Рожденная огнем - читать онлайн книгу. Автор: Карен Мари Монинг cтр.№ 16

«Краски», – поправила я. Но его первобытные органы чувств наверняка сообщили ему об этом раньше, чем он вошел. Потому что он мог учуять, когда у меня месячные. И даже когда они только должны начаться.

Бэрронс зарычал, сверкнув черными клыками, и я поняла, что, пока он шел по магазину в своем нынешнем состоянии, в нем наверняка пробудились воспоминания о других временах, когда он шагал по залитым кровью полям боя, не зная, что обнаружит. Скорее всего, в прошлом он находил всех, кого знал, за исключением бессмертных компаньонов, мертвыми. Интересно, сколько же он прожил, прежде чем запретил себе проявлять хоть каплю заинтересованности в людях. И каково это – терять всех вокруг, как я потеряла Алину? О да, проще ни с кем не сближаться. Обречь себя на проклятое одиночество.

Зверь Бэрронса всегда на поверхности. Иногда мне кажется, что однажды он не просто превратится, а убежит и никогда больше не станет человеком. Отправится жить в чистой форме, которая ему ближе, или в какой-то другой мир, в шкуре, которую намного труднее убить и в которой ему самому легче жить.

Его темные глаза сверкнули. Черт. Я не знал, что найду. В мире еще осталось кое-что из того, что может тебя убить. Бесит.

Ага, значит, он учитывал вероятность того, что Дэни придет за мной с моим же собственным копьем. Черт. Не знала, вернешься ли ты. Я всегда быстро огрызалась. Бесит.

Он улыбнулся, но улыбка быстро исчезла. Его губы сжались, рот принял очертания, которые я очень хорошо знала. Он думал о том, что хотел бы сделать со мной этим ртом. И уж точно не говорить. Бэрронс не тратит времени на суету. Кто-то другой мог бы сказать: «Надо же, как ты снова стала видимой?» Или: «Какого черта случилось с моим книжным магазином?» Или: «Кто это сделал? Ты в порядке?»

Но не он. Он осмотрел меня, убедился, что я цела, и перешел к тому, что действительно имело значение.

Ко мне. Голой.

Он разделся.

Он сдернул рубашку, и мышцы на его плечах заиграли. Он рывками сбросил ботинки, рванул пояс штанов и позволил им упасть, я тяжело сглотнула. Бэрронс – серьезный боец. И я люблю его член. Мне нравится то, что он им со мной вытворяет. Обожаю его яйца – гладкие и шелковистые. Вот эту полоску в центре люблю лизать, прежде чем обхватить губами его член. А когда вижу, что он потерялся в гладком тепле моего языка, растаял от нежных неторопливых движений, я крепко захватываю его член, сжимаю яйца в ладони и начинаю двигаться резче, чем следовало бы, отчего ему всякий раз сносит крышу. Я одержима его телом и тем, как оно отвечает на мои прикосновения. Он – моя надежная гора, мой мужчина, с которым можно играть, экспериментировать, наблюдать, как высоко я могу заставить его взлететь.

Ни одна татуировка не портила его недавно возрожденную кожу. Смуглый, мускулистый, гладкий – само совершенство. Я уже была на полпути к оргазму, просто глядя, как он раздевается. Ну, не совсем «просто» – рукой я орудовала у себя между ног, а он неотрывно следил за моими движениями. Будучи при-йа, я часто это делала, а он устраивался рядом на кровати и наблюдал за мной из-под тяжелых век с желанием, восхищением и даже с проблеском чего-то, очень похожего на ревность. Затем он отталкивал мою руку, накрывал меня собой и резко входил в меня. «Я нужен тебе для этого, – говорил его взгляд. – Пусть даже больше ни для чего, но для этого – точно нужен».

Он был прав. Одно дело – мастурбация.

И совсем иное – секс с Бэрронсом.

Абсолютно никакого сравнения.

Я поднялась с пола, забытые пули выпали из своего гнездышка у бедра. Мой позвоночник стал гибким, тело сильным, я пульсировала от желания, которое балансировало на лезвии между сексом и насилием. Не понимаю, отчего с Бэрронсом всякий раз получалось именно так. Ни с кем другим я ничего подобного не испытывала. С Бэрронсом я заводилась и одновременно становилась очень агрессивной. Мне хотелось жесткого секса, хотелось все ломать и крушить. Толкнуть его, силой проникнуть в его голову. Посмотреть, сколько он может выдержать. Проверить, сколько я могу получить.

Желаешь мне что-то сказать, девочка-радуга?

Я знала, чего он хочет. Того же, чего и всегда: знать, что я полностью осознаю себя, что я выбираю его, на сто процентов вкладываюсь в него, в жизнь, в себя, в настоящий момент. Может звучать просто, но требует чертовски много сил. И он хочет, чтобы где-то в этом ответе звучало его имя.

Я запрокинула голову и сверкнула диким взглядом.

Трахни меня, Иерихон Бэрронс.

И едва не добавила: ты – весь мой мир. По крайней мере надеюсь, что не добавила. Я позволила векам опуститься, почти закрыться, защитить мое сердце. И вот он уже надо мной, и я влетаю спиной в стену, мои голые ноги болтаются над полом, а он поднимает меня все выше, подхватив руками под бедра. Его физическая сила невероятна и является бесспорным бонусом, когда дело доходит до секса.

Он приник лицом к моей промежности, я обхватила ногами его голову, выгнула спину, сильнее прижимаясь к его рту, схватила в кулаки его густые темные волосы. Клык царапнул мой клитор, и я дернула его за волосы – сильно, – а он рассмеялся, потому что для него, как и для меня, когда мы занимались сексом, под кайфом или без, не существовало такой вещи, как боль. Когда я была при-йа, мы делали все что только можно. Я приспособилась к нему в том состоянии. Это были невероятные ощущения. И чертовски приятные.

Я позволила себе откинуть голову на стену, потеряться в блаженстве его горячего рта, движущегося во мне языка.

От оргазма я выгнула шею и зарычала. Черт бы побрал этого мужчину, он прикасается ко мне, и я взрываюсь, двигаюсь в раскаленной дымке желания от одного оргазма к другому, пока он наконец не перестает ко мне прикасаться.

Он отлично знает, что делать с моим телом. Невероятно. Даже пугающе. В желании, в похоти мы с Бэрронсом идеально подходим друг другу. В повседневной жизни мы как два дикобраза, вынужденные осторожно кружить на определенном расстоянии друг от друга, потому что от любого укола оскаливаемся и убегаем. Не оттого, что иглы больно колются. А оттого, что мы оба… взрывоопасные. Темпераментные. Гордые. До чертиков сложные. Это делает сложными наши дни и потрясающими ночи. Я не могу измениться.

Он не станет меняться. Вот и все.

Здесь и сейчас, в сексе, мы едины, между нами возникает связь, позволяющая длить совместные дни. Я взрываюсь в очередном оргазме, слышу, как он издает низкий животный горловой звук, от которого у меня сносит крышу, как этот звук вибрацией отдается в тазовых костях, а от них рокочущим мурлыканьем распространяется по всему телу, расширяя мой оргазм до невероятных пропорций. Это необходимо нам обоим, жизненно важно для нашей способности оставаться вместе.

Я не могу себе позволить не трахаться с ним как можно чаще, потому что секс выступает тем клеем, который держит нас рядом, связывает, становится единственным поводком, ошейником, цепью, которую мы оба позволяем на себя надеть, местом, где все остальное отсекается и мы остаемся наедине, превращаясь в нечто большее, чем были порознь. Я понимаю теперь, отчего он трахается с самозабвением умирающего, который ищет Бога. Из всех известных мне вещей секс с ним ближе всего к божественному. Бэрронс – мой храм. Каждая ласка, каждый поцелуй – аллилуйя.