Аденауэр. Отец новой Германии - читать онлайн книгу. Автор: Чарлз Уильямс cтр.№ 130

Визит Микояна имел, с точки зрения Аденауэра, по крайней мере один положительный эффект: он позволил ему опровергнуть тезис, выдвигавшийся социал-демократами и значительной частью прессы, о том, что он вообще не хочет диалога с Советами, что он настроен на конфронтацию и в конечном счете — на войну. Это было особенно важно ввиду растущего размаха антиядерного движения в стране. В Гамбурге, например, в демонстрации под лозунгами против ядерных вооружений, состоявшейся во время пребывания советского гостя в ФРГ, приняло участие 150 тысяч человек. В различных городах страны прошла волна забастовок протеста, довольно неплохо организованных. Это было лишь начало: СДПГ решила поставить вопрос о борьбе против «атомной смерти» в центр избирательной кампании в земле Северный Рейн-Вестфалия. Выборы там должны были состояться 6 июля.

До этого, однако, всеобщее внимание привлекли к себе драматические события во Франции. 13 мая группа генералов образовала в Алжире «Комитет общественного спасения» и обратилась с призывом к де Голлю вернуться к власти и восстановить порядок в Алжире. В стране возник политический хаос, в обстановке которого де Голль проявил недюжинное искусство в завоевании симпатий большинства. Используя самые различные методы и каналы, он добился того, что Национальное собрание в конце мая утвердило его на посту премьер-министра. Однако де Голль не желал быть просто очередным главой правительства Четвертой республики. У него был четкий план: как только кризис пойдет на спад, он предложит новую конституцию. Дни Четвертой республики были сочтены.

Перед лицом такого развития событий Аденауэр занял выжидательную позицию. Ждать ему пришлось недолго, и то, что произошло, подтвердило наихудшие предположения о политике нового режима. Новый министр обороны Франции Пьер Гийом получил вполне определенное указание от де Голля: заморозить выполнение трехстороннего соглашения с ФРГ и Италией о совместном производстве ядерного оружия. Франция должна быть единственной ядерной державой на Европейском континенте — таково было кредо генерала; единственное исключение — «Россия», как он упорно называл страну, которая тогда имела официальное название «Советский Союз». Тщательно продуманный план приобщения к ядерному клубу, ставший почти реальностью в результате договоренности с правительством Гайяра, превратился в простую макулатуру, оказавшись жертвой идеи «величия Франции».

Западногерманская общественность ни о чем этом, разумеется, не знала. Иначе предвыборная кампания в Северном Рейне-Вестфалии приняла бы совсем иной оборот. Фактически, однако, она развивалась по накатанной колее: Аденауэр, активно включившийся в пропагандистскую кампанию ХДС, вовсю клеймил социал-демократов и свободных демократов: они, мол, пацифисты и слабаки, готовы, как котята, лечь на спину, подняв лапки, лишь бы Советы пощекотали им брюшко. Более того, если они придут к власти, то развалят всю экономику Рейнланда. Словом, в ход шли все самые нелепые сравнения и самые грубые оскорбления в адрес оппонентов.

Трудно сказать, что повлияло на настроения избирателей — эта грубая пропаганда или чисто человеческое сочувствие христианским демократам, неожиданно потерявшим своего популярного земельного лидера: Карл Арнольд, некогда соперник Аденауэра внутри ХДС, скончался как раз за несколько дней до выборов. Как бы то ни было, христианские демократы одержали решительную победу, завоевав 50,4% голосов избирателей в этой самой промышленно развитой земле ФРГ. Главными проигравшими оказались свободные демократы, набравшие всего 7% поданных голосов. Аденауэр с присущей ему злопамятностью посчитал, что они получили но заслугам за свое «предательство», когда в 1956 году разорвали коалицию с ХДС и пошли на союз с социал-демократами.

Результаты выборов в Северном Рейне-Вестфалии дали Аденауэру возможность передохнуть и расслабиться. Он уже не чувствовал особой необходимости выдумывать какие-то формулы и рецепты для восстановления германского единства. На очередном заседании руководящего органа ХДС он прямо заявил: «Мы должны понять, что сами себя обманываем… В 1948 и 1949 годах мы все думали, что Основной закон — это так, на короткое время… А прошло-то уже десять лет… Теперь мы видим — и тут должна быть полная ясность, — что совершенно нереальна думать, будто вопрос о воссоединении может быть решен без всеобщей разрядки напряженности в мире». Это был, по существу, похоронный звон на кладбище бесплодной политики прошлых лет. Мотив высказываний канцлера был совершенно очевиден: есть и на обозримое будущее будут два германских государства, и они должны научиться жить вместе.

Взорвав эту бомбу в кругу своих сподвижников по партии, что, очевидно, не вызвало с их стороны особого восторга, Аденауэр отправился на три недели в Канденаббию. На этот раз с ним были две дочери — Рия и Лотта. Его ждала вилла «Арминио» — чудесный уголок в парковой зоне над самой деревушкой. Перед самым отъездом — срочная депеша: его приглашают в Париж. Намеки на возможность встречи двух премьеров поступали к Аденауэру еще в тот период, когда он был поглощен избирательной кампанией в Северном Рейне-Вестфалии; их передавал наезжавший в Бонн личный эмиссар де Голля Морис Пикар. Теперь пришло официальное приглашение от нового французского министра иностранных дел Кув де Мюрвиля. Оно было датировано 29 июля. Отказаться Аденауэр, естественно, не мог; было решено, что он навестит де Голля в его усадьбе Коломбей-сюр-дез-Эглиз на обратном пути из Канденаббии.

Приглашение было воспринято как большая честь, однако Аденауэра не оставляли сомнения относительно личности и политической философии генерала де Голля. Новый французский лидер уже поставил крест на франко-западно-германско-итальянском ядерном проекте, каковы будут его следующие шаги? Не будет ли он стараться создать франко-советский союз? Не планирует ли он выйти из НАТО? Не заблокирует ли он дальнейшую интеграцию Франции с ее европейскими соседями? Все эти вопросы изрядно волновали западногерманского канцлера. Посетивший его в Канденаббии 16 августа французский министр финансов Антуан Пине заверил собеседника: не стоит принимать всерьез высказывания де Голля о величии и славе Франции, в глубине души генерал — реалист. Аденауэр не был склонен верить сказанному. Как он заметил в письме Пфердменгесу, «визит необходим, но он не обещает быть особенно приятным».

К отправившемуся с берегов Комо в Париж канцлеру в Баден-Бадене присоединились Брентано, послы — западногерманский в Париже и французский в Бонне, — переводчик и, конечно, группа телохранителей. Ночь все провели в Баден-Бадене, а наутро двинулись дальше к цели своего путешествия. Был чудесный день уходившего лета, Шампань встретила их первыми красками наступавшей осени. Из окон поезда Аденауэр и его спутники могли видеть многочисленные хорошо ухоженные военные кладбища — последний приют павших в борьбе с немецкими завоевателями.

Аденауэр нервничал: вряд ли делегацию ждет доброжелательный прием.

Выйдя из поезда, визитеры разместились в трех лимузинах (это были, кстати сказать, «мерседесы») — и снова в путь. Кортеж сопровождали удивленные взгляды французов: надо же, немцы, а вроде выглядят вполне мирно; приветственных возгласов не было, все было чинно и слегка холодновато. Почти три часа в дороге — и вот оно, поместье генерала. Две первые машины направляются к «Ла Буассери» — дому, где живет де Голль, третья остается за воротами. Не успела первая машина остановиться у подъезда, а Аденауэр — открыть дверь салона, как хозяин уже обеими руками пожимает руку гостя, приветствует его на вполне приличном немецком.