Арина Родионовна - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Филин cтр.№ 51

Из приведённого эпистолярного фрагмента следует, что весть о кончине Арины Родионовны распространилась в литературных кругах, причём не только петербургских. Иными словами, тихая смерть крепостной старушки всё же стала событием общественным ^[425]. Но ещё важнее беглое сообщение О. М. Сомова об истории публикации языковского стихотворения «К няне» («Свет Родионовна, забуду ли тебя?..») в «Северных цветах на 1828 год». Оказывается, оно было напечатано в альманахе по личной инициативе Пушкина.

Напомним читателям и о сказанном в самом начале этой книги. Поздней осенью злосчастного года поэту не слишком понравилась «мамушка седая» из поэмы Е. А. Боратынского «Бал». Пушкин, ознакомившийся с произведением в рукописи, не мог не сравнить придуманную коллегой няню с реальной, бедной Ариной Родионовной, — и вполне понятное сопоставление Wahrheit и Dichtung оказалось явно не в пользу поэтического персонажа.

И были зимы, и были вёсны… Более восьми лет прожил Александр Пушкин без Арины Родионовны. Поэт не забывал её — и благодарная тень старушки ещё не раз являлась ему.

О том, что происходило post mortem, после кончины няни, мы поведаем в следующей, завершающей главе.

В некотором царстве-государстве, на севере лежащем и по-всякому называвшемся, память у людей добрых иногда короче воробьиного носа бывала.

Плакали они, положим, над гробами отеческими, локти себе кусали, клятвы страшные и искренние у пропасти могильной изрекали — а вскорости завивали горе верёвочкой. С глаз долой — так и из сердца вон: после похорон, от силы после сорокоуста дорожку на погост которые и вовсе забывали, заодно на свечках копеечных в храмах выгадывали.

И начинали тогда беспризорные могилки пращуров сорной травой покрываться, кресты же долу клонились да потихоньку истлевали. А ежели округ свежие холмики с крестами громоздились — то и с ними зачастую схожая беда приключалась.

По счастью, не у всех жителей сердца мохом навек обросли. Из рода в род объявлялись в царстве-государстве, по-всякому называвшемся, и люди, покойников круглый год чтившие.

Исполать памятливым: без оных рассыпалась бы прахом земля северная.

В сердечные синодики большинства пушкинских знакомцев наша героиня, как и следовало ожидать, не была внесена. Однако находящиеся в распоряжении биографа тексты свидетельствуют, что кое-кто из знававших старушку не предал её забвению.

Так, Николай Языков сочинил на смерть пушкинской няни в 1830 году стихи, которые были напечатаны в альманахе «Северные цветы на 1831 год» под названием «Элегия»:

В последующих строфах выспреннего стихотворения Вессель ^[426] припомнил свои встречи с Ариной Родионовной в сельце Михайловском летом 1826 года и шумные деревенские пирушки Александра Пушкина, Алексея Вульфа и его, Николая Языкова, в которых няня принимала самое активное участие.

А заключали языковскую элегию такие строки:

В недавно опубликованных письмах Ольги Сергеевны Павлищевой Анне Петровне Керн за 1827–1835 годы ^[428] нет ни единой фразы об Арине Родионовне. Но мы знаем, что в мемуарах обе подруги помянули нянюшку тёплыми словами.

Попала Арина Родионовна также в воспоминания И. И. Пущина, А. П. Распопова, М. И. Осиповой, И. П. Липранди и прочих друзей и приятелей Пушкина.

При случае рассказала про умершую «няньку» и мать поэта, Надежда Осиповна Пушкина. Соответствующий фрагмент её письма дочери Ольге Сергеевне от 4 января 1835 года был рассмотрен нами в начале данной книги.

Не приходится сомневаться в том, что и в разговорах лиц, так или иначе сталкивавшихся с «голубкой», имя Арины Родионовны иногда упоминалось: ведь она оставила по себе добрую память.

Главным же хранителем этой памяти сделался Александр Пушкин.

Он был поэт, он был эгоистичен и требовал, чтобы его любили.

И Пушкина всегда любили — да ещё как любили! — самые удивительные женщины, русские и чужестранки. Вот только их любовь мало походила на ту, что почти тридцать лет дарила ему «мамушка».

После ухода Арины Родионовны поэт сильнее потянулся к матери, а потом женился. Что бы ни говорили всезнайки XIX–XX веков, и Надежда Осиповна, и красавица Natalie, прозванная в обществе и Психеей, и «âme de dentelles» ^[429], каждая по-своему, тоже благоволили к Пушкину — однако и их чувства отличались от любви нянюшки к своему «ангелу».