Генерал Деникин - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Черкасов-Георгиевский cтр.№ 104

Князь Е. Н. Трубецкой:

«Неясность его мыслей и недальновидность его планов… кристальная чистота и ясность нравственного облика».

Член Совета государственного объединения в Киеве А. М. Масленников:

«Чудесный, должно быть, человек. Вот такому бы быть главою государства, ну, конечно, с тем, чтобы при нем состоял премьер-министр, хоть сукин сын, да умный».

Сам же диктатор Антон Иванович мечтал, «когда все кончится», купить себе клочок южнорусской земли. Грезилось ему, действительно совершенно «по-среднеобывательски», чтобы участок был около моря, с садиком и небольшим полем, где бы сажать капусту. Так он и писал жене со ставропольского фронта:

Ох, Асенька, когда же капусту садить…

Заявил и посетившей его группе представителей кадетской партии:

– Моя программа сводится к тому, чтобы восстановить Россию, а потом сажать капусту.

* * *

Тем или другим в Деникине озадачивались многие. Не удивлялся ничему и нежно служил ему лишь один человек – его начштаба, генерал Иван Павлович Романовский, который так понравился Ксении Васильевне еще в быховской тюрьме. Антон Иванович платил ему какой-то «интимной» трогательностью и постоянно пересыпал свой разговор почти по-гоголевски: «Мы с Иваном Павловичем посоветовались…» «Мы с Иваном Павловичем решили…» Эта их неразрывная дружба подведет Ивана Павловича под пулю убийцы, а у Антона Ивановича подорвет авторитет.

41 – летний Романовский окончил 2-й Московский кадетский корпус, Константиновское артиллерийское училище и академию Генштаба. Участвовал в русско-японской войне, потом был штаб-офицером в Туркестанском военном округе, позже служил в Главном штабе. В Первой мировой командовал 206-м Сальянским пехотным полком, был генерал-квартирмейстером в штабе 10-й армии. При Верховном Корнилове стал генерал-квартирмейстером его штаба. За активное участие в корниловском путче попал в быховскую тюрьму, где впервые встретился с Деникиным.

Разглядывая Ивана Павловича в Быхове, Ася Чиж отметила в нем только приятное. Кадет, деникинский «особист» профессор К. Н. Соколов так характеризовал Романовского:

«Он получил… репутацию проводника «левых» течений при генерале Деникине… Несомненно, готовность считаться с тем, что называется странным русским словом «общественность», была у генерала Романовского, может быть, в большей степени, чем у его коллег. Его интимная близость к генералу Деникину – как мне всегда казалось, типичному русскому интеллигенту, – тоже обязывала его к известному «либерализму». Но по всему своему миросозерцанию этот тучный генерал, обычно равнодушно смотревший на всех сонными глазами, а порою умевший говорить и оживленно и умно, был, несомненно, крепкий, правый человек».

Профессорскому леваку Соколову Романовский казался даже «правым», но большинство армейского окружения безапелляционно припечатало его словом «социалист». Истинно же правые лучшего друга главкома на дух не переносили. Раньше их мишенью был Алексеев: глава изменников государю в «революции генерал-адъютантов». Ему «самый благородный из крайних правых граф Келлер, рыцарь монархии и династии, человек прямой и чуждый интриги», как оценивал Келлера Деникин, писал:

«Верю, что Вам, Михаил Васильевич, тяжело признаться в своем заблуждении; но для пользы и спасения родины и для того, чтобы не дать немцам разрознить последнее, что у нас еще осталось. Вы обязаны на это пойти, покаяться откровенно и открыто в своей ошибке (которую я лично все же приписываю любви Вашей к России и отчаянию в возможности победоносно окончить войну) и объявить всенародно, что Вы идете за законного царя».

Алексеев сумел в этом покаяться лишь Тимановскому. Поэтому Монархический союз «Наша Родина», действовавший в Киеве летом 1918 года во главе с боевым флотским капитаном, прославившимся в 1916 году при Трапезунде, герцогом Лейхтенбергским (кстати, «тоже» по фамилии – Романовский, князь Сергей Георгиевич), дал такую установку на Добровольческую армию (в пересказе В. В. Шульгина):

«Самой армии не трогать, а при случае даже подхваливать, но зато всемерно, всеми способами травить и дискредитировать руководителей армии… Для России и дела ее спасения опасны не большевики, а Добровольческая армия, пока во главе ее стоит Алексеев».

Монархисты герцога Лейхтенбергского, в противовес «антицаристскому» командованию добровольцев, верному Антанте, были германской ориентации и открыли в Киеве вербовочные пункты для формирования своей Южной армии, сходной по идеям «Псковской армии», создавая какую погиб граф Келлер. 27 ноября 1918 года монархическая Особая Южная армия (Южная Российская, «Астраханская») в 20 тысяч была сформирована приказом атамана Краснова и встала под команду бывшего главкома Юго-Западного фронта генерала Н. И. Иванова. Она будет драться на воронежском и царицынском направлениях, понесет большие потери, весной 1919 года ее остатки вольются в деникинские войска. В отличие от добровольческого бело-сине-красного угла «южане» носили на рукавах императорские бело-черно-желтые шевроны.

Руководители Южной армии стали заявлять без обиняков: «В Добровольческой армии должна быть произведена чистка… В составе командования имеются лица, противостоящие по существу провозглашению монархического принципа, например, генерал Романовский».

Им давно вторил Краснов:

«В армии существует раскол – с одной стороны, дроздовцы (монархисты. – В. Ч.-Г.), с другой – алексеевцы и деникинцы».

Это комментировал Антону Ивановичу еще Алексеев:

– В той группе, которую Краснов называет общим термином «алексеевцы и деникинцы», тоже, по его мнению, идет раскол. Я числюсь монархистом, это заставляет будто бы некоторую часть офицерства тяготеть ко мне; вы же, а в особенности Иван Павлович, считаетесь определенными республиканцами и чуть ли не социалистами. Несомненно, это отголоски наших разговоров об Учредительном собрании.

Так поголовно русские деятели считали в Киеве, к которому в это время двигался Петлюра, чтобы в середине декабря его у гетмана взять. Этот город, как отмечал Деникин, «впитал всю соль российской буржуазии и интеллигенции», сюда перебрались из Москвы их подпольные организации. Петербургские консервативно-монархические элементы из бывшей бюрократии, представители земледельцев и крупной буржуазии создали тут Совет государственного объединения. Деникинские информаторы доносили:

«В киевских группах создалось неблагоприятное… мнение о Добровольческой армии. Более всего подчеркивают социалистичность армии. Говорят, что «идеалами армии является Учредительное собрание, притом прежних выборов, что Авксентьев, Чернов, пожалуй, Керенский и прочие господа – вот герои Добровольческой армии».

Даже свои доброжелатели напрямую заявляли Деникину:

– У вас начальник штаба – социалист.

У Антона Ивановича опускались «капустные» руки.

– Да откуда вы это взяли, какие у вас данные?

– Все говорят.

Романовского даже считали «злым гением Добровольческой армии, ненавистником гвардии, виновником гибели лучших офицеров под Ставрополем». Как козел отпущения для «реакционеров», он с лихвой заменил покойного Алексеева. И подобно тому «профессору интриг», Иван Павлович перед обидчиками в долгу не оставался. Многое решал сам, «оберегая» Деникина, ему не докладывая, или язвил ходатаям, безусловно, оскорбляя «гвардейское», какое жило в каждом офицере: