Как быть стоиком. Античная философия и современная жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Массимо Пильюччи cтр.№ 20

Я восхищаюсь ходом мысли Эпиктета, но при всем моем к нему уважении напоминаю: стоицизм на самом деле не утверждает, что предназначение человека — следование богам. Это была собственная интерпретация Эпиктета. Он и другие стоики говорили, что человек должен жить согласно с природой, а эту «заповедь» можно приравнивать к следованию богам лишь в случае, если прояснять отношения между природой и богами, чего Эпиктет никогда не делал. В действительности в этом вопросе существовали разногласия как среди самих стоиков, так и между стоиками и соперничающими философскими школами, в частности эпикурейцами. Последователей Эпикура часто представляют как «атеистов», а это совершенно не так. Они были теми, кого сегодня мы называем деистами, и попадали в третью группу из перечисленных Эпиктетом: они считали, что Бог существует, но погружен в созерцание божественных вещей и не обращает внимания на земные и людские дела. Согласно эпикурейской философии, мир был образован из хаоса беспорядочно сталкивавшихся атомов. И, несмотря на способность человеческих существ использовать свой разум, их решения и действия являются заложниками пусть не божественного провидения, но действия физических сил.

Некоторые стоики соглашались с такими воззрениями эпикурейцев, но другие шли еще дальше и утверждали: абсолютно верно, что философия не является религией, не имеет священных текстов и не следует неоспоримым доктринам. Как метко выразился Сенека, «что истинно, то мое» ^[63], подразумевая, что разумный человек принимает истину, откуда бы она ни исходила — от друзей или от врагов.

Одним из стоиков, который соглашался со взглядами Эпиктета на божественное, но превзошел его в открытости ума, был не кто иной, как император-философ Марк Аврелий. Судя по всему, Марк Аврелий был религиозным человеком. С одной стороны, некоторые из его общих отсылок к богам можно истолковать не как отражение веры, а как форму благочестия. Например, он писал: «Богам я обязан ^[64] тем, что у меня хорошие деды, хорошие родители, хорошая сестра, хорошие учителя, хорошие домочадцы, родичи, друзья, почти все». Но, с другой стороны, в некоторых местах он высказывался предельно конкретно: «Все следует делать ^[65], обо всем говорить и помышлять так, будто каждое мгновение может оказаться для тебя последним. Если боги существуют, то выбыть из числа людей вовсе не страшно: ведь боги не ввергнут тебя во зло. Если же богов не существует, или им нет дела до людей, то что за смысл жить в мире, где нет богов или нет промысла? Но боги существуют и проявляют заботливость по отношению к людям. Они устроили так, что всецело от самого человека зависит, впасть или не впасть в истинное зло».

В то же время в своих «Размышлениях» Марк Аврелий на удивление часто подчеркивал такую мысль: не имеет значения, управляется ли Вселенная божественным провидением (в любой форме) или же случайным хаосом (как полагали эпикурейцы). Таким образом, император доказывал, что в вопросах метафизики определенности в его взглядах еще меньше, чем у Эпиктета. Вот что я имею в виду: «Ты взошел на корабль ^[66], совершил плавание, достиг гавани: пора слезать. Если тебя ждет другая жизнь, то, так как боги вездесущи, они будут и там. Если же это будет состояние бесчувственности, то тебе не придется более терпеть от страданий и наслаждений». Или вот еще: «Или роковая необходимость ^[67] и непреложный порядок, или благостный промысел, или же беспорядочная, никому не подвластная сумятица. Если непреложная необходимость, то чего же ты упираешься? Если промысел, доступный мольбам, то сделай себя достойным божественной помощи. Если же никем не руководимая сумятица, то будь доволен уже тем, что среди этого вихря ты сам обладаешь в себе некоторым руководящим началом ума». Вряд ли можно найти более экуменический взгляд, чем этот!

Впрочем, у вас уже наверняка созрел резонный вопрос: почему, учитывая настойчивый разговор Эпиктета о Боге, столь резко контрастирующий с моим скептицизмом, я выбрал именно его в качестве проводника в мир стоицизма? Действительно, что может заинтересовать нерелигиозного человека в стоицизме, учитывая, что отношение стоиков к вопросу божественного крайне неопределенное? Ответ на этот вопрос кроется в самой сути того, почему я считаю стоицизм такой привлекательной философией для XXI века.

Еще до ажиотажа вокруг Нового атеизма ^[68] я был ревностным атеистом. Когда я жил в Теннесси ^[69], то был безоговорочно убежден, что креационисты — это отсталые невежды, которые только и ждут, когда из Рима приедет светский профессор. Поэтому я вступал в жаркие дебаты с каждым, кто верил, будто нашему миру всего несколько тысяч лет. Теперь я знаю, что был неправ. И моя ошибка не касалась возраста человеческой цивилизации — я уверен, что в этом вопросе наука победит любое религиозное учение. Дело было в самих этих диспутах. Впервые я осознал это после дебатов с Дуэйном Гишем, в то время вице-президентом Института креационных исследований. Я помню, что в тот вечер чувствовал себя на коне, сумев нанести пару сокрушительных, на мой взгляд, ударов по позиции Гиша. Но после дискуссии ко мне поочередно подошли несколько человек из его лагеря, и каждый вежливо говорил: «Знаете, вы не убедили меня в том, что вы правы, а Библия — нет. Но я весьма оценил ваше умение слушать и корректность в дискуссии с доктором Гишем». Иными словами, этих людей впечатлили не мои глубокие научно обоснованные аргументы, а то, что я показал себя воспитанным собеседником (они-то ожидали, что я буду вести себя как высокомерный умник).

Я снова и снова сталкивался с подобной ситуацией во время встреч с верующими людьми, как христианами, так и последователями других религий. Кроме того, я осознал, что в подавляющем большинстве случаев между моим и их поведением в повседневной жизни нет никакой разницы. Мало чем отличались и наши взгляды по наиболее важным вопросам этики и политики, несмотря на то что мои взгляды основаны на атеизме, а их — на вере. Разумеется, я говорю сейчас о последователях основных религиозных течений и не беру в расчет фундаменталистов. Выражаясь философским языком, наши расхождения в метафизических воззрениях поразительно мало влияют на отношение к вещам, которые мы считаем важными в жизни, и на то, как мы ведем себя по отношению к другим людям. Но если это так, зачем мне противопоставлять себя сонму верующих и присоединяться к лагерю новых атеистов? Ведь они в своем воинственном отношении ко всему, что не вписывается в их парадигму, напоминают религиозных фундаменталистов!