Франклин Рузвельт - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Чернявский cтр.№ 150

Хотя речь считалась программной, о собственно президентской программе было сказано очень мало. Обозреватели сочли наиболее важным пунктом обязательство сразу после победы вернуть на родину всех американских солдат, воевавших за океанами. Скорее всего, Рузвельт не был искренен в этом обещании, поскольку вынашивал глобальные планы решающего участия США в мировых делах. Однако возвращение американских парней особенно волновало слушателей президента, и он умело использовал козырную карту. Но всё же самым запомнившимся эпизодом было упоминание о собаке, и это выступление Рузвельта стали называть речью о псе по кличке Фала. Подавляющее большинство репортеров и политических наблюдателей сочли эту речь очень удачной, повысившей шансы Рузвельта на предстоящих выборах.

Это впечатление подкрепилось раздраженным, но весьма остроумным высказыванием Рузвельта в Уилмингтоне, штат Делавэр, где была сделана краткая остановка по дороге в Филадельфию. По поводу своих соперников-республиканцев он заявил журналистам, использовав игру слов: «Любым способом мы должны доказать, что гнедая лошадь (chestnut horse. — Г. Ч.) отличается от конского навоза (horse chestnut. — Г. Ч.)» .

Немалую помощь оказала позиция ученых и художников, создавших организацию «Искусство и наука за Рузвельта». Выдающиеся граждане, в числе которых были философ Джон Дьюи, физик Альберт Эйнштейн, писатели Синклер Льюис и Томас Манн, скрипач Иегуди Менухин, певец Поль Робсон, кинорежиссер и актер Орсон Уэллс и многие другие, выступили со специальным обращением в поддержку его кандидатуры. Каждому из членов этой организации Рузвельт ответил благодарственным письмом .

Знаменитый Орсон Уэллс — тот самый, который в свое время до ужаса напугал американцев радиопостановкой о высадке марсиан, по личной просьбе президента рекламировал по радио «заем победы». Уэллс писал Рузвельту после выборов: «Я рассматриваю свое скромное участие в этой последней кампании как величайшую привилегию во всей своей жизни, а мой визит на поезд (встреча с Рузвельтом. — Г, Ч.) как богатейший опыт» . Рузвельта горячо поддержали Эрнест Хемингуэй и Джон Стейнбек. Президент не остался в долгу. Стейнбек, у которого родился ребенок, получил телеграмму президента: «Я узнал великолепную новость о появлении Тома» .

В последние недели перед выборами Рузвельт побывал в нескольких штатах, выступил с длинными речами в Чикаго и других городах. За три дня до голосования в речи в Бостоне он уделил основное внимание опровержению доводов Дьюи, что в случае его избрания в четвертый раз к власти в США придут коммунисты либо будет установлена монархия: «Не думаю, что то или другое возможно в нашей стране, даже если бы мы и хотели этого. А мы, естественно, такого не желаем. Мы не хотим ни коммунизма, ни монархии. Мы хотим жить по нашему основному закону, который хорошо служит нам на протяжении 155 лет. Если бы [мы] были в банкетном зале, а не на этом бульваре, я поднял бы тост за то, чтобы мы продолжали жить в условиях конституционных гарантий в течение следующих 155 лет» .

Успеху избирательной кампании Рузвельта помогали и сводки с тихоокеанского театра военных действий. Главным было сообщение о высадке войск генерала Макартура на Филиппинах, которая воспринималась как предвестие полного разгрома Японии.

Фактически на руку Рузвельту сыграла и нацистская пропаганда, в частности радиовещание из Берлина на английском языке. Бывший американский журналист Дуглас Чендлер, который с 1941 года вел передачи под псевдонимом Пауль Реверс (в США его называли «лорд Гав-Гав»), по поводу выборов 1944 года твердил, что Америку ожидают террор, инфляция и прочие беды, если Рузвельт останется во главе страны, и призывал: «Гоните этого субъекта из дома, который когда-то считался белым!» Такого рода эскапады могли вызвать только раздражение тех, кто слушал передачи из Берлина ^[41].

Седьмого ноября, в день выборов, Рузвельт по традиции был в Гайд-Парке. Он напряженно следил за постоянно менявшимися данными о ходе голосования. Только поздним вечером стало ясно, что он побеждает в четвертый раз, правда, с минимальным отрывом. На этот раз победа ему досталась в тридцати шести из сорока восьми штатов, но за него проголосовали 53,4 процента избирателей, тогда как за Дьюи — 45,9 процента. В коллегии выборщиков, однако, соотношение было намного более благоприятным: 432 голоса у Рузвельта против 99 у его соперника. Дьюи приходилось довольствоваться тем, что он победил в родных городах Рузвельта и Трумэна — Гайд-Парке и Индепенденсе ^[42].

Рузвельт не просто был глубоко расстроен своим проигрышем в Гайд-Парке, а счел себя оскорбленным двуличием соседей, которые горячо приветствовали его на улицах, а при тайном голосовании высказались против него. Десятилетия политической борьбы не избавили Франклина от известной доли идеализма, сентиментальности, непонимания того, что окружающие очень часто, особенно в политике, поступают прямо противоположно тому, что говорят вслух, исходя из самых разных соображений.

После выборов Рузвельт не произвел существенных перемен в составе правительства. Но одно важное изменение всё же произошло. Государственный секретарь К. Халл, сочтя, что президент всё более оттесняет его от решения международных задач, ушел в отставку, правда, мотивируя ее состоянием здоровья. Для обиды Халл имел все основания — международной деятельностью, как правило, занимался сам Рузвельт, часто минуя Государственный департамент и направляя своих представителей в различные страны и регионы, даже не уведомив госсекретаря.

Отставка Халла была выгодна Рузвельту. На освободившийся пост был назначен Э. Стеттиниус, великолепный менеджер-исполнитель, зарекомендовавший себя в этом качестве при осуществлении программы ленд-лиза, но никогда не стремившийся к самостоятельному ведению большой политики.

* * *

Готовясь ко второй встрече «большой тройки», Рузвельт продолжал уделять особое внимание проблеме создания атомного оружия. Речь шла именно об оружии, а не о мирном применении ядерной энергии — эта задача откладывалась на неопределенный срок.

Правда, виднейшие физики А. Эйнштейн, Л. Сцилард, Н. Бор ^[43] настаивали на сосредоточении усилий в области мирного атома, считая вполне реальным использование нового огромного источника энергии в интересах человечества. Ученые в своих посланиях убеждали Рузвельта поделиться с СССР хотя бы самой общей информацией, создать совместные организации и провести коллективную техническую инспекцию, чтобы не допустить гонки атомных вооружений, которая, уверяли они, в противном случае будет неизбежной, ибо раньше или позже у СССР также появится такое оружие.