянутый от Балтики до Черного моря фронт уже не мог получать поддержку с тыла многочисленными и, самое главное, прочными в боевом и моральном отношении резервами. В докладе Гучкову 16 апреля 1917 г. Алексеев писал: «В армиях развивается пацифистское настроение. В солдатской массе зачастую не допускается мысли не только о наступательных действиях, но даже о подготовке к ним, на каковой почве происходят крупные нарушения дисциплины, выражающиеся в отказе солдат от работ по сооружению наступательных плацдармов».

Весной 1917 г., вопреки прогнозам прошлых лет, одним из приоритетных стало признаваться кавказское направление. После впечатляющих успехов в 1916 г., когда русскими войсками была освобождена практически вся территория Армении, а части кавалерийского корпуса под командованием генерал-лейтенанта А.А. Павлова вошли во взаимодействие с британскими экспедиционными силами в Месопотамии, здесь намечалось дальнейшее развитие боевых операций. 5 апреля 1917 г. Алексеев писал Главнокомандующему армиями Кавказского фронта генералу от инфантерии Н.Н. Юденичу: «Поступавшие до последнего времени сведения указывают на недостаточно энергичные действия частей 1-го кавалерийского корпуса, вышедших из гор на равнину. Хотя это и объясняется затруднениями в продовольственном отношении, но тем не менее необходимо употребить все силы для устранения местных затруднений и предписать генералу Павлову проявить полную энергию. Что касается развития операции на мосульском направлении (в Персии. — В.Ц.), то и здесь необходимо добиться возможности безотлагательно развить энергичное наступление. Ожидаю от вас подробных соображений о действиях в указанных выше направлениях и выражаю уверенность, что славные кавказские войска вновь покроют себя новой славой, а высшие начальствующие лица изыщут способы обеспечить вопрос продовольственный, имея в виду, что втянуть скорее войска в боевую работу и обеспечить успех одинаково важно в нравственном отношении как для самой армии, так и для государства».

Однако и на Кавказском фронте наметилось падение боеспособности, хотя продовольственное и фуражное обеспечение брали на себя англичане. В письме преемнику Гучкова на посту военного министра А.Ф. Керенскому (19 мая 1917 г.) Алексеев писал о положении этого геополитически важного для России фронта, сравнивая его с другими фронтами, положение которых было не менее сложным. «Армия, вследствие недоедания, болезней, увольнения 40-летних уменьшилась на позициях в своем составе до угрожающих размеров. Можно сказать, что позиции окарауливаются, но не обороняются. Две дивизии, выведенные в резерв, имеют только пятую часть своего штатного состава. В тылу начинают хозяйничать курды и местное мусульманское население, нападая на станы, транспорты, посты слабо охраняемые. К марту месяцу запасные полки Кавказского фронта имели 139 000 переменного состава. Из них в данное время 78 000 можно было бы отправить (на фронт) немедленно и 26 000 во вторую очередь. Остальное потеряно вследствие дезертирства, болезней, увольнений и проч.

Прилив 104 000 человек сразу оживил бы армию и восстановил бы численность полков. Но различные местные комитеты, парализуя совершенно власть Главнокомандующего, считают запасные полки обеспечением против контрреволюции. Ни одна команда не может быть отправлена. Создается безысходное положение. Армии на фронте тают, а запасные полки тыла богаты людьми, но ничего не делают, лежат бременем на государственной казне, требуют ежедневного продовольствия и, по существу, совершенно бесполезны. Образовали две армии: (армия) на фронте и армия тыловая, но не для пополнения первой, а для обеспечения от контрреволюции.

Так далее продолжаться не может, особенно на Кавказе. Необходимо выдвинуть тыловую армию на пополнение жидких рядов фронта. Это может быть исполнено только волей правительства, так как генерал (Юденич. — В. Ц.) бессилен и, по-видимому, утратил энергию и способность бороться с местными течениями, безусловно вредными в общегосударственном значении.

Я не допускаю возможности, — подводил итог Алексеев, — пополнять Кавказскую армию за счет запасных войск Европейской России. Наши Юго-Западный и Румынский фронты содержатся тоже в опасном некомплекте. А главное — для чего в тылу Кавказской армии будут сидеть 100 000 бесполезных для государства и русского народа людей, не желающих нести минимальную военную службу обороны позиций? И прошу Вашего содействия и скорого распоряжения, иначе придется оставить те позиции, которые ныне занимают войска армии (Кавказского фронта. — В.Ц.), к позору и вреду России и союзников».

Поэтому любой прорыв Восточного фронта сильной группировкой немецко-австрийских, болгарских или турецких войск мог оказаться роковым для всей российской армии. В отличие от ситуации 1915 г., когда во время «великого отступления» можно было отходить, сохраняя все же относительно устойчивую линию, в 1917 г. откат войск на одном участке фронта мог привести к выходу противника на тыловые коммуникации, и «залатать» такой прорыв за счет подвоза резервов было бы чрезвычайно трудно.

В длительную устойчивость войск Алексеев верил мало. Отсутствие уверенности в способности фронта к активным наступательным действиям повлияло, как отмечалось выше, на отказ Алексеева от операций, связанных с достаточной долей военно-политического «риска», прежде всего — от подготовки десантной операции по овладению Константинополем. Об этом сохранились примечательные воспоминания князя Г.Н. Трубецкого, сравнивавшего две позиции в отношении десанта на Босфор — генерала Алексеева и адмирала Колчака. «Начало апреля. Генерал Алексеев приезжает в Петроград. В кабинете Военного министра, под председательством последнего происходит совещание по вопросу о том, возможна ли операция захвата Константинополя и проливов. Докладывает командующий вооруженными силами Черного моря адмирал Колчак… Адмирал Колчак говорил о том, насколько благополучно складывается для нас общая военная обстановка на Босфоре. У турок там ничтожные силы. Наш флот готов выполнить задачу, ради которой существует в Черном море. Эта операция сохранит и тот дух, которым одушевлена команда, до которой еще не докатилась разлагающая волна революции. В заключение адмирал Колчак просил указаний, возможно ли готовиться к этой операции.

После краткого, но содержательного, доклада адмирала слово берет Главнокомандующий. Он, конечно, не отрицает значения этой операции, но наша армия — великое X. Она больна и не переболела переворота. Наоборот, болезнь пока ширится и углубляется в ней. При таких условиях серьезную операцию, требующую известного напряжения сил, производить пока нельзя. Отложим вопрос до июня, тогда увидим на что можно от нее рассчитывать. Адмирал Колчак и генерал Алексеев — люди одной психологии. Каждый из них знает, что то, что дорого одному, то дорого и другому. Поэтому они с полуслова понимают друг друга, и адмирал Колчак не настаивает на осуществлении того, что, видно, составляло его заветную мечту.

Так на долю Главнокомандующего революция не принесла ни одного дня праздника. С самого начала ему выпала задача — не только бороться с иллюзиями, но и разбивать благородные мечты. Было ли это от недостатка идеализма, от маловерия? Те, кто знали М.В., знают, какой источник горячей веры таился в его груди, но в нем не менее сильно было чувство долга и воинской дисциплины…»