Ибсен. Путь художника - читать онлайн книгу. Автор: Бьерн Хеммер cтр.№ 69

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Ибсен. Путь художника | Автор книги - Бьерн Хеммер

Cтраница 69
читать онлайн книги бесплатно

Впрочем, Грегерса мало заботит его статус в семье Экдала. Когда Грегерс во втором действии буквально врывается к Ялмару в дом, он выглядит назойливым, раздражающим и чужеродным элементом. Грегерс ушел из общества, где царит достаток, но вместе с тем — холод и одиночество. Этот холод он приносит с собой.

Грегерс «внедряется» в семью Экдалов, которые полагают, что их жизнь вполне благополучна. Стоило Ялмару это сказать, как Грегерс постучался в их дом. Он приходит в чужой ему мир, расстраивая общность людей, которая худо-бедно, но все-таки сложилась. Что этот мир для Грегерса незнакомый и непривычный, подчеркивает доктор Реллинг во время завтрака: «Ну, как по-вашему, не хорошо разве для разнообразия посидеть за обильно уставленным столом в счастливом семейном кругу?» (3: 694).

Реллинг явно провоцирует Грегерса, ибо тот не верит в «счастье», которое якобы царит в мансарде семьи Экдалов. Он видит лишь последствия того, что считает циничной игрой Верле-старшего с человеческими судьбами. Исходя из этого, он определяет и цель своей жизни. Он хочет дать Ялмару и Гине возможность осознать их несвободу и заложить основание для их союза — «честного, истинного брака» (3: 706).

Грегерс обладает обостренным чувством справедливости. И смотрит на брак Ялмара и Гины в общем-то правильно. Беда в том, что он делает то же самое, в чем обвиняет своего отца. Он вживается в роль опекуна, используя людей для удовлетворения собственных потребностей. План Грегерса, естественно, вызывает отторжение. Ялмар вовсе не собирается что-то менять в своей жизни и говорит Грегерсу: «Но только меня ты уж оставь в покое. Могу тебя уверить, что — если, разумеется, не считать моей легко объяснимой душевной меланхолии — я вполне счастлив, насколько лишь может пожелать человек» (3: 690).

Но активнее всех против Грегерса выступает доктор Реллинг. Ибо Реллинг, подобно старому Верле, взялся опекать семейство Экдалов (3: 644). «Домашний врач» понимает, какую опасность представляет Грегерс для тех, кто не может ему сопротивляться. Реллинг считает, что ему одному известно, в чем действительно нуждаются обитатели дома: им нужна отнюдь не жестокая правда об их жизни, но тщательно отретушированный портрет, который дал бы им субъективное ощущение собственной значимости. А что такой образ не имеет ничего общего с реальностью, доктора не беспокоит. Он понимает не только опасность, которую представляет Грегерс для видимой семейной гармонии, но и то, что эта опасность угрожает в первую очередь ребенку — Хедвиг. Такая прозорливость, пожалуй, является единственным положительным качеством Реллинга. К людям и к жизни он относится в целом цинически.

Хотя доктор и Грегерс выступают как два антипода, между ними есть ряд поразительных сходств. Оба утверждают, что люди «больны» в том или ином смысле. Оба считают, что им известно лекарство, которое следует прописать, и что они действуют ради блага своих пациентов. Но друг на друга они смотрят с глубоким подозрением, и каждый воспринимает соперника как деструктивное начало. У них нет общих ценностей, им невозможно найти общий язык.

И в языковом плане драма разделена на два совершенно непохожих мира. Реллинг — это голос того мира, в который вторгается Грегерс. Здесь живут вполне обыкновенные люди, они дорожат своим покоем и не имеют никакого отношения к «идеалам», которые могут нарушить или изменить их жизнь. Реллингу, который столь же негативно относится ко всяким переменам, как и его пациенты, чужд мир представлений Грегерса.

Вновь и вновь мы замечаем, что они говорят каждый на своем языке. Например, доктор обращается к Грегерсу: «Пока не забыл, господин Верле-младший: не прибегайте вы к иностранному слову — идеалы. У нас есть хорошее родное слово: ложь» (3: 724).

В словаре Реллинга «идеал» и «ложь» — синонимы, а для Грегерса это абсолютно противоположные понятия. Именно трансформация понятий в художественной реальности драмы послужила главной причиной трагической смерти Хедвиг. Сначала она попадает в невыносимую и отчаянную ситуацию, которая является следствием непонимания и эгоизма взрослых. Но одной лишь этой ситуацией нельзя объяснить, почему Хедвиг стреляет в себя. Такое — чисто психологическое — объяснение далеко не исчерпывающее. Мы должны ясно понимать, что искажение слов и понятий также послужило причиной трагедии в доме Экдалов.

Важно отметить, что Грегерс навязывает семейству Экдалов язык и мир представлений, которые им совершенно чужды. Ялмар и Гина прямо говорят, что не понимают ни слова в его образной речи о том, каково быть «настоящей, умной, ловкой собакой» (3: 674). Позже Ялмар доказывает, что он, пожалуй, может заимствовать слова и выражения у Грегерса, но эти заимствования отнюдь не выражают его мыслей. Это всего лишь пристрастие Ялмара к напыщенной риторике, которая, как выяснится, приведет к дурным последствиям. Одна только Хедвиг чувствует, что в речах Грегерса кроется глубокий смысл: «Он все время как будто говорит одно, а думает совсем другое» (3: 675).

Смерть Хедвиг: опасная двусмысленность речей

Особая чуткость Хедвиг и ее интуитивное восприятие речей Грегерса оказываются для нее роковыми. Благодаря присутствию этого человека дом, который был для нее родным, становится все более непонятным, «странным» и пугающим. Она попадает в хаотический мир, где нет привычных точек опоры. Она в буквальном смысле оказывается на чердаке. Этот чердак уже не является тем безобидным местом, каким она его представляла, — там обитает существо, раненное другими.

На чердаке время замерло, там встречаются девочка и смерть, совсем как на картинке в большой книге по истории Лондона, хранящейся там. Эта смерть ассоциируется с опасным и мрачным «морским дном». Для Хедвиг чердак — не только место, где она, как и некоторые из взрослых, может искать убежища, когда реальность слишком пугает. В конце концов чердак становится ее собственным опасным миром. Важно отметить, что именно Грегерс показал ей дорогу туда.

Вопрос о том, почему Хедвиг выстрелила в себя, а не в раненую утку, вызывал и вызывает множество дискуссий. На эту сцену стоит обратить особое внимание, чтобы понять, как ребенок теряется в искаженном мире взрослых.

Ялмар вынужден посмотреть в глаза правде, которую не может скрыть никакая ретушь: похоже, Хедвиг — не его ребенок. Он принимает эту правду близко к сердцу и разражается плачем. Хотя в его отношении к дочери много эгоизма, он по-своему — беспомощно — любит ее. Когда он грубо и бессердечно прогоняет Хедвиг как чужую, она вынуждена в одиночку нести всю тяжесть этого перелома в их жизни. Ведь она, как мы говорили, является заложницей прошлых и нынешних отношений между двумя семьями.

Сама того не ведая, она оказывается в таком родстве со старым Верле, какого Ялмар и страшился больше всего. И Грегерс, судя по всему, ее сводный брат. Но все-таки думает Хедвиг совсем о другом: как вернуть себе сердце человека, которого она любит и считает своим отцом?

Грегерс врывается в мир девочки, налаживает с ней особые отношения и уводит ее в свой собственный мир. В его представлениях жертва — лучшее доказательство искренности и полноты желания. Эту мысль он внушает Хедвиг. Принимая идею жертвы, Хедвиг принимает и образ мыслей идеалиста Грегерса. Их разговор свидетельствует о том, что они заключили между собой тайный союз. Грегерс уверил ее, что об этой их тайне нельзя сообщать даже матери. И Хедвиг обещает молчать.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию