Непридуманная история Комсомольской правды - читать онлайн книгу. Автор: Александр Мешков cтр.№ 69

— Три дня, — ответил мой новый африканский знакомый. В глазах его светился неземной огонь надежды.

— Ну, это немного, — сказал я, вспоминая свою голодную молодость. — Мне случалось голодать и поболе.

Вскоре мне стало мучительно стыдно за свое вызывающее благополучие, и я, покончив в себе с кулачеством как с классом, отрезал ему полфунта ветчины, разрушив стереотип о русском жлобстве.

— Вот встретишь меня через год — я буду уже на «Порше» проезжать мимо тебя с золотым перстнем на пальце! — говорит мне, смачно чавкая, Папамаригуй после второго куска халявной ветчины, показывая средний, кривой, как сучок баобаба, палец, на котором вскоре будет золотое кольцо от «Картье». Он прибыл в Испанию экстремальным морским путем, на лодке. Из Дакара до острова Лос-Пальмос он добрался самолетом. Там он заплатил 1000 баксов за нелегальную доставку в Испанию. 60 отчаянных сенегальских парней погрузились в большой баркас и отчалили от пристани. Пять ночей они шли на веслах (чтобы не засекли) по Средиземному морю к новой, счастливой жизни на чужбине. У них кончилась вода, пища. Но они дошли. Он показал мне своим кривым баобабом место, недалеко от берега, где их три дня назад ночью высадили отчаянные парни из Лос-Пальмоса, занимающиеся таким опасным, но доходным бизнесом. 60 тысяч заработали они за 1 рейс. Надо сказать, что Папамаригуй — не самый бедный парень в Сенегале. Он — столичный житель. У него даже компьютер дома есть. Но зарабатывал он всего 20 долларов в месяц. А в провинции и таких денег не видят. Там умирают от голода.

Мой друг Папамаригуй в благодарность за ветчину и пиво «Святой Мигель» спел мне несколько сенегальских шлягеров и отвел меня на улицу Carrea del doctoral в приют для бездомных, где он ожидал своей очереди на вселение. (Кстати, через пару лет он нашел меня, и стал моим другом в Фейсбуке. Значит, купил-таки «Порше»!)

Ночлежка называлась — Центр социальной помощи, или проще: Centro municipal de acogido NUEVA ANDALUCIA. Возле центра на ступеньках и на асфальте в разных позах кучковалась пестрая клумба разнополых людей всех оттенков цветов кожи. Все это напомнило мне картину «У парадного подъезда»…

Я предъявил дубликатом бесценного груза свой многоголовый орластый паспорт начальнику заведения, испанцу в бороде и в очках, попивающему чаек.

— Извини, приятель, но сегодня мест нет, — сказал он, шумно хлебнул из чашки, даже не сравнив меня с фотографией.

— А когда будут?

— Ты видишь людей на улице? — кивнул он в сторону двери. — Они ждут, и ты жди. Как только освободится место — сразу вселим.

Его обещание звучало как-то не очень убедительно. Но я, со свойственным мне оптимизмом, нашел неподалеку уютные кусты, устроил там нехитрое жилище, стал ждать, чтобы занять свое место под небом Андалузии. На следующий день я проснулся с первыми андалузскими петухами. Многие вчерашние знакомые уже вселились, но их место в очереди тут же заняли другие претенденты на мое место. Я узнал, что в приюте можно оставаться только три дня. Тебя будут кормить, поить, а потом ты должен освободить место другим страждущим. А через пару дней ты можешь снова занимать очередь, и так пока не найдешь постоянное жилье. В центре всего 80 мест. Я решил оставаться у порога ночлежки до победного конца. Сумерки окутали город. На травке, под кустиками разместилось десятка два нелегалов и штук пять жирных котов, которые нагло требовали поделиться с ними харчами.

Ночевать на улице мне пришлось три ночи. Мы, представители различных наций и народов, сдружились в этом целеустремленном ожидании эфемерного благополучия. В первую ночь бухой кубинец Педро угостил меня кубинским ромом. Рядом, под кустом, оглушительно храпел марокканец Самир. Педро безжалостно, с матерком, критиковал кубинский режим, путая испанские и английские слова.

— Фидель довел нас до отчаяния! Так не любить свой народ, чтобы довести его до такого унижения, это просто мерзко! 20 долларов в месяц зарплата — считается верхом счастья! Остальные хуй сосут! На фиг мне его идеи, если я есть хочу! Я просто хочу жить, как нормальный человек. Хочу иметь свой дом, семью. И мне насрать на судьбу мирового пролетариата и всеобщее равенство и братство! И там ничего не изменится, потому что на смену ему придет Рауль!

У Педро на родине осталась девушка. Его мечта — закрепиться здесь и вызвать ее, чтобы вместе созидать уютное мещанское гнездышко с многочисленной шумной чернокожей ребятней. Но, похоже, до этого далеко. Наконец судьба улыбнулась и нам утренней улыбкою Авроры. Подошла наша очередь. Мы на целых три дня стали полноправными членами испанского общества с крышей над головой.

Внутри центра чистенько и достаточно уютно. (Убираем сами — уборщиц тут нет!) На стенах в коридоре фотографии счастливой жизни обитателей приюта. Вот они, улыбаясь, сидят дружной интернациональной семьей в парке, рядом с центром, вот они трапезничают в столовой, играют в волейбол. А вот какой-то добрый проверяющий чиновник с чувством пожимает руку старичку-арабу. Рай, да и только!

В маленьких комнатках по два человека. Меня поселили с болгарином Андреем. Собственно, он не такой уж и Андрей. При рождении его назвали — Айпан. Он родился в мусульманской семье. Но в 1981 году Тодор Живков решил всех мусульман в массовом порядке назвать «нормальными» христианскими именами. Так Айпан стал Андреем. В Болгарии он работал сначала у себя в Ловеке барменом, потом в Пловдиве на маленьком пивоваренном заводе. Но вскоре пришла перестройка, у болгар кончились деньги, и они перестали пить пиво. Завод прикрыли, а Андрей поехал искать счастья за моря. Правда, у него безвизовый въезд в Испанию и он здесь на законном основании, в отличие от меня.

В первую же ночь в соседних апартаментах случилась драка. Марроканец Али, слегка обкурившись, стал качать права своему соседу, венесуэльцу Габриэлю. Его утешали три латиноса при помощи капоэйры. На следующий день на беспредельщика Али настучали начальству, и он был с шумом выдворен из ночлежки. Один день он провел под крышей. Это был не его день. И не мой.

Cлужащие приюта, заносчивые, пузатые дядьки, относятся к нам, безродным лимитчикам, свысока, примерно как москвичи к таджикам. Мы, заискивающе улыбаясь, с поклоном приветствуем их. Перед уходом мы наводим идеальный порядок, тщательно заправляем койки, моем полы. Я два раза перемывал, как салабон стройбата. Луиса, дежурного по корпусу, не устраивало мое усердие. В приюте нас кормят два раза в день: завтрак и обед. Я не знаю, как называется блюдо, которое я вкушал три дня подряд, но ингредиенты я вычислил. В нем было: вермишель, капуста, картошка, морковка, дыня, зеленый горошек и маленький, с мизинец младенца, кусочек мяса. Но многие обитатели рады и такому угощению.

Поиск работы результатов не давал. В основном я «пробивал» строительные организации. Каждый хозяин первым делом спрашивал меня «экстранхерию», муниципальную регистрацию по-нашему, «пермисо резиденсиа» — вид на жительство и еще «пермисо траваха» — разрешение на работу. А где я им эту «экстранхерию» найду, если я никого пока тут не знаю. Те, кто приезжает к своим ушлым родственникам, ранее закрепившимся здесь, делают этот документ в течение недели. К тому же в Испании требуются в основном девушки: квартиру убирать, за детишками приглядывать, и еще на консумацию (клиентов на бухало разводить). Мой болгарский друг Андрей вскоре устроился на стройку, у него было разрешение. А я остался один в своих творческих поисках. Но кто ищет и не сдается, тот всегда найдет.