Пункт назначения - Москва. Фронтовой дневник военного врача. 1941-1942 - читать онлайн книгу. Автор: Генрих Хаапе cтр.№ 69

Я сунул руку под сиденье и извлек припасенную бутылку коньяка.

– Поскольку мы не сможем лично присутствовать, когда вы будете входить в Москву, передаем вам эту бутылку коньяка! Выпейте за наше здоровье, когда окажетесь на Красной площади!

При виде бутылки оба офицера на какое-то время утратили дар речи. Потом высокий сказал своим низким голосом:

– Но, господа офицеры! Мы не можем принять от вас такой дорогой подарок! У нас фронтовиков желудки стали слишком слабыми для таких напитков – мы просто уже отвыкли от них!

– Так же как и мы сами! – ответил я. – Но когда мы получили эту «огненную воду» от люфтваффе, то не смогли отказаться. Не хотели бы вы присесть на минутку к нам в машину, чтобы спокойно побеседовать?

Фишер вылез из машины и отправился на командный пункт полка. Оба офицера сели к нам в машину. Как и мы, они также мало знали о том, что происходит за пределами их ограниченного участка фронта. Они лишь улыбнулись, узнав, что у нас был только один случай обморожения. Их полк потерял из-за этого уже около 25 процентов личного состава. (Притом что морозы в это время были слабые – 4–6 градусов ниже нуля. – Ред.)

– Видите ли, – сказал высокий, – наши солдаты просто молодцы! Они думают только об одном – как можно быстрее взять Москву! Для них падение красной столицы означает конец войны!

Оба офицера окончательно оставили свой шутливый тон.

– Самое неприятное заключается в том, что мы слишком поздно подошли к Москве! Что уже наступила зима! Ведь теперь успех или поражение может зависеть от показания термометра. Если теплая погода сохранится, то к Рождеству война будет выиграна!

Он немного помолчал.

– Вы только посмотрите! – неожиданно со страстью и чуть ли не с отчаянием в голосе воскликнул он. – Вот, прямо перед нами раскинулась Москва! До нее рукой подать! Еще один рывок, и мы там! И тогда все закончится! Не могут же принесенные нами жертвы оказаться напрасными!

– Если только до этого не ударят сильные морозы! – заметил маленький саксонец. – В этом случае всех нас ожидает страшный холод – возможно, вечный…

Видите ли, господа, – продолжил он после короткой паузы, – сейчас это наша единственная проблема – холод, зима! Как уже сказал мой товарищ: успех операции теперь зависит от показаний термометра! – Он нажал на ручку и распахнул дверцу. – Пожалуй, мы лучше пойдем, пока совсем не расплакались тут! И не забудьте навестить нас в Москве! К тому времени, когда вы прибудете в столицу, мы уже наверняка станем заправскими гидами и с великим удовольствием покажем вам город!

Оба офицера направились к командному пункту. На их кожаные плащи со свинцово-серого неба продолжал сыпаться пушистый снег. Прежде чем скрыться за дверью, маленький саксонец с гордым видом обладателя помахал нам полученной в подарок бутылкой коньяка.

В мертвой тишине валил густой снег. Прямо перед собой мы заметили навес над остановкой для пассажиров трамвая. Телеграфные столбы, смутно видневшиеся сквозь снежную пелену, указывали путь к советской столице.

– Пойдем туда и посмотрим на эту остановку! – предложил Кагенек. – Тогда мы сможем сказать Нойхоффу, что были на конечной остановке московского городского трамвая!

Мы вылезли из машины и молча двинулись по улице к трамвайной остановке. Нигде не было заметно ни души, когда мы остановились у деревянной скамьи под каменным навесом. Наверняка уже тысячи москвичей сидели когда-то на этой скамье в ожидании трамвая, который с металлическим лязгом приближался к ним из центра Москвы. У одной из стен остановки я заметил старую деревянную урну. Я сунул в нее руку и достал целую пригоршню использованных трамвайных билетов. Мы смогли прочесть напечатанное кириллицей слово «Москва».

Кагенек и я медленно вернулись к нашему автомобилю. Я снова вспомнил слова старого дровосека: «В этом году майские жуки отложили личинки глубоко в землю…»

В конце концов Кагенек высказал вслух то, о чем мы оба подумали:

– Мы просто обязаны справиться с этим! Однако меня постоянно мучит вопрос… сможем ли мы это сделать?

Фишер развернул «Опель», и мы поехали по заснеженной дороге назад в Клин.

Вот только снег повалил еще сильнее.

Когда, проваливаясь по щиколотку в снег, я спешил на офицерское собрание, ледяной северо-восточный ветер болезненно обжигал мне лицо и насквозь продувал мою летнюю форму. Невольно я натянул подшлемник поглубже на уши, нос и подбородок, так что осталась лишь узкая щель для глаз.

Сегодня было уже 5 декабря – канун Дня святого Николая. В этот день командование батальона организовало первую официальную встречу офицеров с начала операции «Барбаросса». У меня была особая причина отметить этот день: всего лишь несколько часов тому назад пришло разрешение на мой отпуск. Я собирался выехать через три дня. Дорога до Дуйсбурга займет две недели, и еще две недели мне потребуется на обратный путь. Тем не менее у меня оставались три полных недели для моей семьи и для Марты! К счастью, в моем распоряжении находился автомобиль, так как в противном случае мне пришлось бы добираться двадцать километров до деревни Васильевское на санях. Оттуда отпускников доставляли на грузовиках дальше до Ржева, а затем по железной дороге через Вязьму, Смоленск, Оршу, Минск, Брест-Литовск (Брест) и Варшаву до Берлина. Полный радости, я написал Марте письмо, в котором попросил ее назначить нашу помолвку на 4 января 1942 года. Надеюсь, что мое письмо дойдет до нее раньше, чем приеду я сам!

Моя голова была забита приятными мыслями о предстоящем отпуске, и я почти не обращал внимания на ледяной, пронизывающий ветер, когда шагал в столовую на праздничный вечер. Сегодня было значительно холоднее, чем когда-либо прежде, даже в полдень термометр показывал 30 градусов ниже нуля. ^[76] С тех пор как мы с Кагенеком стояли у трамвайной линии, ведущей в Москву, температура постоянно понижалась. Если так будет продолжаться и впредь, не могло быть и речи о заключительном наступлении на столицу.

Я потопал на крыльце столовой, чтобы стряхнуть снег со своих сапог. В открытом очаге русской печи весело потрескивало яркое пламя, в одном конце комнаты у стены был установлен стол с холодными закусками. Кагенек и я внесли свою долю, пожертвовав ради праздника шестью бутылками нашего коньяка, полученного от люфтваффе. Были организованы различные холодные закуски: ростбиф из конины, соленая конина, рубленые котлеты из конского мяса – все это на солдатском хлебе, нарезанном аппетитными кусочками. Вместо сливочного масла у нас имелся холодный желеобразный соус, оставшийся от гуляша из конины. Кроме того, было вдоволь сигар и сигарет.