Генерал Деникин - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Черкасов-Георгиевский cтр.№ 100

Не были пощажены раненые и больные. Большевики врывались в лазареты и, найдя там раненого офицера или юнкера, выволакивали его на улицу и зачастую тут же расстреливали… Над умирающими и трупами еще всячески глумились… Погиб штабс-капитан, адъютант начальника школы прапорщиков: его, тяжело раненого, большевистские сестры милосердия взяли за руки и за ноги и, раскачав, ударили головой о каменную стену.

Большинство арестованных «контрреволюционеров» отвозилось на металлургический, кожевенный и, главным образом, Балтийский завод. Там они убивались… На металлургическом заводе красноармейцы бросили в пылающую доменную печь до 50 человек юнкеров и офицеров, предварительно связав им ноги и руки в полусогнутом положении…

Убитых оставляли подолгу валяться на месте расстрела и не позволяли родственникам убирать тела своих близких, оставляя их на съедение собакам и свиньям, которые таскали их по степи…

По изгнании большевиков из Таганрогского округа… с 10 по 22 мая 1918 г. было совершено вырытие трупов погибших… На многих, кроме обычных огнестрельных ранений, имелись колотые и рубленые раны прижизненного происхождения… иногда… свидетельствовали о сплошной рубке всего тела; головы у многих, если не большинства, были совершенно размозжены и превращены в бесформенные массы с совершенной потерей очертания лица; были трупы с отрубленными конечностями и ушами…

Из дела № 56 по Евпатории, где красные появились 14 января 1918 года:

Все арестованные офицеры (всего 46) со связанными руками были выстроены на борту транспорта. Один из матросов ногой сбрасывал их в море, где они утонули. Эта зверская расправа была видна с берега, там стояли родственники, дети, жены… Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись. Ужаснее всех погиб шт. ротм. Новацкий, которого матросы считали душой восстания в Евпатории. Его, уже сильно раненого, привели в чувство, перевязали и тогда бросили в топку транспорта…

Так было на транспорте «Румыния», а на «Труворе» офицеров раздевали до исподнего, отрезали уши, нос, губы, половой член, иногда и руки, сбрасывали в воду. На двух этих суднах за три дня казнили триста человек.

О красных расправах в Крыму очевидцы свидетельствовали:

В Севастополе… в феврале произошла вторая резня офицеров… убивали по плану и уже не только морских, но вообще всех офицеров и целый ряд уважаемых граждан города, всего около 800 человек.

Здесь перед казнью выкалывали глаза… В Ростове-на-Дону:

Штаб Сиверса категорически заявил, что все участники Добровольческой армии и лица, записавшиеся в нее, без различия степени участия и возраста их, будут расстреляны без суда… В штабе арестованных раздевали… Среди белого дня, по улице большого города гнали зимой по снегу голых и босых людей, одетых только в кальсоны, и, подогнав к церковной ограде, давали залпы… Многие крестились, и пули поражали их в момент молитвы…

Генерал А.И.Деникин в 1918-20-е годы

Расстреливали и четырнадцатилетних подростков. В Екатеринодаре и Новочеркасске офицерам рубили головы.

Даже тени таких зверств не смогли выискать советские историки у белогвардейцев. Кромешнее всего – как «большевистские сестры милосердия» убили в Таганроге тяжелораненого штабс-капитана. А потом эти «девушки», воспетые советскими кинематографистами в образе чапаевской Анки-пулеметчицы (хотя в действительности такой не существовало), наверное, ведь и рожали детей, выродками «напитывая» новое поколение, «замещая» распятых на красном кресте.

* * *

К концу августа армия атамана Краснова наступала в Саратовской и Воронежской губернии, а добровольцы освободили от большевиков часть Ставропольской губернии, большую территорию Кубанской области и почти всю Черноморскую губернию.

В Екатеринодаре Деникин восстановил власть краевого кубанского правительства, представители которого участвовали в своем Ледовом и белом Ледяном походах. Антон Иванович по этому поводу потом отмечал:

«Взятие Екатеринодара было вторым «роковым моментом», когда, по мнению многих – не только правых, но и либеральных политических деятелей, – добровольческое командование проявило «недопустимый либерализм», вместо того, чтобы «покончить с кубанской самостийностью», посадив на Кубани наказного атамана и создав себе таким образом спокойный, замиренный тыл».

Деникин вернул кубанцам полновластность, хотя его бойцов при въезде в Екатеринодар встретило такое воззвание:

«Долгожданные хозяева Кубани, казаки и с ними часть иногородцев, неся с собою справедливость и свободу, прибыли в столицу Кубани».

Подписал его генерал Букретов. Н. А. Букретов был из горских грузинских евреев-кантонистов и в полковничьем чине приписан к казачьей станице Кубанского казачьего войска. Выпускник Московского юнкерского училища и академии Генштаба, он в Первую мировую воевал штаб-офицером для поручений при Кубанской пластунской бригаде, за бои под Саракомышем получил Георгиевский крест, с 1915 года стал генерал-майором. В конце 1917 года Букретов являлся командующим Кубанскими войсками и членом правительства Быча. В начале 1918-го ушел в отставку и отказался участвовать в Ледовом – Ледяном походе кубанцев и белогвардейцев, отсиживался на своей ферме.

«Иногородец» Деникин, увидев подошедшего к нему на вокзале Букретова, сказал ему:

– Вы в своем воззвании отнеслись с таким неуважением к Добровольческой армии, что говорить мне с вами не пристало.

Более благосклонно отнесся командующий к Кубанскому атаману А. П. Филимонову, с которым был в Ледяном, и к другим кубанским правителям: Л. Л. Бычу, Н. С. Рябоволу, столпу кубанско-украинского сепаратизма, – которые в начавшихся застольях провозглашали или не возражали таким здравицам:

– Кубань отлично сознает, что она может быть счастливой только при условии единства матери-России. Поэтому, закончив борьбу за освобождение Кубани, казаки в рядах Добровольческой армии будут биться и за освобождение великой, единой России.

Лицемерие тостов выяснится позже. И в начале 1920 года Кубанская рада изберет войсковым атаманом именно Букретова, который в 1919 году будет арестован генералом Покровским по обвинению во взяточничестве и превышению власти на посту председателя Продовольственной комиссии кубанского правительства. Букретов приложит все усилия, чтобы ускорить разрыв между Кубанью и командованием белых, сдаст остатки Кубанской армии красным.

Тем не менее, все многотрудные взаимоотношения с кубанцами, которые на деле никогда не отрекались от своего «суверенитета», Деникин подытожит так:

«Ни генерал Алексеев, ни я не могли начинать дела возрождения Кубани с ее глубоко расположенным к нам казачеством, с ее доблестными воинами, боровшимися в наших рядах, актом насилия. Но помимо принципиальной стороны вопроса, я утверждаю убежденно: тот, кто захотел бы устранить тогда насильственно кубанскую власть, вынужден был бы применять в крае систему чисто большевистского террора против самостийников и попал бы в полнейшую зависимость от кубанских военных начальников».