Кардинал Ришелье и становление Франции - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Леви cтр.№ 41

Его уполномоченные — интенданты — не только представляли собой мощный инструмент осуществления предписываемых из центра административных и финансовых мер, но также значительно увеличивали быстроту и эффективность политической или военной реакции на угрозу смуты или финансовую необходимость. Такие вопросы, как поддержание дорог в хорошем состоянии, при Ришелье также были изъяты из ведения региональных органов сбора налогов — généralités — и переданы непосредственно чиновникам центрального аппарата королевства. Результатом стало улучшение дорожной сети, обеспечивавшей перевозку товаров, а с 1630 г. — и государственных почтовых и дилижансных служб, с регулируемыми тарифами и твердыми расписаниями.

Шестилетнего мирного периода не получилось, и стратегическое планирование Ришелье снова и снова подвергалось досадному давлению обстоятельств, неотложные нужды отодвигали практическое воплощение грандиозных замыслов. У него не было реальной возможности предложить широкомасштабные внутриполитические реформы, которые он замыслил. В их число входили создание четырех не зависящих друг от друга советов в помощь королю, распространение по всей территории Франции тех декретов Тридентского собора, которые не нарушали галликанских привилегий, запрещение перепродажи должностей и строгое наказание атеистов за нанесение гражданам оскорбления «богохульством». Ришелье, как и его предшественникам, приходилось прибегать к займам у финансистов. Тем не менее был издан ряд королевских эдиктов, касавшихся управления финансами, и в довершение всего в январе 1629 г. — «кодекс Мишо» (Code Michaud), черновую работу над которым в основном проделал Мишель де Марийак. Кодекс устанавливал более строгие условия для откупщиков, объявлял недействительными претензии на освобождение от налогообложения, основанные на купленных дворянских титулах, заметно усиливал финансовую отчетность и вводил более строгую проверку общественных трат.

Легко может сложиться обманчивое впечатление от медленного карьерного продвижения Ришелье с 1624 по 1626 г., когда он прибирал к своим рукам бразды правления, централизовывал власть, завоевывал доверие короля, от имени которого всегда действовал добросовестно и старательно, и благодаря созданию военно-морских сил и развитию торговли добился одобрения своей политики Собранием нотаблей. Может показаться, что первые два года Ришелье в качестве главного министра прошли если не в плавном осуществлении хорошо продуманной всеобъемлющей стратегии, то по меньшей мере в избегании главных ловушек, в которые, несомненно, попались бы менее основательные, менее информированные и менее хитроумные французские министры. На самом деле, радикальные реформы, которые рисовались искушенному политическому воображению Ришелье, ясность и четкость его взглядов, энергия, с которой он проводил их в жизнь, а также его отказ поддаваться давлению группировок и политических теорий, которые могли бы привести Францию к катастрофе, — все это вместе также чревато было серьезными опасностями. Кроме того, имела место и длинная череда политических ошибок — при устройстве английского брака, в Вальтеллине, в отношениях с гугенотами внутри Франции, а также с Испанией, Англией, папой и Соединенными провинциями.

25 апреля 1626 г. брат короля Гастон, герцог Анжуйский, достиг восемнадцатилетнего возраста. Он был любимцем матери, буйным, безалаберным и беспутным юношей, но имел большие амбиции и, как и его мать, занимал место в Королевском совете. Он также был предполагаемым наследником престола и достаточно взрослым, для того чтобы жениться. Казалось все более вероятным, что он сам может стать королем Франции. В этом же году Анне Австрийской исполнилось двадцать пять. Ее супружеские отношения с королем, какими бы ни были они раньше, после выкидыша 1622 г. практически прекратились. В начале 1626 г. надежды на мужского наследника по прямой линии казались весьма слабыми, и, соответственно, вопрос женитьбы Гастона приобретал политическую важность.

Если он остался бы холостяком, трон мог перейти — возможно, все-таки после правления Гастона — к Конде, которого называли «Monsieur le Prince» (Мсье Принц), или к его наследникам. Такая возможность была чревата политической нестабильностью и рядом непродуманных решений внутренних и внешних споров, которые могли разрушить все то, к чему Ришелье так усердно стремился, добиваясь независимости Франции от Испании. Гастон был достаточно честолюбив, для того чтобы захватить власть, но лишен какой-либо личной особенности, на которую можно было бы положиться как на добросовестное отношение Людовика XIII к своему призванию свыше в качестве богоизбранного правителя французского народа. С другой стороны, если бы Гастон женился и имел потомство мужского пола, смог бы Ришелье не только сохранить свое положение, но и принести клятву верности легкомысленному и вздорному монарху, влюбленному, главным образом, в собственное величие? Учитывая все эти соображения, Ришелье долго не решался высказаться в пользу брака Гастона.

Вскоре после рождения Гастона и за два года до собственной смерти Генрих IV выбрал в невесты Гастону Марию де Бурбон, герцогиню де Монпансье, одну из богатейших наследниц Франции. ^[131] Она уже вступила в права наследования, а ее мать после смерти первого мужа вышла замуж за герцога де Гиза. Гастон находил Марию де Бурбон непривлекательной. На ней со временем собирался жениться граф Суассонский, которому было отказано в руке предназначавшейся ему когда-то Генриетты Марии. Конде был, естественно, против брака, который, вероятнее всего, снизил бы существовавшие у представителей его линии шансы когда-нибудь унаследовать трон. Анна Австрийская понимала, что любой ребенок мужского пола, рожденный от Гастона, пошатнет ее собственные позиции.

Мария Медичи была горячей сторонницей женитьбы своего любимого сына на Марии де Бурбон, но как только Ришелье начал действовать в этом направлении, при дворе вокруг графа Суассонского и Конде возникла «партия» противников брака, получившая поддержку группы недовольных дворян, чье неприязненное отношение к Ришелье росло. С начала 1626 г. правительству стало известно, что зреет большой заговор. В состав его участников входили Монморанси и герцог Неверский, Конти и другие принцы крови, а также герцог Вандомский и великий приор Мальтийского ордена Александр — незаконные сыновья Генриха IV, всегда испытывавшие враждебность по отношению к королю.

Они поддерживали контакт с англичанами, в чьих отношениях с Ришелье наступило резкое охлаждение, и с голландцами, разочарованными Монсонским договором. Некоторые из них хотели возвести Гастона на трон по личным соображениям различного свойства. Немало провинциальных губернаторов было замешано в этом деле; большое количество обличительных материалов было обнаружено в бумагах воспитателя Гастона — маршала Орнано, который когда-то уже создал неприятную ситуацию, потребовав доступа в совет, чтобы сопровождать своего воспитанника и предполагаемого наследника престола, даже если его заставят стоять как государственного секретаря.