Клеопатра, или Неподражаемая - читать онлайн книгу. Автор: Ирэн Фрэн cтр.№ 10

Уже начали составлять «инвентарь» этих народов — перечни, напоминающие географические карты. Все такого рода научные данные стекались в город, который Александр основал, прежде чем отправился на завоевание Земли, — как будто эта отрасль науки не могла развиваться и совершенствоваться ранее того момента, когда было забальзамировано его тело; и за два с половиной века греки приобрели столь обширные познания о мире, что те, кто пользовался добытыми ими сведениями, могли с уверенностью утверждать: придет день, и во всех землях, населенных варварами (включая тех, о которых цивилизованный мир пока не знает), вместо туземных нечленораздельных наречий будет звучать греческий язык.

Эта уверенность была такой же сильной, как и жажда познания, ничто не могло ее заглушить, и даже сами римляне начали приходить к убеждению, что греческий язык может открыть врата к познанию и к власти. Именно теперь, уничтожая или завоевывая последних эллинов, они возжелали овладеть всем миром, сделать его своей (и только своей) собственностью. Город и Вселенная; римский город в центре круга, очерченного горизонтом, — такова отныне была их цель.

Urbi et Orbi: следует признать, что слова эти красиво звучали в устах римских генералов, которые посылали свои легионы на смерть в пустынях Востока ради того, чтобы распространить на всех известных землях изобретенный римлянами порядок. Однако после того, как эти военачальники завладели Сицилией, Грецией, Сирией, Иудеей, островами Эгейского моря и азиатским побережьем, они принялись убивать друг друга, чтобы таким образом решить вопрос, кто из них возглавит мировую империю. Между прочим, именно поэтому они пока не нападали на Египет: каждый боялся, что, если позволит сделать это другому, тот, завладев сокровищами Нильской долины, получит в свое распоряжение достаточно ресурсов, чтобы стать властителем мира.

В ожидании исхода борьбы они не жалели бранных слов для обличения владык Александрии. И повторяли старые обвинения: в их глазах египетские цари были расточительными, порочными, обреченными на вырождение тиранами. Однако если Рим насчитывал шестьсот тысяч жителей, то в Александрии, основанной на триста лет позже, уже проживало четыреста тысяч. Кроме того, в день закладки города, когда архитекторы размечали на земле контуры будущих зданий, пользуясь мукой, потому что у них не было мела, со всех сторон слетелись птицы и стали клевать неожиданное лакомство. Авгуры сделали на этом основании однозначный вывод: они предсказали Александру, что новый город будет процветать, как ни один другой на земле. Все народы будут стекаться к нему, как эти птицы, желая в нем жить. И вообще, кто научил римлян тому, что существует мир за пределами Тибра и их семи холмов и что мир этот — круглый? Греки, в большинстве своем происходившие из Александрии. Мир был круглым — и греческим. Таким он и остался.

* * *

Поразительный факт: даже для самых великих римских полководцев единственным образцом для подражания был грек — Александр, который именно отсюда, из Александрии, выступил в поход, желая увидеть Всё. Прошло три века, но ничто не могло сравниться с ним. Все это время люди рассказывали о государях, которых он победил: о Дарии, царе царей, о владыках Бактрианы, о князьях Согдианы, которые бежали в свои неприступные «орлиные гнезда» на вершинах гор, о царе Поре, разбитом у врат Индии, несмотря на то, что он обладал лучшими слонами. Однако не эти победы сделали Александра неподражаемым, и даже не его предполагаемая связь с царицей амазонок. Благодаря своей храбрости и тому, что его сопровождали инженеры и ученые — которым, несомненно, были уже известны такие понятия, как экватор и тропик, широта и долгота, — Александр сумел добраться до границ мира, выйти за пределы круга обитаемых земель. Чудеса, которые встречались ему на пути, — дворцы Вавилона, изукрашенные полихромными грифонами; городские стены Экбатан, представляющие собой концентрические круги семи различных цветов; йоги долины Инда; цветы и плоды из садов Семирамиды, невиданные благовонные масла, сирень, жасмин, персиковые и абрикосовые деревья — не могли утолить его жажду неизвестного. Он так радовался, когда узнавал то, чего не знал прежде, что всегда стремился достичь самых крайних пределов — а добравшись до них, хотел идти еще дальше.

Вот почему он шел вперед по ущельям и теснинам, терпеливо сносил яростные порывы муссонов, пересекал пустыни, углубляться в которые никто до него не осмеливался. Да, действительно, он совершил путешествие, прежде него проделанное только одним богом Дионисом, который отправился в таинственную экспедицию к Источникам Солнца и оттуда принес людям растение с удивительными свойствами, избавившее их от дикости, приведшее к свободе и цивилизации, — виноградную лозу, коей этот бог и обязан своим именем и своей властью. Благодаря ей Дионис стал «Богом, возвышающим душу», «Владыкой вина», «Разрушителем всяческих пределов». Вернувшись из индийского похода, Александр дерзко провозгласил себя «новым Дионисом» и в конце жизни, когда двигался к Вавилону, входил в завоеванные города с таким же горланящим карнавальным эскортом, какой когда-то сопровождал бога-путешественника: это была вереница пьяных людей, переодетых божествами садов и лесов.

Они громогласно объявляли, что из четырех границ мира Александр достиг двух: первая располагалась на севере, там, где кончались самаркандские степи и на горизонте была видна мерцающая линия, которую греческий полководец принял за чудовищный Океан, окружающий, согласно тогдашним представлениям, огромный остров — обитаемые земли. Царь повелел насыпать в том месте холм; а потом, помолившись Дионису, приказал одному из своих военачальников — Птолемею, самому первому из известных предков Клеопатры, — основать там самый крайний город своей империи, Александрию, одну из шестидесяти одноименных новостроек, которые он оставил, как вехи, на своем безрассудном пути; но на этот раз, чтобы не было никакой ошибки, он добавил к имени города еще одно слово: Эсхата, «Крайняя».

Через несколько лет, на границе Индии, его войска отказались ступить хоть на шаг дальше, и царь понял, что никогда не дойдет до Южного Океана, который, как он был убежден, находился совсем близко. Проведя ночь в мучительных раздумьях, он уступил воле своих солдат и, со смертью в душе, приказал воздвигнуть двенадцать громадных алтарей, расположенных по кругу, подобно «домам» зодиака, и высечь надпись: «Сюда дошел Александр». Немного времени спустя он, вопреки всем ожиданиям, все-таки достиг своей цели. Еще раз, думал он, Дионис разрушил для него все пределы. Хотя солдаты боялись Океана, он доплыл до маленького острова, долго наблюдал движение волн, а потом оторвался от этого зрелища и попросил у богов, чтобы «никогда ни один завоеватель после него не продвинулся дальше, чем он в своем странствии». Через два года, во время подготовки экспедиции флота в Персидский залив, он умер в Вавилоне — от пьянства или малярии, а может, от того и другого вместе.

Мир не мог прийти в себя от шока, вызванного его смертью, а еще более — тем, что мечта Александра так и осталась неосуществленной. Более других был потрясен Птолемей; он завладел телом царя и вывез его в Александрию Египетскую, город, который взял на себя задачу дальнейшего исследования тайн Вселенной.

* * *