Колыбельная для жандарма - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Игоревна Елисеева cтр.№ 39

Но, к его удивлению, в следственном изоляторе в Афтове сидела старушка в вязаной шапке. Впрочем, все старушки когда-то были девушками.

– Бабуля, – сказал ей шеф безопасности как можно ласковее. – Это вы плевались в Государя? Кто вас подучил?

В ответ Вязаная Шапка понесла несусветную околесицу. Царь оказался и Тираном, и Кровавым, и Антихристом в одном флаконе. Старушка грозила знамениями «О погибели земли Русской» со ссылками на Нострадамуса, индейцев майя и архивы Ватикана. А заключила цитатой из «Декларации прав человека и гражданина» о праве нации на восстание, если она управляется деспотически. То есть самодержавно.

– Да, вы правы, – попытался утихомирить ее Кройстдорф. – Его Величество по утрам ест жареных младенцев и, если корочка не хрустит, то приказывает посадить повара на кол. Все его дети родились с собачьими головами, и только потом им пришили человеческие, отрезанные в роддомах у брошенных младенцев.

– Вот видите, сынки. – Старушка почему-то сразу успокоилась. Наверное, подтверждение ее худших опасений дало ей точку опоры. – Хуже уже и быть не может. Я сама сделала трубку из бамбуковой лыжной палки, как у индейцев, и выдула шип. Месяц дома в ковер тренировалась.

– Бабка, не ври! – заревел, налившись кровью, генерал Кроткий. Ему старуха надоела со своими придумками задолго до появления шефа безопасности.

– Чего это я вру? – возмутилась Вязаная Шапка. – Ваську-соседа попросила во дворе на тёрне шип сломать.

– Интересный двор, – протянул Карл Вильгельмович. – Видимо, у вас в городе растут искусственные деревья с электроникой внутри. – А потом, резко хлопнув по столу ладонью, цыкнул: – Говорите, кто вам доставил орудие преступления. Отправим в женскую тюрьму, куда переводят рожающих заключенных. До конца жизни будете пеленки стирать!

Старушка всполошилась. Видимо, ей посулили деньжат к пенсии, но менять свою квартиру в центре на тюремный барак она явно была не настроена.

– Правду говорю. Васька-дворник шип принес, соболезнуя моему самопожертвованию. Декабристка я. В смысле, на Декабристов, 13, живу.

«И почему, интересно, до сих пор не переименовали?»

– Спросите его, ирода, если хотите.

«Спросим», – кивнул своим мыслям Карл Вильгельмович. Васька тоже передаточное звено, да и за ним ступеньки три, не меньше. А приведут они, уже и так ясно, к городской Думе, воображающей себя парламентом независимой области в составе Альянса. Университетская и сетевая тусовка, через которую действуют господа законодатели, – не более чем нравственно заинтересованная сторона, способная распространять круги на воде. Но есть и те, кто деньгами готов проголосовать за отделение. Найти их – вот важное дело.

– Транзитники, – вздохнул Кроткий. – Давно ведем, взять трудно. С защитой господа, со связями. Устраивают движение грузов через границу. Им выгоднее, чтобы полосы вовсе не было. Чтобы рабочие потоки шли, не задерживаясь на станциях досмотра.

«Может, и правда кое-где стоит ослабить хватку, – подумал Кройстдорф. – Поставить прямые телепорты, без пересадок».

– Одни транзитники – это мало, – вслух сказал он. – Схема такая: Государь умирает, наследник несовершеннолетний, в общей неразберихе области откалывать легче. Но для этого нужна социальная база, общее недовольство территорий. Оно у вас есть?

Кроткий помялся.

– Случись война – будет. В последнее время наезд какой-то на парламент. Плебисцит за плебисцитом. Боятся люди, что права отнимут.

– Как же отнимут, если, наоборот, дают? – не понял Кройстдорф.

Кроткий боднул головой.

– Будоражат народ попусту. У нас кто к чему привык, тот того и держится. Может, бабка из ума выжила. Но таких бабок пруд пруди.

– Сначала император приравняет «чубак» к нам, а потом нас к «чубакам», – вдруг оживилась Вязаная Шапка. – Все так говорят.

* * *

Еще говорят, что царская власть позорит Думу. Если бы они сами себя не позорили!

Утром Карл Вильгельмович сидел на диване и пялился на новостную панель. Елена застряла в душе. Почему женщины так любят мыться? Вот даже он – немец – в принципе не может себе позволить столько времени под ионизатором: вошел – вышел.

Шла прямая трансляция из Думы. Выступала всеобщая «любимица» депутат Засулина от партии «Нравственность России».

– Я хочу быть последней женщиной, униженной всеобщим избирательным правом, – вещала она. – Мы позволили себе слишком много свободы и перешли грань между людьми и животными. Сначала Государь приравняет «чубак» к нам, а потом нас к «чубакам».

Кройстдорф едва не поперхнулся. Крылатая фраза. Только вчера он слышал ее от никому не известной питерской бабки, а сегодня от голограммы депутата.

Елена появилась в дверях душа, отреагировав на заветное слово «чубака». При виде Засулиной ее лицо вытянулось. Она босиком пробежала к столу, схватила персональник и набрала услышанное высказывание. На экран вывалилось сразу сотни три ссылок.

– Противники прав «большеногих» придумали себе слоган, – сообщила Коренева. – И кто бы говорил! Дама, которая требует раздельного обучения мальчиков и девочек, запрета общих душей и поцелуев в кафе, права для учителей досматривать раздевалки и личные шкафчики учащихся на предмет порнографии.

– Нас бы она явно не одобрила, – отозвался Алекс. – Но такие люди нужны.

– Нужны? – задохнулась Елена. – Хочешь, чтобы и в твой номер врывались проверяющие? Прости, забыла, твои апартаменты неприкасаемы, ты слишком важная птица! Но если потеряешь положение? Не ври, что у тебя нет журналов в туалете за бачком! Дай только волю Засулиным…

Как хорошо, что он с ней связался! Легко заводится, готова прыгнуть и поцарапать. Вместо ответа Алекс перехватил Елену за запястье и опрокинул себе на колени.

– Нет у меня в сортире порнухи. Девчонки могут найти. В шкафу за сумкой с формой для пробежки – они туда не суются. – Кройстдорф хохотал, пока Елена вырывалась. – А Засулины важны, потому что показывают обществу, какие права мы на самом деле имеем и боимся потерять.

Елена перестала брыкаться: такой ход мыслей оказался для нее полной неожиданностью.

– Тогда эту дамочку с пучком надо беречь как зеницу ока. – Судя по зверскому выражению лица, она хотела бы растерзать депутатшу, но за неимением главной ханжи России укусила руку Алекса. Не больно, а чтобы продолжить игру.

В Москву вернулись еще до 12. Времени у них не было и не могло быть. Пришли наводки от Кроткого. Курьер, которому передали документы адмирала Волкова, ехал в Первопрестольную на экспрессе – боялся, что телепорт повредит старую бумагу. Впрочем, час разницы – невелика потеря. С вокзала курьер сразу отправился в университет и встретился с Поджетти. Значит, подлинники бумаг командора могли вот-вот уплыть в Лондон.

Начальник контрразведки генерал Другий запросил разрешения на арест. Кройстдорф хотел дать отмашку, а потом спохватился: все нити порвем.