Кубинский кризис. Хроника подводной войны - читать онлайн книгу. Автор: Питер Хухтхаузен cтр.№ 44

ЭМ ВМС США «Блэнди»

двести миль к северо-востоку от пролива Кайкос

Противолодочное соединение, которое называлось ПУГ «Браво», состояло из базировавшихся на Ньюпорт эсминцев 24-й эскадры (эсминцы «Блэнди», «Кепплер», «Чарльз C. Сперри») и авианосца ВМС США «Эссекс». ПУГ вела патрулирование по дуге с внешней стороны рубежа под названием «Линия „Грецкий орех“», который пролегал от точки с координатами 27°5′ северной широты и 70° западной долготы до точки с координатами 20° северной широты и 65° западной долготы. В боевом приказе название «Линия „Грецкий орех“» было присвоено дуге, проходившей северо-восточнее Кубы и определявшей внешние границы карантина, который дугами с радиусом пятьсот миль опоясывал Кубу. Это была линия, на которой подходящие к Кубе советские суда должны были в первый раз столкнуться с американскими силами, осуществляющими блокаду. Минуло два дня с момента драматичного выхода эсминцев из Ньюпорта, ПУГ продолжала движение в боевом порядке и находилась теперь северо-восточнее Багамских островов, в двухстах милях северо-восточнее пролива Кайкос. Двигаясь со скоростью двадцать пять узлов, группа преодолела более тысячи миль в южном направлении.

Обстановка была напряженной, моральное состояние хорошим, будущее неизвестно. Что это, война или очередное учение? Точного ответа на вопрос никто не знал, однако в торпедных аппаратах на палубе в средней части корабля находились боевые торпеды, а реактивные противолодочные снаряды «Хеджехог» стояли в своих направляющих, и на их безликой защитной окраске сверкала нанесенные желтым цветом надпись «боевой заряд».

Во время вахты с четырех до восьми утра можно было наблюдать за тем, как серый рассвет постепенно выталкивает черную ночь вон. Обычно эта вахта на мостике была самой мирной, и я полюбил происходящее на корабле в ранние утренние часы, наблюдая и слушая, как он просыпается. От кофейников с ситечком на сигнальном мостике, в старшинских кубриках, машинном отделении и в котельной по кораблю гулял аромат свежего кофе. Утренний распорядок на борту эсминца выполнялся образцово, начиная со звуков боцманской дудки «Подъем!», несущихся из громкоговорителей корабельной трансляции, и до балетных телодвижений утренних уборщиков. В море на корабле были неизменный порядок и чистота, отсутствовавшие при нахождении корабля в порту. Море, неизвестно каким образом, обладало великим свойством очищения; казалось, оно проясняет рассудок и заставляет повседневные жизненные проблемы уходить и становиться нематериальными. Возможно, это в какой-то мере объясняет, почему искони мужчины уходили в море и проводили там большую часть жизни. Такие ощущения ухода в даль было трудно или невозможно создать при обычной жизни на берегу.

Были, конечно, жизненные моменты, которых моряку не хватало, особенно если он был семейным человеком. И, конечно же, нельзя не сказать о том ощущении девственной чистоты, которое море дает молодым людям, не обремененным материальными мелочами жизни. Корабль был уютным домом, где их хорошо кормили и где они обрели добрых товарищей.

После того как мы несколько долгих дней находились в завесе авианосца «Эссекс», нам в конце концов предоставили передышку от нудных часов патрулирования в составе противолодочной завесы, обычно состоявшей из восьми кораблей, и неожиданно приказали занять позицию по страховке самолетов. Это новое назначение давало нам возбуждающую разгрузку от обычно нудных четырехчасовых вахт, состоявших из взятия пеленгов и измерения дальности до авианосца с непрерывной корректировкой местоположения. Любой ценой надо было избегать шпильки от командира завесы, которым обычно являлся вахтенный офицер штаба в центре боевой информации нашего «Блэнди», бросавший в тактическую радиосеть короткую и отрывистую команду «Позиция!», информируя тем самым все соединение, что какой-то корабль находится не там, где нужно. Заняв позицию по страховке самолетов, мы будем находиться в пятистах ярдах (чуть более 450 метров. — Прим. перев.) от кормы авианосца, который предстоящими днями и ночами будет поднимать и сажать самолеты «Скайрейдер» «AD5W» и двухмоторные противолодочные «Трэкер» «S2F». Из базировавшихся на авианосец самолетов самым забавным для нас являлся «Хреновина с крышкой»; он представлял из себя один из первых вариантов самолета «Трэкер» «S2F» фирмы «Грумман», поверх фюзеляжа которого стоял здоровенный вращающийся диск РЛС; один только вид этого самолета порождал сомнение в его способности летать вообще.

— Берегись! — Фленеген сиганул через конек двери, ведшей из центра боевой информации в ходовую рубку, в которой дежурный офицер Гэри Ладжер только что закончил отработку решения на маневрирование и теперь отдавал команды на занятие кораблем новой позиции впритык к корме авианосца.

— Лево руля, полный вперед, обороты на двадцать два узла. — Рулевой и оператор машинного телеграфа продублировали команды, и корабль немедленно отозвался. В ответ на увеличившиеся обороты винтов задрожали палубы, корабль резко накренился, и белая пена заиграла за кормой. Скука мгновенно ушла, уступив место быстрому действию. Эсминец вырвался из строя кораблей завесы и направился на большой скорости на позицию по страховке самолетов — некую точку в океане, рядышком и немного левее и сзади кормы авианосца, угрожающе вырастающего в размерах. Весь фокус и состоял в том, чтобы найти эту волшебную точку и так начать разворот, чтобы вписать эсминец в позицию, одновременно замедляя ход и уравнивая скорости эсминца и авианосца. Некоторые вахтенные офицеры, такие, как Гэри Ладжер, были мастерами решать в уме задачки с относительными скоростями, в то время как другим требовался планшет с макетами кораблей для расчета точного курса. Точное управление кораблем было искусством, которым не все овладевали быстро, и очень трудным делом для некоторых.

Ветер начал постукивать по стеклам ходовой рубки, и незакрепленные листы бумаги полетели со штурманского стола. Ладжер взял телефон внутрикорабельной связи и набрал номер каюты командира, стараясь не отводить глаз от громадины авианосца, увеличивающегося в размерах с каждой секундой по мере того, как неприметный эсминец гнался почти на встречно-пересекающемся курсе за неуклюжей массой серой стали. Он нажал кнопку вызова, издающую пронзительный вой, как никогда нежно, стараясь не напугать Келли, который, когда его будили, был медведем. Услышав ворчание на другом конце линии, Ладжер заговорил:

— Командир, докладывает вахтенный офицер на мостике. Нам приказано страховать самолеты, сэр. Мы идем на позицию на скорости двадцать два узла. Авианосец все еще на курсе ноль пять ноль, время выхода на позицию около восьми минут.