Николай II - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Фирсов cтр.№ 17

Случившееся не могло не повлиять на царя и его близких: ведь буквально на их глазах погиб лакей, подававший Александру III сливки (к гурьевской каше), погибла и лежавшая у ног государя собака. Также не спаслись четыре официанта, находившиеся в вагоне-столовой (за перегородкой). Иначе как Божьим Промыслом объяснить случившееся не мог ни сам государь, ни его близкие. Они решили следовать от места катастрофы в Москву, где 20 октября был устроен благодарственный молебен по случаю спасения: семья поклонилась Иверской иконе Божьей Матери, помолившись в Чудовом монастыре и в Успенском соборе Кремля. Только после этого император отбыл в Гатчину — не заезжая в Петербург. А 23 октября был обнародован высочайший манифест, в котором все подданные извещались о случившемся в Борках. «Промысл Божий, — говорилось в манифесте, — сохранив Нам жизнь, посвященную благу возлюбленного Отечества, да ниспошлет Нам и силу верно совершить до конца великое служение, к коему Мы волею Его призваны». О Промысле упоминалось в связи с горячими молитвами о самодержце, которые ежедневно возносили «тысячи тысяч верных сынов России», — тем самым указывалось на существующую между монархом и его народом связь.

Как повлияло случившееся на двадцатилетнего наследника? Безусловно, катастрофа навсегда осталась в его памяти. Он, как и все другие, воспринимал спасение как явленное чудо. С тех пор все члены царской семьи имели образки Спасителя, специально изготовленные в память пережитой катастрофы. Безусловная надежда на помощь Всевышнего после событий 17 октября 1888 года лишь укрепилась. Ежегодно в Петербурге отмечалась годовщина «чудесного явления Промысла Божия над Русским Царем и всею Его Семьей, при крушении императорского поезда близ ст. Борки». Столица украшалась флагами, иллюминировалась. Даже в октябре 1894 года, когда страна ежедневно читала бюллетени о стремительно ухудшавшемся здоровье императора Александра III, торжества хотя и по сокращенной программе, но все-таки состоялись. В столице в память об этом событии освятили часовню при церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы на Загородном проспекте.

Так Борки стали своеобразным символом явленной Божьей милости: позднее на месте крушения поезда была воздвигнута красивая часовня; при проезде государя в ней всегда служили молебен. Последний такой молебен в присутствии императора Николая II состоялся 19 апреля 1915 года, когда монархии оставалось жить менее двух лет… Трудно сказать, что цементирует веру, но, безусловно, в судьбе любого человека есть знаковые события, суммирующие все то, что он знал «теоретически». С тех пор Николай II на опыте познал, что такое Божья милость. Дальнейшие события жизни последнего царя лишь укрепили это знание…

***

Жизнь продолжалась, продолжалось и обучение наследника. Традиционно итогом этого обучения должно было стать большое путешествие — для ознакомления с собственной страной и со странами мира. Несмотря на то что императрица-мать первоначально не поддерживала эту идею, вопрос был решен в пользу путешествия. За несколько дней до того, как цесаревич отправился в дальние страны, граф С. Д. Шереметев случайно столкнулся в коридорах гатчинского дворца с его воспитателем Хисом. Граф сказал ему, что для наследника на первом плане должна быть Россия. На это англичанин ответил, что «считает эту поездку началом последующих поездок по России; говорил о своем разговоре с цесаревичем, что он советовал ему не ограничиваться внешностью и официальностью, и в Сибири старался бы вникнуть глубже, что цесаревич сам этого желает». Получение наследником таких советов от англичанина — само по себе показательно (неслучайно Шереметев, называя Хиса человеком хорошим, сожалел, что воспитателем цесаревича был иностранец). Но дело не только в этом. Как не ограничиться «внешностью и официальностью», Хис, да и сам Николай Александрович представляли плохо; к тому же поездка по России предполагалась на заключительной стадии путешествия. Из иностранных государств последней в списке была Япония. Как вспоминал С. Ю. Витте, мысль отправить цесаревича на Дальний Восток «явилась у императора Александра III». Витте считал, что это путешествие наложило «на будущего императора известную тенденцию, которая фатально отразилась на всем его царствовании».

Великий князь и сопровождавшие его лица отбыли из Гатчины 23 октября 1890 года и вернулись в Петербург 4 августа 1891-го. Таким образом, путешествие продолжалось более девяти месяцев. Его план составлял воспитатель цесаревича генерал Г. Г. Данилович, которому помогали адмирал И. А. Шестаков, географ А. И. Воейков и капитан 1-го ранга Н. Н. Ломен, впоследствии исполнявший обязанности командира фрегата «Память Азова» (фрегат входил в эскадру цесаревича — вместе с двумя другими кораблями: «Владимиром Мономахом» и «Адмиралом Корниловым»). Рядом с цесаревичем в течение всего путешествия находились пять человек: главный руководитель путешествия генерал-майор Свиты князь В. А. Барятинский, флигель-адъютант князь Н. Д. Оболенский, князь В. С. Кочубей, Е. Н. Волков и князь Э. Э. Ухтомский. За границей к свите цесаревича присоединялись акварелист Н. Н. Гриценко (в Триесте), военно-морской врач В. К. фон Рамбах (в Каире) и флаг-капитан контр-адмирал В. Г. Басаргин (в Сибири).

Как могли влиять на цесаревича эти люди, могли ли они быть полезны для целей политического воспитания будущего наследника престола? Скорее всего, не могли, прежде всего потому, что сами не были государственными деятелями. Руководитель путешествия князь Барятинский воспринимался современниками как «недурной, но вполне ничтожный человек». Все другие сопровождающие были молодыми людьми и «уже по самому своему положению не могли представлять собою никакого авторитета» ^[25]. Один из этих молодых людей — князь Ухтомский — вел дневник, который лег в основу его сочинения о путешествии. Цензурировал сочинение сам наследник. Но все это случилось позднее, а тогда, в конце октября 1890 года, будущее представлялось лишь в самых общих чертах.

Первоначально путь лежал в Австро-Венгрию, оттуда в Триест, где путешественники пересели на фрегат «Память Азова». В Триесте к ним присоединился младший брат цесаревича — великий князь Георгий Александрович. Затем путешественники отправились в Грецию. «Повеселившись две недели в семейном кругу в Афинах, ничего не осмотрев в Греции, — записал в дневнике 12 ноября 1890 года хорошо информированный граф Ламздорф, — [высокие путешественники] взяли с собой принца Георга, сына Их Эллинских Величеств, моряка, как говорят, очень высокого, красивого и необыкновенно веселого. Таким образом, с точки зрения представительности, это невыгодно для наших великих князей, особенно для наследника, который мал ростом, некрасив и невеличествен». Вместе с Георгом Греческим, правнуком императора Николая I, путешественники приплыли в Египет, посетили Каир и его окрестности, дошли до порогов Нила, видели Суэцкий канал и Красное море. Обострившийся туберкулез не позволил великому князю Георгию Александровичу следовать далее — и другие страны Николай Александрович посетил уже без брата.

Его путь лежал в Индию, где он повидал Бомбей, Дели, проплыл по Гангу, посетил Калькутту и Мадрас, а на Цейлоне встретился с великими князьями Александром и Сергеем Михайловичами, охотившимися на слонов. Их времяпрепровождение вызвало добрую зависть цесаревича: по словам Александра Михайловича, он не находил никакого удовольствия путешествовать на борту военного крейсера, шедшего под брейд-вымпелом наследника цесаревича. «Моя поездка бессмысленна, — с горечью говорил Николай Александрович, — дворцы и генералы одинаковы во всем мире, а это единственное, что мне показывают. Я с одинаковым успехом мог бы остаться дома».