На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914-1918 - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Черныш cтр.№ 38

При проезде по дороге Шумск – Кутов – Острог – Кривин всегда можно было обогнать или встретить тысячи повозок, непрерывно снующих здесь взад и вперед. А вся эта махина тыловая с огромным числом людей и особенно лошадей, поедающих солидный процент того, что должны были они доставлять войскам фронта, представлялась малопроизводительной и недостаточно надежной, чтобы вполне обеспечить корпус во всех его потребностях. Осень – лучшее время года на юге, в частности, на Волыни. Дороги, даже небольшие, грунтовые допускают беспрепятственное движение всего, что на колесах. Но наступала зима, южная, мягкая, с ее частыми оттепелями и слякотью и невылазной грязью по черноземному грунту. Да и шоссе наше, весьма ненадежное, не могло, конечно, долго выдерживать невиданное для него движение. По опыту боевых действий в Польше, где много солидных государственных шоссе, мы хорошо знали, во что они превращаются, когда по ним пройдут туда-сюда тысячи повозок и парков, – сплошная каша. Поэтому не напрасны были опасение наши, что с наступлением мокрого времени снабжение корпуса будет сильно затруднено. Так оно и вышло. Всем невольно приходила в голову мысль, почему бы не связать те же питающие нас пункты Шумск и Кривин узкоколейкой (дековилькой ^[160]), что ни представляло ни особенного труда, ни требовало много времени. По докладам интенданта, командир корпуса не раз возбуждал перед командующим армией ходатайство о постройке дековильки на участке Кривин – Шумск. Штаб армии, соглашаясь с нами принципиально, тянул этот вопрос, откладывая его практическое разрешение, то ли за отсутствием необходимых для этого материалов и подвижного состава, то ли по каким иным причинам. И зиму мы перебивались кое-как. Армейские транспорты много погубили конского состава и материальной части. Организованное в Шумске корпусным интендантом хлебопечение из местных средств, местного зерна, перемалывавшегося на имевшейся здесь огромной вальцевой мельнице, дало возможность до некоторой степени избежать острого кризиса в продовольствии корпуса.

Ранней весной приступили, наконец, к постройке дековильки от Кривина на Шумск. Когда в начале апреля 1916 года я, проезжая в отпуск, поинтересовался на ст. Кривин у железнодорожного офицера, – одного из строителей узкоколейки, – когда будет она готова, он прихвастнул, сказав, что очень скоро, в первых числах мая начнет функционировать уже. На что я, не выдержав, со своей стороны, ответил ему в том же духе, что в мае мы, Бог даст, будем уже пользоваться Дубном и Кременцом. Вышло так, как увидим далее, что и он, и я, – оба были правы в своих надеждах.

К декабрю, то есть к зиме, обе стороны зарылись, как кроты, и оплелись целыми полями проволоки. Особенно неистовствовали в этом отношении австрийцы. В некоторых местах они даже в Икву накидали проволочных сетей. Пробраться через такие заграждения было чрезвычайно трудно. Между тем штаб армии требовал сведений о противнике, именно о том, какими силами каких частей он занимает фронт, какие совершаются у него передвижения, кто (какие части) куда уходит или откуда пришел. Нам и самим, помимо требований свыше, было интересно знать, что происходит у противника перед нами. Но как это узнать? Самые верные и богатые сведения о противнике добывались всегда путем опроса пленных. Но боев не было, не стало пленных. Последний раз мы их имели, и довольно много, в сентябре. Опрос их дал нам много важных данных: мы в точности знали, что находится перед фронтом 35-й дивизии.

Но прошло с тех пор уже много времени. Могли произойти изменения, перемещения, перегруппировки.

Было два способа в наших условиях добывать пленных: или предпринять частичную атаку какого-либо, хотя бы небольшого, участка или пункта неприятельской позиции, или производить внезапные налеты на выдвигавшиеся вперед небольшие наблюдательные и охраняющие части противника.

Первый способ требовал основательной подготовки предприятия, особенно артиллерийским огнем. Но существовавший еще голод в артиллерийском довольствии не позволял еще на это отваживаться. А необходимость, кроме того, устраивать переправу через Икву еще более усложняла вопрос. Оставался, таким образом, второй способ, который называли установившимся прочно термином «поиски разведчиков».

Полковые команды разведчиков из отборных, смелых и особо сметливых солдат под начальством выдающихся особой храбростью и предприимчивостью офицеров работали, рыская перед фронтом, почти каждую ночь для добычи пленных (языков). Обычно в течение дня или целого ряда дней выслеживалась и намечалась какая-либо добыча: застава ли (значительно реже), наблюдательный пост или полевой караул (чаще всего). Затем в одну из подходящих ночей производился налет. Весьма нередко успех сопутствовал подобным налетам.

Должен сказать, что в 3-й дивизии подобным способом языки добывались чаще и успешнее, чем в 35-й.

Объяснялось это отчасти личностью самого начальника 3-й дивизии, генерала Булатова– крутой был генерал и умел заставить подчиненных работать, а главным образом тем, что фронт этой дивизии был более удобен для поисков: во многих местах Иква легко и незаметно преодолевалась разведчиками, потому что отстояла от позиции обеих сторон на значительном расстоянии.

В три дня было несколько попыток внезапного налета и боя крупными частями, однажды ходил даже целый батальон Псковского полка ^[161] против д. Минковцы. Попытка успеха не имела вследствие неблагоприятной местности: топкое болото, роты буквально завязали в грязи. Наутро после этого неудачного предприятия я, сопровождая командира корпуса на автомобиле в 3-ю дивизию, видел роты псковцев, возвращавшиеся из поиска: вид людей был ужасный, изнуренный и вся одежда, с головы до ног, была в грязи и болотной траве.

Были случаи и перебежек к нам. Помню, в 35-ю дивизию в районе Поповце к нам перешел офицер-славянин, по профессии учитель. Он много интересного поведал нам. Были и другие, менее интересные перебежчики. Среди последних попадались и подозрительные, возможно, подосланные врагом в целях шпионажа. Имело место несколько случаев прохода через фронт противника к нам бежавших из австрийского плена наших солдат. Все это были отличные старые солдаты. Много интересного рассказывали они про плен. А о стоявшем перед нами противнике они давали иногда важные показания лишь об его линии укреплений и особенно о проволочных заграждениях, через которые им с большим трудом удавалось пробираться, да о размерах переплываемой ими Иквы.

В ноябре месяце штаб армии, движимый, видимо, скудностью поступавших к нему о противнике сведений, потребовал и настоял на посылке в тыл противнику тайных разведчиков. Мы это исполнили, но сами заранее не верили в успех меры: ни времени подготовить нужных людей не было, ни самых подходящих людей – пришлось остановиться на двух крестьянах – ни, главное, – нужных для оплаты рискованного предприятия сумм, – отпущены были какие-то гроши. Оба разведчика пропущены были вперед на фронте 3-й дивизии. А дальше они канули в вечность.