Третьяков - читать онлайн книгу. Автор: Анна Федорец cтр.№ 12

Составляя завещание накануне близящейся эпидемии, М.З. Третьяков понимал, что число детей в семье может измениться, и предусмотрел, как надо действовать в таком случае. Впрочем, и здесь в мелочах он полагался на супругу. Единственное, на чем настаивал купец, — образование детей следует продолжить. Жене он наказал «... сыновей до совершения лет воспитывать и прилично образовать. Одежду и пищу должна супруга иметь на свой счет, то есть из отказанного мною ей капитала»99. Впрочем, Михаил Захарович предусмотрел послабление: «... но ежели почтет оныя издержки на воспитание детей за тягость, то дозволяю ей брать из доходов (доходных денег. — А.Ф.) на содержание сыновей четвертою часть... или... половиною часть... но не более».

Вместе с опекой на Александру Даниловну и на второго опекуна возлагалось и ведение торговых дел — вопрос принципиальной важности для оборотистого купца. «Сим подтверждаю: после ж[из] ни моей торговлю мою не останавливать, а пустить в ход, как она была при мне, чтобы сыновей не отстранять от торговли и от своего сословия »100. В этом вопросе купец постарался предостеречь родных от возможных ошибок. Он подробно расписывает, с какой части недвижимого имущества какого дохода следует ожидать и в чьих съемных лавках находится его товар, с кого следует взыскать долги, а кому — уплатить по финансовым обязательствам. «... О принятии на себя торговой обязанности долги за меня по книге счетам, распискам, и если будет по векселям, в свое время без отлагательства заплатить кредиторы моим по моей покупной книге и документам. Как тебе, супруга, так и старшему сыну Павлу [люди все] известны и все с аккуратностию вписано в книгу. Писано же которая моей, а некоторыя сыновненой Павловой рукой »101. После этого Михаил Захарович предостерегает супругу: «... а что в случае злонамеренныя люди не составили бы на меня после жизни моей фальшивых документов, то в предохранение онаго упоминаю, что я не должен никому тем лицам, у кого товару не покупал котораго и имя его в книге не записано. В случае сие может служить защитой»102. Эти слова — отнюдь не пустая предосторожность, а наставление опытного коммерсанта. Нередки были случаи, когда после смерти основателя дела его жена и дети шли по миру, не умея сохранить имущество от недобросовестных людей.

По сравнению с первым документом завещание от 24 ноября 1850 года крайне сухое, а в эмоциональном плане — значительно более холодное и даже несколько отчужденное. Подробностей в нем уже не столь много, как в первом, а его объем раза в два с половиной меньше. На первый взгляд может показаться, будто Михаил Захарович стал гораздо меньше доверять членам своей семьи, в особенности жене. Более того, появляется ощущение, что супруги крепко не поладили — Александра Даниловна резко лишается всех тех богатств, которые ей должны были отойти в 1847 году, а круг доверенных ей поручений сильно сокращается. Что ж, нельзя полностью пренебречь подобной возможностью. Однако иная версия — после тщательного анализа текста — выглядит гораздо более правдоподобной.

Думается, дело не в том, что Михаил Захарович стал меньше любить своих детей или жену. Скорее, перемена характера текста отражает изменения самой жизненной ситуации.

Первое изменение было вызвано причинами внешними по отношению к семье Третьяковых. Это «моровое время» второй половины 1840-х годов, о котором уже шла речь.

Заботливость М.З. Третьякова по отношению к семье в 1850-м была столь же велика, как и три года назад. Но она приобрела совершенно другое выражение. В 1847 году купец, подробно описывая имущество, гораздо меньше внимания уделял вопросу, кому из домашних должна достаться какая часть капитала. Во всех подобных мелочах он целиком полагался на супругу. В 1850-м расстановка акцентов изменилась. Оставив в стороне описание состава имущества, коммерсант собственноручно прописывает на бумаге, сколько денег должно достаться жене, сколько — пойти на приданое дочерям. Изменение приоритетов произошло не потому, что Александра Даниловна утратила доверие супруга, причина совсем иная. Весь накопленный М.З. Третьяковым опыт говорил: чтобы дела были так же успешны, как при его жизни, купец должен застраховать их от случайных рисков. Александра Даниловна в 1850 году была еще не старой женщиной. Ей исполнилось 38 лет. В то же время... как говорится, в жизни и смерти Бог волен. Для той эпохи кончина женщины и в более раннем возрасте была в порядке вещей — вне всякой связи с эпидемиями. Гораздо более, чем на живого человека, Михаил Захарович мог надеяться на бумагу, заверенную по закону.

Второе изменение, внутреннее, произошло в самой семье Третьяковых. За три года дети выросли. Приближалось совершеннолетие старшего из сыновей. Вероятнее всего, именно это обстоятельство стало причиной радикального пересмотра М.З. Третьяковым условий завещания. Составляя новый документ, Михаил Захарович трезво отдавал себе отчет: Павлу Михайловичу 18 лет исполнится всего через два месяца, а еще через полтора года совершеннолетним станет Сергей Михайлович. Следовательно, даже если М.З. Третьяков скончается через несколько дней после оформления завещания, руководство делами фирмы перейдет к его сыну практически сразу по смерти отца.

Разница в документах 1847 и 1850 годов обусловлена тем, что они имеют различных адресатов. Завещание 1847 года — прежде всего совет любящего мужа жене, 1850-го — наставление строгого отца сыновьям.

Забота Михаила Захаровича по-прежнему простиралась на каждого из ближних. Как и раньше, коммерсанта прежде всего волновало благополучие семьи в целом. Поэтому основные распоряжения М.З. Третьякова касаются гарантов этого благополучия. Если в 1847 году таковым была Александра Даниловна, то в 1850-м — Павел и Сергей Михайловичи.

Михаил Захарович писал осенью 1850 года: «Все, что только после меня останется, как движимаго и недвижимаго имения, так капитала, товаров и проч[ее], словом, все без изъятия предоставляю в полную и неотъемлемую собственность сыновей моих Павла и Сергея, почему и прошу жену и дочерей моих ни во что завещеванное не вступаться и сверх назначеннаго им ничего более не требовать, а остаться довольными тем, что я им предоставляю»103. Характерно, что, даже заботясь о жене и дочерях, М.З. Третьяков неизменно держал в голове деловые вопросы. Так, если бы одна из его дочерей умерла до замужества, ее часть наследства (а каждой дочери было завещано 15 тысяч рублей серебром) «должна остаться у сыновей моих, в полную собственность их, сыновей моих»104. И дочернее приданое, и даже принадлежащие Александре Даниловне деньги до того, как в них наступит надобность, должны были находиться в сыновнем деле.

Павлу и Сергею Михайловичам, продолжателям отцовского дела, доставалась львиная доля отцовского имущества. Но М.З. Третьяков явно не считал отпрысков готовыми принять на свои плечи весь груз самостоятельной предпринимательской деятельности. Поэтому в обращении к сыновьям он старается всеми возможными способами застраховать дело от вероятных рисков — тех, которые они могут еще не видеть в силу неопытности. Михаил Захарович стремился подвести прочный фундамент под предпринимательскую активность детей. Именно в этом русле и надо воспринимать распоряжения, прописанные в завещании 1850 года.

Прежде всего, купец установил над сыновьями опеку, то есть право контроля над принадлежащим Павлу и Сергею имуществом. Купец считал, что обоим сыновьям нужно на протяжении еще нескольких лет набираться практического опыта. Опекуншей назначил, как и прежде, Александру Даниловну, опекуном — своего друга и торгового партнера купца К.А. Чеботарева. М.З. Третьяков писал: «... производимой мною торговле, до пришествия детей моих, сыновей Павла и Сергия, перваго в двадцатишести, а последняго двадцатипятилетний возраст (то есть 19 января 1859 года — в день 25-летия С.М. Третьякова. — А.Ф.), остаться в том самом виде, как она ныне находится. Вверяя все остающееся после меня достояние в распоряжение тех сыновей моих, прошу их следовать во всем по торговле тем правилам, какими я руководствовался, во все течение жизни моей. Искренняго же приятеля моего купца Константина Афанасьевича Чеботарева прошу иметь надзор за теми детьми моими, так чтобы они ни продать недвижимаго имения, ни давать без его согласия до пришествия в вышеупомянутый возраст долговых каких-либо документов не могли и во всех случаях руководствовались бы его советами и опытностию, имея вместе с сим всевозможное попечение, любовь и преданность к матери своей, а моей супруге Александре Даниловне»105.