Керенский - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Федюк cтр.№ 62

Стиль поведения вождей Центральной рады удивительно напоминал тактику большевиков. Дело не только в том, что в Раде заседали такие же социалисты-радикалы (в первом универсале содержался призыв к немедленной аграрной реформе за счет конфискации помещичьих земель). И большевики, и украинские "самостийники" действовали по принципу "чем хуже, тем лучше". И те и другие добивались победы не за счет собственной силы, а в результате слабости противной стороны. Летом 1917 года большевики далеко не утвердили свое влияние в стране. То же самое можно сказать и о лидерах украинского движения. В русско-еврейском Киеве оратора, говорившего на украинском языке, вряд ли сумели бы понять без перевода.

Тем не менее сторонники украинизации набирали силу с каждым днем. Новый рычаг давления на Временное правительство появился у них после начала июньского наступления. Угроза спровоцировать развал фронта, раздававшаяся со стороны радикально настроенных украинских кругов, побуждала петроградские власти идти на все возможньге уступки. Первоначально Временное правительство попыталось воздействовать на ситуацию словом, призвав "братьев-украинцев" не "отрываться от общей Родины, не идти гибельным путем раздробления освобожденной России, не раскалывать общей армии в минуты грозной опасности". ^[238]

Однако обращения не возымели действия. Тогда было решено послать в Киев правительственную делегацию для поиска компромисса. В нее вошли министр почт и телеграфов меньшевик И. Г. Церетели, министр иностранных дел М. И. Терещенко, к которым позже должен был присоединиться находившийся на фронте Керенский. Наряду с этим в Киев в качестве частного лица выехал министр путей сообщения Н. В. Некрасов.

Состав этой делегации способен вызвать недоумение. Что касается Церетели и Керенского, то их задача была понятна. Церетели должен был убедить своих единомышленников-социалистов из Центральной рады; присутствие военного министра диктовалось первостепенным значением вопросов, связанных с сохранением фронта. Но при чем тут министр иностранных дел, если правительство категорически отказывало автономной Украине в международном статусе? И совсем непонятен на первый взгляд "частный визит" в Киев Некрасова.

Объяснение можно найти, если вспомнить, что Керенский, Некрасов и Терещенко были спаяны масонскими узами. Дело в том, что и председатель Рады историк М. С. Грушевский, и Винниченко, и Петлюра входили в ту же ложу "Великий Восток Народов России". Можно предположить, что петроградские министры-масоны рассчитывали найти взаимопонимание у своих киевских "братьев". Если это было так, то расчет не оправдался.

28 июня 1917 года Церетели и Терещенко прибыли в Киев. На следующий день с фронта приехал Керенский. С утра до вечера в Педагогическом музее, где заседала Рада, шли нескончаемые переговоры. Внушительное здание Педагогического музея, несмотря на то что построено оно было всего за несколько лет до войны, уже стало одной из архитектурных достопримечательностей Киева. Над его высоким стеклянным куполом развевался желто-голубой украинский флаг, а ниже, страшно раздражая "самостийников", шла гранитная надпись: "На благое просвещение русского народа".

Вечером 29 июня руководство Рады организовало на площади перед музеем военный парад. Цель этой акции была очевидна — показать, что в распоряжении украинской стороны имеется реальная военная сила. Правда, украинская армия состояла из двух неполных полков. По этой причине устроители парада использовали нехитрый прием: промаршировав по площади, очередная шеренга бегом огибала музей, с тем чтобы снова повторить торжественный проход.

Переговоры затянулись на три дня. Только поздно вечером 30 июня было достигнуто соглашение. Временное правительство признавало автономию Украины и Генеральный секретариат в качестве высшего органа краевой власти. В свою очередь, украинская сторона обязалась не предпринимать вплоть до Учредительного собрания никаких шагов в отношении независимости Украины. Согласно достигнутой договоренности, состав Рады должен был быть пополнен представителями "национальных меньшинств" — русских, евреев и поляков.

За киевскими переговорами внимательно следили в Петрограде. Временное правительство специально перенесло свои заседания в здание главного телеграфа, чтобы постоянно быть на связи с Киевом. Накануне отъезда Церетели и Терещенко правительство приняло специальное решение — делегация не должна подписывать никаких документов без одобрения всех членов кабинета. Известие о том, что эта договоренность нарушена, стало для большинства министров полной неожиданностью. Особенно резко возражали министры-кадеты.

2 июля правительственная делегация вернулась из Киева в Петроград и в тот же день доложила о результатах своей деятельности. Керенский, выступавший в роли основного докладчика, поставил вопрос жестко — согласованный с Радой текст должен быть принят без изменений. Против этого резко возражали министры-кадеты. Дело было не в автономии Украины как таковой. Министры-кадеты заявили, что в последнее время с их мнением вообще не считаются и постановления правительства продавливаются голосами социалистов и примкнувшей к ним группы Керенского. Когда вопрос о ратификации заключенных в Киеве соглашений был поставлен на голосование, кадеты вновь оказались в меньшинстве. Тогда трое министров — А. И. Шингарев, Д. И. Шаховской, А. А. Мануйлов, а также товарищ министра торговли и промышленности В. А. Степанов подали прошение об отставке. В тот же день это решение было одобрено Центральным комитетом кадетской партии.

Позиция кадетского ЦК поставила в сложное положение еще одного министра-кадета — Н. В. Некрасова. Как член партии, он был обязан выполнять решения ее руководящего органа. Но Некрасов предпочел солидарность с Керенским, подкрепленную масонскими узами. Первоначально он заявил об отставке, но через несколько дней сообщил о своем выходе из партии и в результате остался в правительстве.

Отставка министров-кадетов спровоцировала новый, второй с апреля, правительственный кризис. Это стало очередным показателем глубокого кризиса власти и спровоцировало на открытое выступление тех, кто стремился эту власть свергнуть.

В этот раз Керенский провел в Петрограде меньше суток. Вернувшись из Киева 2 июля, он на следующее утро покинул столицу — положение на фронте требовало его срочного присутствия. На пути от военного министерства к Варшавскому вокзалу Керенскому в глаза бросились признаки какой-то непонятной активности. "На петроградских улицах замелькали грузовики, полные каких-то неизвестных вооруженных людей. Некоторые объезжали казармы, призывая солдат присоединиться к ожидавшемуся с минуты на минуту вооруженному восстанию. Другие рыскали по городу, разыскивая меня… Только мой поезд отошел от вокзала, как подкатил грузовик под красным знаменем с надписью "Первая пуля — Керенскому"". ^[239]

Перед этим Керенский отсутствовал в Петрограде две недели. Конечно, его информаторы сообщали ему о наиболее важных событиях, но, поглощенный ситуацией на фронте, он утерял контроль над происходившим в столице. Между тем кризис назревал уже давно — как минимум со времени июньской демонстрации. На заводах шли непрекращающиеся забастовки. То там, то тут прямо на улицах вспыхивали ожесточенные столкновения, грозившие в любой момент перерасти в кровопролитие. Говоря словами очевидца, в Петрограде в эти дни "пахло порохом и кровью". ^[240]