На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1935-1945гг. - читать онлайн книгу. Автор: Ханс фон Люк cтр.№ 33

– Теперь это почти правило. Случается почти каждую ночь. Пойдем в подвал! – крикнула мне Гизела.

– Нет, я так за здорово живешь в подвал не полезу. Чувствую себя лучше на свежем воздухе, где хоть видно, что происходит. Надо будет – спрячусь, если вдруг бомбы станут падать на Потсдам.

Я вышел на улицу. Было на что посмотреть. Длинные белые щупальца прожекторов шарили по небу. Где-то вдалеке рокотали моторы бомбардировщиков и надсадно кашляли зенитки. Налет был на Берлин, а не на Потсдам, который не представлял стратегической ценности для противника. Я вызвал Гизелу из подвала.

– Ты только посмотри! Видишь, как красиво! Но сколько же домов рухнут в пламени, сколько невинных людей будет погребено в подвалах под руинами?

Тут до меня вдруг впервые дошло, насколько же труднее гражданскому населению по сравнению с нами на передовой, они оставались пассивными, ничего не могли поделать перед лицом воздушных налетов. Я понял также, почему наши раненые, когда шли на поправку, так стремились поскорее попасть обратно на фронт.

Я договорился о встречах с женами товарищей, находившихся на боевой службе. Поделился с ними кофе из своих запасов. Кофе ценился дороже золота, поскольку весь шел на нужды войск. Гражданским приходилось довольствоваться эрзац-кофе из ячменя или из еще чего-то в таком же роде.

Я был одним из первых, не считая раненых, кто мог рассказать о том, что делалось на Восточном фронте. Меня придирчиво допрашивали. Чтобы и вовсе не лишить последнего мужества моих друзей, я приукрашивал правду.

Меня глубоко трогали судьбы этих женщин. Многие вышли замуж, создали семью, а потом мужья погибли. Они стали вдовами, не успев толком пожить семейной жизнью. По этой причине я в самом начале войны решил не жениться, пока все не кончится. Хотя иногда у меня возникали связи, которые заставляли меня подумать о браке, я все же крепко держался принятого решения.

Ночная жизнь в Берлине практически исчезла. Вернер Финк, великий артист кабаре, все еще не закрыл двери «Катакомбен», однако его колючий юморок не нравился Геббельсу. Ему удавалось избежать ареста только из-за Германа Геринга, который, питая слабость к Финку, просто-напросто зачислил того в личный состав Люфтваффе.

Несмотря на удовольствие вновь видеть друзей, в Берлине не осталось решительно ничего, что могло бы удерживать меня там, и я поспешил к матери во Фленсбург.

Хотя Фленсбург был военно-морской базой, его не бомбили. 9 июля 1941 г. мой отчим, с которым последние годы нянчилась моя мама, умер от рака кишечника. Прошли недели, прежде чем известие об этом достигло меня в России. Мой брат, прекрасный китобой, был призван в ВМФ вместе со своим судном, переоборудованным в минный тральщик, с которым он нес службу где-то у побережья Норвегии. Только сестра моя, Аннелизе, находилась дома и помогала матери. В конце 1942 г. и ее «призвали» и распределили в штаб военного командования в Голландии. Кроме того, власти посчитали, что семь комнат нашей квартиры слишком много для нас, и часть помещений реквизировали для размещения беженцев.

Мама моя проявляла мужество и не выказывала своего беспокойства в отношении детей. Она искренне обрадовалась мне и настоящему кофе, который я привез с собой вместе с несколькими банками консервов из своего армейского пайка.

Мирные дни в обществе матери быстро подошли к концу, и я вернулся в Берлин за «Мерседесом». С подорожной в кармане, с полным баком бензина и кофейным резервом в багаже я отправился в путь.

Как и Берлин до того, Париж тоже разочаровал меня. Снабжение там ухудшилось. Город кишел управленцами. Гестапо тоже уже раскинуло свои сети по всей Франции.

В штаб-квартире мне тут же выдали номер в одном из реквизированных отелей люкс прямо на Елисейских Полях. Ж.-Б. Морель и Клеман Дюур обрадовались нашей встрече. Из британских новостей и подпольных источников они уже знали о том, что происходит у нас на Восточном фронте, причем владели обстановкой лучше, чем я, а потому считали наши шансы на победу очень невысокими. И все равно ничего не могло мне помешать провести несколько приятных часов в баре Клемана, «Ле-Шевалье». Я ходил туда только в гражданском костюме. Немцы там вообще не появлялись. Я побывал только в Ле-Везине, где мы стояли после Французской кампании в 1940 г.

Я уехал из Парижа немного раньше, чем планировал. Больше не чувствовал себя там как дома, как в былые времена. Что же сделала война с городом? Французы свыклись с ней и уже начинали проникаться уверенностью, что в итоге мы проиграем.

В лагере пополнений я узнал, что Бек уже вернулся из отпуска. Его тоже ничего не удерживало дома. Стояла середина марта 1942 г. Жестокая зима миновала, и мы пришли к выводу, что вполне акклиматизировались, чтобы отправляться в Африку.

Мы с Беком поехали на армейский склад получить комплект тропического обмундирования. То, чем нас там снабдили, не поддается никакому описанию. Нетрудно вспомнить, что Германия с 1918 г. больше не являлась колониальной державой, а потому, видимо, никто и понятия не имел, что же нужно для условий тропиков. Нам бы следовало поинтересоваться у союзников, итальянцев, но нет, куда там – снабженческое ведомство разработало тропическое снаряжение строго в прусском стиле: плотно пригнанная форма из толстого материала цвета хаки с брезентовым поясом и высокие шнурованные башмаки. К этому еще топи, которые, по распространенному и стойкому мнению, как раз то, без чего не обойтись солдату в тропиках. Прихватив это и прочие иные «изыски» – плотные, не пропускающие воздух рубашки, коричневые галстуки, – мы поставили подписи в графе «получено» и отправились в лагерь устраивать себе показ мод.

Раненые из Северной Африки, ожидавшие распределения к местам службы, рассказали нам о бойкой меновой торговле, которую они, как и многие другие, вели с итальянцами, чтобы сбыть им по меньшей мере часть своего снаряжения и обзавестись более подходящим к условиям пустыни итальянским обмундированием.

Рассказали они нам, конечно, и о первых боевых операциях в пустыне, о быстром продвижении Роммеля, которое застало врасплох британцев, и о специфике войны в Африке: о жаре днем, песчаных бурях и холодных ночах.

И вот настало время отправляться в путь. Мы получили подорожные и 1 апреля 1942 г. погрузились в экспресс Берлин – Рим, где получили спальное купе на двоих. Под стук колес оба мы уносились в мыслях к тем дням, когда мчались через снега и лед, стремясь побыстрее вернуться из России. Как же быстро все меняется!

Ночь мы провели в Риме, в котором никто, казалось, и не слышал ни о какой войне. Немецкий офицер связи сообщил нам, что далее мы проследуем в Бриндизи по железной дороге, а оттуда нам предстоит самолетом снабжения через Крит вылететь в расположенную в Киренаике Дерну.

Что ждет нас там? Мы были готовы к новым приключениям, можно сказать, жаждали их.

Из Бриндизи мы вылетели на Крит, остров, на котором в прошлом году высадились наши парашютисты и среди них Макс Шмеллинг, легенда немецкого бокса. Крит встретил нас приятным весенним бризом.