Сентиментальные прогулки по Москве - читать онлайн книгу. Автор: Каринэ Фолиянц cтр.№ 31

Идалия присутствовала при этом. Свидание для «влюбленного» француза – покорителя сердец – кончилось ничем: Наталия Николаевна гневно оборвала его пылкие признания и покинула квартиру подруги. Она надеялась, что никто не узнает об этом ее ложном шаге, за который она заплатила «счастьем и покоем всей своей жизни» (ее собственные слова). Но то ли подруга не сохранила тайны, то ли сам Дантес решил превратить поражение в победу... Пушкин узнал обо всем.

Отголоски его откровенного разговора с женой есть в преддуэльном письме к барону Геккерну: «Моя жена, удивленная такой трусостью и пошлостью, не могла удержаться от смеха, и то чувство, которое, быть может, и вызвала в ней эта великая и возвышенная страсть, угасло в презрении самом спокойном и отвращении вполне заслуженном... Я не могу позволить, чтобы ваш сын, после своего мерзкого поведения, смел разговаривать с моей женой, и еще того менее – чтобы он отпускал ей казарменные каламбуры и разыгрывал преданность и несчастную любовь, тогда как он просто плут и подлец!» (Пушкин – Геккерну 26 января 1837 года.)

Пушкин не верит в виновность жены – ведь она сама всегда рассказывала ему о каждом разговоре с Дантесом, ничего не утаивая. Пушкин не может верить в виновность жены! Но он не может сидеть, сложа руки, когда имя ее на устах всего петербургского света. Когда честь – и его, и ее – может быть запятнана людской молвой...

Ждать больше невозможно. Второй вызов Дантеса на дуэль неизбежен!

27 января 1837 года состоялась дуэль, на которой Пушкин получил смертельную рану...

29 января в 2 часа 45 минут пополудни последовала смерть великого поэта. Ему было тридцать семь лет. Всего тридцать семь....

* * *

Первыми словами смертельно раненного на дуэли Пушкина, когда его внесли в дом, были слова, обращенные к жене: «Будь спокойна, ты ни в чем не виновата!» Потом для нее перемешались день и ночь, она приходила в себя после обмороков и рыданий, шла в кабинет мужа, падала на колени перед его постелью и снова беззвучно плакала. Приезжали доктора, и тогда она пыталась утешить себя хотя бы малой надеждой. Но ее не было... Она понимала, что не было, хотя доктора молчали. Графиня Д. Фикельмон писала тогда: «Несчастную жену с большим трудом спасли от безумия, в которое ее, казалось, неудержимо влекло горестное и глубокое отчаянье...»

При Наталии Николаевне безотлучно находились: княгиня Вера Федоровна Вяземская, графиня Юлия Павловна Строганова, княгиня Екатерина Николаевна Карамзина-Мещерская, сестра Александрина и тетушка, Екатерина Ивановна Загряжская.

Доктора Владимир Иванович Даль, Иван Тимофеевич Спасский, а также придворный врач доктор Арендт, прибывший по личному распоряжению императора, ухаживали и за раненым Пушкиным, и за нею. Вот что писал позже князь Вяземский: «Еще сказал и повторил несколько раз Арендт замечательное и прекрасное утешительное слово об этом печальном приключении: „Для Пушкина жаль, что он не убит на месте, потому что мучения его невыразимы; но для чести жены его – это счастье, что он остался жив. Никому из нас, видя его, нельзя сомневаться в невинности ее и в любви, которую Пушкин к ней сохранил“.

Эти слова в устах Арендта, который не имел никакой личной связи с Пушкиным и был при нем, как был бы он при каждом другом в том же положении, удивительно выразительны. Надобно знать Арендта, его рассеянность и его привычку к подобным сценам, чтобы понять всю силу его впечатления.

Стало быть, видимое им было так убедительно, так поразительно и полно истины, что пробудило и его внимание и им овладело». (Из письма П. Вяземского к Д. Давыдову)

Владимир Иванович Даль говорил: «В последние часы жизни Пушкин совершил невозможное: он примирил меня со смертью».

Но можно ли было примириться с Его смертью Ей, той, которую он любил больше жизни, в настоящем значении этих слов?!

Он просил, чтобы она не подходила к нему, умирающему. «Жена здесь! – говорил он. – Отведите ее!». Может быть, главное страдание, которое Пушкин испытывал перед смертью, было страдание не физическое – от боли ран, а мысль о том, что он испортил жизнь этой прекраснейшей из женщин. И что теперь она страдает!

Но в последний момент он все же призвал ее к себе. Из письма В. А. Жуковского С. Л. Пушкину:

«Она пришла, опустилась на колени у изголовья, поднесла ему ложечку-другую морошки, потом прижалась лицом к лицу его; Пушкин погладил ее по голове и сказал: „Ну, ну, ничего; слава Богу; все хорошо! Поди!“ Спокойное выражение лица его и твердость голоса обманули бедную жену; она вышла как просиявшая от радости. „Вот увидите, – сказала она доктору Спасскому, – он будет жив, он не умрет!“

Увидев же умирающего, она бросилась к нему, упала перед ним на колени, она в отчаянии протягивала к нему руки и, рыдая, кричала: «Пушкин, Пушкин, ты жив?»

Княгиня Вяземская, которая, как мы уже говорили, не отходила в эти часы от Натали, свидетельствует о том, что, когда бедная женщина узнала о кончине мужа, «то конвульсии ее были так страшны, а ноги ее в этих конвульсиях доходили до головы. Судорога продолжалась у нее долго, до самого вечера...»

Картина была, разрывающая душу...

Но – как бы ни было жаль несчастную Натали – невольно в памяти всплывают пророческие слова самого Поэта во время венчания в церкви Большого Вознесения. Вспомните: «Во время обряда Пушкин, задев нечаянно за аналой, уронил крест; говорят, при обмене колец одно из них упало на пол... Поэт изменился в лице и тут же шепнул одному из присутствующих: „...tous les mauvais augures“ („все плохие предзнаменования“).

Его жена, великая любовь его жизни, волей или неволей стала причиной его гибели. Гибели столь ранней и столь печальной, что каждый раз, возвращаясь к последним минутам жизни поэта, испытываешь невольное содрогание. И хочется просто плакать от боли – будто уходит из жизни дорогой, хорошо знакомый и горячо любимый человек.

Вдова Карамзина, Екатерина Андреевна, написала в те дни своему сыну замечательное по глубине и искренности письмо. Написала его не по-французски, а по-русски, потому что о таком можно писать только на родном, русском языке...

«Милый Андрюша, пишу тебе с глазами, наполненными слез, а сердце и душа полны тоскою и горестию: закатилась звезда светлая, Россия потеряла Пушкина!»

То же самое ощущение погасшего светоча – у каждого, кто хоть раз прикоснулся к пушкинской поэзии. Смерть поэта воспринимается всеми как личное горе....

* * *

Умирая, Пушкин наказал жене: «Ступай в деревню, носи по мне траур два года и потом выходи замуж, но за человека порядочного».

Наталия Николаевна, конечно же, исполнила волю покойного. Но не два года, а целых семь лет носила она траур по мужу. Она уехала жить в свое имение Полотняный Завод.

Вскоре после трагедии она написала письмо из Полотняного Завода Софье Николаевне Карамзиной: «Я выписала сюда все его сочинения и пыталась их читать, но это все равно, что слышать его голос, а это так тяжело!»