Гагара - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Васильева cтр.№ 10

Его лечили не у нас – в Москве. И только потом перевели в районную больницу. Когда мне разрешили Владьку навестить, я на крыльях туда летела, как настоящая гагара! Вошла в палату и его не узнала. Мы ведь целое лето с ним не виделись. Меня родители на все каникулы к бабушке с дедушкой в деревню отправили. А он за лето таким худеньким стал… И даже ростом ниже. То ли я подросла, то ли так болезнь человека съедает. Пока в больнице был, мы с ним из трубочек для капельниц всякие украшения плели. Секретничать не будешь: не один он в палате. Больные уши тянут, к нашим разговорам прислушиваются. А вот когда домой выписали, о многом уже поговорить могли. Как сейчас, помню его слова:

– Никогда никого и ничего не бойся! Страх уродует не только душу, но и тело человека. Знаешь, какие у страха жалкие глаза! А если у тебя внутри есть уверенность и сила, это сразу во взгляде отражается.

Приду, бывало, от него домой и долго свои глаза в зеркале разглядываю. Есть ли в них сила? А он каждый день таял, как снег весной. И что удивительно: на боли никогда не жаловался. Только глаза такими большими становились, как у стрекозы. Так и хотелось в них смотреть, смотреть, смотреть!.

А за пять дней до смерти его мама к нам пришла. Говорит мне:

– Зайди к Владику сегодня, пожалуйста. Зовет он тебя, сказать что-то важное хочет.

С постели он уже не вставал. И даже голову от подушки не поднимал. Но, увидев меня, заулыбался, поманил рукой и прошептал:

– Проходи. Очень хотел тебя увидеть. Никого больше – только тебя! Ты самая лучшая девчонка на свете! – И стал гладить мою руку. А рука у него стала такая тоненькая, легкая, как сухая бамбуковая палочка. – Ты настоящая принцесса!

При этих словах у меня из глаз брызнули слезы. Меня никто еще никогда принцессой не называл! Чтобы справиться со слезами, закрутила головой. И увидела на стуле рядом с кроватью новый ранец, а на плечиках – новую школьную форму. Ведь приближалось первое сентября. Родители хотели вселить в него надежду, что все будет хорошо и он поправится. Но Владик этому уже не верил. Кивнув на обновки, грустно улыбнулся:

– Это родители всё себя тешат. Ну да ладно, Ванька сносит! – Ваней звали его младшего брата. И снова стал поглаживать мои пальцы. – Ты, Илонка, не переживай, когда меня не станет. На небо чаще смотри. Там будет моя звезда. И оттуда тебе помогать буду! Помни: я всегда рядом!

До сих пор не могу понять, как он, восьмиклассник, мог такое говорить?! Словно ему не четырнадцать лет, а тысяча! И он знал то, чего не знают другие!

На похоронах я не была. Поднялась высокая температура, даже бредить стала. Перед глазами проплывала все одна и та же картинка. Проплывала медленно, исчезая за горизонтом и вновь появляясь с какой-то другой стороны. Я – верхом на деревянной лошади-качалке, которую мне, кстати, Владик подарил. «Вырос, – говорит, – я из детского возраста. Ванька – тоже. Пусть тебе послужит». Лошадь белая, с зеленой уздой. Он раскачивает ее, потягивая за уздечку, а я скачу! И весь мир несется куда-то вместе со мной. Где там гадкий утенок? Нет его! Есть принцесса со звездой во лбу верхом на лихом скакуне и с длинным шлейфом тумана за спиной…

Врач отложила написанные странички и долго молчала. Умение Сусанны Арнольдовны так долго молчать поражало Илону. Будто никуда не торопится. Другие врачи все делают на бегу, а тут…

И тогда она первой нарушила паузу:

– Скажите, почему я становлюсь причиной несчастий других людей? Я ведь никому не желаю плохого! Просто защищаюсь. Или хочу защитить других. Ведь я имею на это право? Скажите, ведь имею?!

Но ответа не последовало.

Перед глазами снова демонстрировали фильм. Новая ступенька. Девятый класс.

Звонок на урок прозвенел давно, но шагов Аллы Ивановны в коридоре слышно не было. Обычно металлические набойки ее каблуков цокали по старому сухому паркету, как лошадиные подковы по каменной мостовой.

– Хоть бы заболела она, что ли! – раздался с последней парты унылый голос Витьки Чижикова. – А то вбежит сейчас и с ходу начнет всем мозги вправлять: «Почему учебники не открыты?! Что на партах развалились?! Не класс, а сборище идиотов! Недоумки! Разгильдяи! Тупицы!»

Витька интонацией передразнил Аллушку, как они меж собой звали классную. Передразнил так точно, что все парни разом заржали. Девчонки молча усмехнулись. Витька вошел в раж, и даже ершик его коротко остриженных волос вспотел: «Что ржете как лошади?! Правда глаза колет?! Бестолочи безмозглые!» – продолжал прикалываться он, копируя учительницу.

В чем-то Витька, конечно, был прав. На обзывки и смачные эпитеты Алла Ивановна никогда не скупилась. Они сыпались из ее маленького ротика, как из рога изобилия, подтверждая прочно вбитую школьникам в головы цитату о «богатстве великого русского языка». Русский язык Алла Ивановна конечно же знала превосходно, и он был ребятам интересен, а вот литературные произведения, которыми она все пыталась их заинтересовать, читать почему-то не очень хотелось. Сюжет вроде бы и любопытный, но едкие замечания классу во время чтения классики, как надоедливая реклама по телевизору, перечеркивали все ее благие намерения.

Чижиков однажды даже записал часть урока на диктофон. Вот хохма была!

Проходили комедию Фонвизина «Недоросль». Восемнадцатый век. Один язык чего стоит! Каждая фраза звучала так прикольно, что класс прямо-таки давился смехом. А Аллушка решила еще по ролям читать – это всегда доставляло ей великое удовольствие – и стала роли распределять:

– Госпожа Простакова – Гагаринова. Еремеевна – Федотова. Митрофан – Чижиков. Скотинин – Тара со в.

Борька взвыл:

– Да не буду я Скотининым! Назначьте Кравченко! Его давно не вызывали.

– Прекрати, Тарасов! – начала заводиться Алла Ивановна. – Одну фразу ему не прочитать, видите ли!

– Сказал, не буду! И точка!

– Нет, вы только посмотрите на него! Это же классика! Комедия!

– Вот пусть Кравченко и комедиянит! – уперся Борька.

Аллушка с досадой махнула на него рукой. И скомандовала по привычке, не глядя, ткнув пальцем в какую-то фразу:

– Начинай, Илона!

– «Выйди вон, скот», – стала читать Илона роль госпожи Простаковой и зачем-то при этом обернулась на Борьку. Видит бог, не хотела смотреть на него, да как-то машинально получилось.

– И ты туда же! Ну Гагара! – неожиданно для всех завопил Борька. – Сказал, не буду Скотининым! А выйти – выйду! Причем с превеликим удовольствием.

Текста у Борьки не было. Он принял слова матери Митрофанушки за едкую реплику Илоны в свой адрес. Что тут началось! Рев поднялся такой, что Аллушкины ярлычки типа «неучи!», «идиоты!» захлебнулись во всеобщем гоготе. Борька, ничего не понимая, психанул еще больше и выбежал в коридор, хлопнув дверью так сильно, что штукатурка посыпалась из-за косяка.

Наконец класс кое-как угомонился. Но это затишье было сродни тому, что является предвестником дикого шторма.