Завоеватели. Как португальцы построили первую мировую империю - читать онлайн книгу. Автор: Роджер Кроули cтр.№ 48

«Великому и могущественному королю

Мой повелитель, имею большое желание написать Вашему Величеству, поскольку не могу не поведать о прискорбных событиях, ранивших мою душу и о которых хочу оставить память, что бы со мной ни случилось… мой сын погиб, так повелел Господь и так я заслужил своими грехами. Венецианцы и мусульмане султана убили его… теперь мусульмане в здешних местах надеются на большую поддержку. Думается мне, в этом году нам не удастся избежать схватки с ними, чего я желаю больше всего на свете, ибо мне кажется, что с Божьей помощью мы должны раз и навсегда изгнать их из этих морей, чтобы они не вернулись на эту землю. И если Господу угодно, чтобы именно так я окончил свои дни, тогда я увижу моего сына на небесах, куда Господь наш в Своем милосердии забрал его, ибо мы оба погибнем за Него и за Вас».

^{Подпись Франсишку ди Алмейды}

Объясняя важность своей миссии, Алмейда предупреждает: «От Малакки до Ормуза больше мусульман, нежели в королевстве Фес и Тунисе, — и все из них против нас». Письмо Алмейда закончил у себя в каюте 5 декабря 1508 года. Он нисколько не сомневался в правильности своих намерений. Алмейда был готов к решительной битве, от которой зависела судьба португальцев в Индии. Готов он был и умереть ради своей цели.

Письмо уже было готово к отправке, когда были замечены корабли, приближающиеся к побережью. Флот Алмейды вышел им навстречу, готовясь в случае необходимости отразить атаку. Только подойдя ближе, они разглядели португальские флаги. Это были корабли Албукерка, прибывшего в Кочин, чтобы занять новый пост. Он почти непрерывно провел в море два с половиной года. Его корабль, «Сирне», был источен червями до такой степени, что в трюме плавала рыба. Чтобы судно держалось на плаву, тридцать человек выкачивали воду насосами днем и ночью.

Встреча двух командиров была неловкой. Поначалу они общались друг с другом дружелюбно. Албукерк разговаривал с Алмейдой вежливо и сообщил, что прибыл занять пост губернатора и вице-короля Индии. Алмейда в ответ напомнил, что срок его полномочий истекает только в январе, а сейчас он намерен провести военную операцию и готовится к отплытию. Согласно некоторым источникам, Албукерк предложил взять флот под свое командование и завершить начатое. По другим, на предложение Алмейды присоединиться к экспедиции Албукерк ответил отказом, сказав, что устал и предпочел бы остаться в Кочине. Скорее всего, Албукерку не хотелось отправляться в плавание с капитанами, которые сбежали от него в Ормузе. На следующее утро корабли Алмейды вышли в море и пустились на поиски египетского флота.

Ярость и месть, возможность показать противнику свою силу. Алмейда плыл вдоль западного побережья Индии. Им двигали и личные, и стратегические мотивы. С одной стороны, Алмейда желал отомстить за убийство сына, а с другой — понимал, что решающая схватка неизбежна. Вице-короля обвиняли в том, что, интерпретируя приказы Мануэла, он проявлял излишнюю осторожность. Теперь же, отказавшись передать полномочия Албукерку, он в открытую ослушался королевского приказа. Алмейда был убежден, что от успеха в борьбе с египтянами зависит успех всех португальских экспедиций. При этом он жаждал отмщения. Алмейда решил взять дело в свои руки, какие бы последствия его ни ожидали по возвращении в Лиссабон.

Мусульманская «победа» в Чауле воодушевила многих и внушила надежду, что португальцев удастся изгнать из Индийского океана. Заморин готовился отправить корабли, чтобы присоединились к флоту в Диу. Они рассчитывали наконец избавиться от проклятых чужаков. Но при ближайшем рассмотрении становилось очевидно, что коалиция под руководством египтян раздроблена и среди ее членов нет согласия. Хусейн понимал, что ответная атака португальцев лишь вопрос времени, и отнюдь не испытывал оптимизма. Он уже испытал на себе огонь европейских пушек с близкого расстояния. В Чауле его кораблям был нанесен большой ущерб. Не хватало ни людей, ни денег, чтобы платить жалованье. Альянс же с Маликом Айязом был ненадежен. Отступить значило навлечь на себя гнев султана. Об этом не могло быть и речи. Хусейну оставалось только надеяться на подкрепление. Он страстно желал убить португальских пленников, удерживаемых Айязом, и отправить их тела, набитые соломой, в Каир в качестве наглядного доказательства своего триумфа. Но уговорить Айяза не получалось. Он тщательно охранял пленников, а пока размышлял над тем, как лучше поступить. Айяз очутился между двух огней — с одной стороны воинственный пыл мусульманского мира, с другой — ярость врагов.

Новая демонстрация португальской мощи не заставила долго себя ждать. Когда из Лиссабона прибыло подкрепление, в распоряжении Алмейды оказался лучший флот в Индийском океане после того, как оттуда ушли китайцы. Вице-король пребывал в суровом настроении. Продвигаясь на север, он совершал набеги на побережье, требовал подчинения и провизии для своей команды. К концу декабря 1508 года Алмейда добрался до Дабула, который Лоуренсу не атаковал два года назад. Алмейда подозревал, что тамошние жители находятся в сговоре с египтянами. В последний день года он ввел корабли в устье реки и стал осторожно продвигаться вперед, намереваясь жестоко покарать Дабул.

Это был богатый мусульманский торговый порт. Дабул был хорошо защищен двойными деревянными стенами, вдоль которых тянулся ров. Кроме того, город защищала артиллерия. В гавани стояли четыре торговых корабля из Гуджарата, и это обстоятельство лишь усилило ярость Алмейды. Накануне атаки вице-король собрал своих капитанов и произнес яростную воодушевляющую речь. Разница в численности между португальцами и их предполагаемыми «врагами» оправдывала любые методы. Алмейда напомнил капитанам, что они должны не только взять город, но и «вселить во врага страх и сокрушить его — сейчас они лопаются от гордости из-за того, что убили моего сына и остальных».

Эти инструкции были исполнены буквально. На рассвете 31 декабря корабли стали яростно обстреливать город. Сопротивление возле рва было сломлено — для этого португальцы использовали двойной охват, так называемый захват в клещи. Деревянные стены пали. Войска разбегались в беспорядке, а португальцы преследовали их. Вооруженные до зубов и надежно защищенные крепкими доспехами, призванными уберечь их от стрел, захватчики ворвались в город. То, что случилось дальше, стало известно как черный день в истории европейских завоеваний. С тех пор на Индийской земле португальцев вспоминали с проклятиями.

Захваченные врасплох люди разбегались во все стороны. Убивали всех подряд, пощады не было никому. Знатную женщину, которую несли в паланкине, сбросили на землю и убили. Та же судьба постигла ее носильщиков. Маленьких детей выхватывали из рук обезумевших от ужаса матерей, хватали за ноги и били об стены. Расправлялись со всеми без исключения — с женщинами, мужчинами, молодыми и старыми, бродившими по улицам священными коровами и бродячими собаками. «Наконец живых не осталось». Корабли из Гуджарата сожгли. В некоторых местах еще пылало несколько очагов сопротивления, но все попытки смельчаков были тщетны. В конце дня Алмейда собрал своих людей в мечети и распорядился, чтобы еще раз тщательно осмотрели все улицы. На следующее утро Алмейда разрешил разграбить город. Португальцы отпускали группы по двадцать человек, затем они возвращались на берег, нагруженные добычей. Однако к вечеру Алмейда забеспокоился — беспорядочное мародерство и пьянство его людей могли привести к тому, что в случае, если жители города постараются оказать сопротивление, португальцы потерпят поражение. Втайне Алмейда приказал, чтобы город подожгли. Люди, прятавшиеся в подвалах, сгорели живьем, так же как и животные, привязанные в хлевах и конюшнях. Женщины и дети с криками выбегали из пылающих домов, но вице-король приказал убивать их всех. В Дабуле царил хаос: мычали коровы, ржали лошади, кричали люди. В воздухе стоял запах горелой плоти. Значительная часть Дабула была разрушена. Когда пожар прекратился, мародеры принялись рыскать на пепелищах, заглядывать в подвалы, где лежали тела хозяев, и осматривать колодцы, надеясь отыскать еще что-нибудь ценное.