Дюма - читать онлайн книгу. Автор: Максим Чертанов cтр.№ 58

В октябре 1840 года вновь пало министерство Тьера из-за его внешнеполитических амбиций: хотел поддержать Египет против Турции и «четверного союза» (Англия, Россия, Пруссия, Австрия), но Луи Филипп воевать не желал. Тьера сменил Гизо — круговорот, дурная бесконечность, нет, в этой стране никогда ничего не переменится… Публику больше занимал процесс в уголовном суде города Тюля: Мария Каппель (по мужу — Лафарг), землячка и знакомая Дюма, малышка, для которой он когда-то поймал белку, обвинялась в отравлении супруга. Доказать было трудно, шла война химиков-экспертов, приобретшая политическую окраску: революционер Распай защищал подсудимую, консерватор Орфий настаивал на виновности, в перепалку втянулась вся парижская интеллигенция. Марию приговорили к каторге. Мы к этому еще вернемся, но сразу скажем, что Дюма, в отличие от своих единомышленников, считал ее виновной, но относился к ней сочувственно и, как сам утверждал (подтверждающего документа нет), просил короля о помиловании. (За Лафарг просили многие, король заменил каторгу пожизненной тюрьмой.)

Дюма забыл, что приехал во Флоренцию писать пьесу, под которую выбил аванс; ему напомнили. Пришлось оставить «Арманталя» и гнать пьесу; он вновь предложил соавторство Маке (ответ не сохранился), написал мелодраму «Брак при Людовике XV», роль героини — для актрисы Леокадии Доз, с которой у него была интрижка, роль ее тридцатилетней наперсницы — для мадемуазель Марс, под Новый год отослал в Париж, но театр отказался. Им же хуже. Он вернулся к «Арманталю», путевым заметкам и книге о живописи (все одновременно). Так прошла зима, примечательная тем, что, с одной стороны, стало ясно, что его и жену ничто не связывает и у нее есть другие мужчины, а с другой — тем, что в разлуке улучшились отношения с сыном. Отец горевал, что парень слишком много времени уделяет спорту и развлечениям, советовал учить языки, читать Библию («ради высокой поэзии, которая в ней содержится»), Гомера и Софокла в подлиннике, Шекспира, Гюго; из своего скромно рекомендовал только «рассказ Стеллы из „Калигулы“ и 1-ю сцену из „Карла VII“».

7 января 1841 года Гюго с четвертой попытки был избран в академию. Время было удачное для молодежи, академики мерли как мухи, в ноябре умер политик де Бональд, в феврале новые выборы. Дюма — Нодье: «Как Вы думаете, есть у меня сейчас шансы попасть в Академию? Гюго вот прошел. Все его друзья были в большей или меньшей степени моими друзьями… Если, по-вашему, надежды мои не беспочвенны, взойдите на академическую трибуну и расскажите, от моего имени, Вашим почтенным собратьям, как сильно мне хочется оказаться среди них… скажите обо мне все то хорошее, что Вы обо мне думаете, и даже то, что не думаете». Тейлору: «Подумайте, что можно сделать для меня касательно Академии; подзудите Нодье, Баранта и Моле… Одно Ваше слово, и я приеду…» Гюго: «Что Вы думаете о возможности представить мою кандидатуру? Разве не прекрасно было бы войти туда вместе? Повидайтесь с Понжервилем и Нодье, поговорите с ними об этом…» Но никто его не выдвинул. В биографиях Гюго говорится, что он пытался помочь друзьям, в частности Дюма, попасть в академию; письмо Сент-Бёва к знакомой в январе 1841-го подтверждает, что он бы этого хотел — «Гюго называет четверых кандидатов, которым отдает предпочтение: Дюма, Бальзак, Виньи и я», — но выбрал Виньи. А избрали посредственного драматурга Жака Франсуа Ансело.

18 марта Дюма с женой приехали в Париж улаживать дела, экономили, отказались от квартир, жили в отеле. Удалось пристроить «Арманталя» в «Век». Вышли «Рейн» и «Юг Франции», но гонорар небольшой. Заработок дал Фердинанд — написать «Историю французской армии» с Адрианом Паскалем, военным историком (кропотливая работа длилась более трех лет, не была окончена, издательство «Дюмон» выпустило три тома с 1841 по 1845 год). Французский театр взял «Брак при Людовике XV», автор за несколько дней до премьеры (1 июня) уехал во Флоренцию, боясь провала. Он страшно нервничал из-за академии. Карты благоприятны как никогда: Нодье занял должность директора академии (председательствующего на собраниях), Гюго — вице-директора, правда, больше власти у постоянного секретаря, но все же… Теперь нужна серьезная удача, чтобы напомнить о себе. Но она не шла. «Брак» был принят вяло. Первая часть «Арманталя» начала печататься с 1 июля, никто роман особо не оценил. Подписан он был одним Дюма (и посвящен «моему другу Огюсту Маке») — с этой точки начинается история взаимных обид. Обычно пишут, что Дюма хотел поставить два имени, но Жирарден сказал, что «роман, подписанный Дюма, будет стоить три франка за строку, а подписанный Дюма — Маке — вдвое меньше». Правда, печатался роман не в «Прессе», так что Жирарден был ни при чем, но, возможно, редакторы «Века» рассуждали так же. Маке настаивать не смел, может, и не хотел: бывают писатели, которые боятся шума и любят прятаться за широкую спину соавтора, и хорошему писателю важнее, когда его читают, чем когда говорят о нем. Маке получил треть гонорара, 12 тысяч франков, сумму, которую без Дюма он бы не заработал. В узких кругах все знали, что он был соавтором. Широкая публика? Ну, потом, постепенно, когда союз окрепнет…

Во Флоренции Дюма продолжал начатое: «Французская армия», «Арманталь» (вторая часть публиковалась с 29 сентября, третья — с 1 декабря); ради денег с Буржуа написал пьесу «Жаник-бретонец», умолял никому не говорить, что приложил к ней руку (Фредерику Леметру: «Сейчас неудачная или малоудачная работа отбрасывает меня от Академии на 100 лье…»). 4 июня умер академик Жан Жерар Лаке, опять униженные письма Нодье, Скрибу, Делавиню, Гюго… Прочел «Флорентийские хроники» Бенедетто Варки, написал по ним пьесу «Лоренцино»: в 1537 году герцога Алессандро де Медичи убил его юный родственник из личной мести, Дюма добавил тираноборческий мотив. 21 сентября приехал во Францию, устраивал «Лоренцино» во Французский театр. 23 декабря будут выборы в академию, обходил всех, заискивал — без толку. Не было уже сил сидеть и ждать.

Когда он писал «Капитана Поля», его заинтересовала фигура Али-паши Янинского, албанского правителя, который в конце XVIII века пытался выйти из-под власти Османской империи, обещал построить демократическое государство, а стал тираном; в 1820 году султан Махмуд II его разбил и ему отрубили голову, а всякий человек с отрубленной головой мог рассчитывать на внимание Дюма, даже если не был столь занятной личностью. Дюма пошел обивать пороги министерств, выбил на поездку в Албанию грант — тысячу франков. Мало. Не поехал. К тому же «Лоренцино» взяли — надо присутствовать на репетициях. В перерывах он написал повесть «Праксида» — о сложной судьбе Евпраксии, дочери киевского князя Всеволода Ярославича и жены германского императора Генриха IV. 23 декабря состоялись выборы — даже не пощечина, а удар наотмашь: бессмертие получил Алексис де Токвиль, философ-консерватор, богатый аристократ, но не старик, а мужчина на несколько лет моложе Дюма… Правда, за несколько дней до этого умер старый академик Дени Антуан Люк, а за ним актер Александр Дюваль. Ах, да перемрут же они все когда-нибудь, наконец! Он так боялся неуспеха «Лоренцино», что 15 января вновь, не дожидаясь премьеры, бежал во Флоренцию — и узнал, что его жена открыто живет с сицилийским князем Виллафранка. В феврале он вел переписку с Французским театром, пытаясь заинтересовать своим Шекспиром, жаловался сыну, что никому ничего не надо. Что писать? О чем писать? «Век» и «Пресса» готовы брать романы, но где найти сюжет?