Не жизнь, а сказка - читать онлайн книгу. Автор: Алена Долецкая cтр.№ 39

Алёна Долецкая и Джодж Клуни, 2014 г.

Дело к десерту, вечер к завершению, и понятно, что Клуни свой выход уже отработал и собирается дальше, в самолёт, на съёмки и по прочим делам. Думаю — нет, я ему должна что-то сказать, ищу повод к речи. Беспомощно смотрю в телефон и вижу вдруг WhatsApp из Киева! Моя давняя подруга пишет: «Ты в Шанхае, на приёме “Омеги”? Там должен быть Клуни. Подойди к нему, передай ему от нас всех спасибо за его позицию по Украине».

Я затормозила. Меня Украина, честно говоря, в тот момент не волновала, я даже и не знала, что он там сказал (наверное, что-то русофобское). Я человек аполитичный, я не за Украину, я не против Украины, что Крым вернулся — мне нравится, хотя метод вызывает сомнения, — но тут меня прямо подталкивают! Знак, можно сказать, судьбы! Прости, родина. И пошла.

Иду с рассеянным взглядом, как бы не торопясь, к центральному столу в своём длинном платье молочного цвета с чёрным японским поясом-оби, прямо звезда — и всё тут. Подхожу поближе, агенты отгоняют поклонников с мобилками — no photos, no interviews. А я просто наклоняюсь к нему и говорю: «Mr Clooney, I would like to convey my friend’s gratitude to you». Хочу, мол, вам передать благодарность друга. Он вскакивает, официальные фотографы вскидывают камеры, а я им: ничего не снимайте, я только пару слов.

— Спасибо вам за внятность и определённость по украинскому, так сказать, вопросу.

— Стоп-стоп-стоп! — говорит Джордж. — Вы политикой занимаетесь?

— Я?! Совсем нет, я всё больше про кино, искусство и моду. Журнал Interview знаете?

И тут Клуни как будто переключает у себя в голове какой-то тумблер и посреди всего часового торжества начинает: «Джордж-Алёна», великая Киевская Русь, гражданские свободы и человеческие факторы. Народ в шоке, Клуни завис с какой-то гламурной особой, но так, словно они обсуждают что-то жизненно важное, срочное и актуальное. Я, конечно, про свой незабываемый стакан воды ни слова. Чувствую спиной напряжение зала. Говорю что-то вроде: «Ну, спасибо Джордж, чудесно поговорили, пора домой» — и ретируюсь, а он:

— Куда это вы?! Давайте сделаем фото! Вам, наверное, надо?

— Мне?!? Я вообще не для этого подошла, мне не надо.

Он в искреннем изумлении.

— Как это не надо?

— Да я просто подошла, — говорю. — Потому что, во-первых, мне очень нравится то, что вы делаете сейчас в кино и в жизни, а во-вторых, вы просто замечательный.

— Нет-нет-нет, стоп! Они же все расстроятся и не поймут, что это мы столько времени разговаривали. Давайте мы им всё-таки попозируем.

Тут я мысленно сняла шляпу перед его профессионализмом: контракт контрактом, но нельзя на глазах у всех уйти в частный разговор, не завершив его публичным жестом. Мы трогательно обнялись и приняли пару голливудских поз перед камерами фотографов и дружеских айфонов.

Потом он быстро сделал вид, что у него зазвонил телефон, и, естественно, исчез. Всё легко и непринуждённо — мимолётность нашей первой встречи перескочила и сюда, во вторую. И была в этой мимолётности всё та же удивительная красота и точность.

Бог любит троицу. Скоро третья.

Другая мимолётность заняла в реальности больше времени, но расскажу о ней быстрее — время всегда идёт своим макаром.

2008-й Париж. Аэропорт Шарль де Голль. Вылет в Москву задерживали почти на час, и я отправилась пересидеть в тишине бизнес-лаунжа и выпить чайку. Там было совсем пусто, и только в одном углу сидела симпатичная высокая девушка с какой-то необычно царственной посадкой головы. Она живо разговаривала с каким-то мужчиной вполне заурядной внешности. Я пошла налить себе кофе, парочка сидела рядом с чай-кофе-печенье, девушка повернулась — я узнала Кейт Бланшетт. Дальше в общем-то можно было продолжать пить кофе. Но я только что посмотрела фильм «Загадочная история Бенджамена Баттона», который мне просто сорвал крышу. Я подошла к ним:

— Простите, пожалуйста, что отрываю. Кейт, я из России и просто хочу поблагодарить вас за роль Дейзи из «Бенджамена Баттона».

— Как это из России? У вас акцента совсем нет…

— Русская я, русская, хотите паспорт? — Рассмеялись все вместе.

— Ой, как интересно, присаживайтесь к нам, а? — говорит Бланшетт и рассказывает, что они с Эндрю («ой, простите, познакомьтесь — мой муж», и я догадываюсь, что это известный драматург Эндрю Аптон) как раз говорят про «Дядю Ваню», которого хотят ставить сначала в Сиднейском театре, а там, может, и в Америку свозить. А почему бы сразу не найти просвет в её бешеном съёмочном и театральном графике и не запланировать гастроли в Москве, говорю? Приезжал же Рейф Файнз со своим «Ивановым», играл аж в Малом театре.

Дальше мы незаметно окунулись в разговор про Чехова, и чем он ей и Эндрю, собственно, так дорог? Почему вообще, на их взгляд, Антон Палыч — главный русский драматург? Она говорит: ну как, у него всегда такая острая драма, где всё тонко, ранимо, истерично — это ведь только у вас есть, только вы так умеете страдать, любить, переживать, ну, или только Чехов сумел это как-то правильно описать. Мы не заметили, как Эндрю уже три раза приносил кофе и чай и тут — «внимание, посадка на рейс Париж — Москва заканчивается». Мы спешно и чуть разочарованно обнялись в чеховском духе и попрощались.

Я пулей влетела в свой самолёт. Оказывается, в жизни Кейт Бланшетт ещё лучше, чем в кино. Было в ней какое-то необычайно женственное, естественное тепло — и в том, как она меня знакомила с мужем, и в том, как она на него смотрела, как заботливо и осторожно говорила про Чехова, как искренне обрадовалась, услышав слово «русская». Меня поразила её человеческая спонтанность, отсутствие звёздной усталости и желания отгородиться от всего мира капюшоном и тёмными очками, никуда не исчезнувшая способность выдающейся актрисы удивляться миру вокруг себя.

Прошло пять лет, и у Вуди Аллена выходит фильм «Жасмин» с Бланшетт в главной роли. Фильм отличный, дело запахло «Оскаром», и, конечно, захотелось немедленно её снять на обложку Interview. В Париже случайно встречаю знакомого агента, которую — ура-ура! — с недавнего времени взяла себе Кейт. Дальше всё, как обычно: у Бланшетт вообще нет времени, съёмки без перерыва, но я уже согласна на готовую неопубликованную съёмку, лишь бы сделать с ней прямое свежее интервью. И тогда я говорю приятельнице-агенту: «Будешь с ней разговаривать, напомни, что лет шесть назад мы с ней застряли в аэропорту и говорили про Чехова, вдруг вспомнит». К ночи она мне перезвонила: «Не поверишь — Кейт тебя вспомнила. Она готова дать интервью, но только лично тебе».

Мы говорили с Кейт по скайпу, по какому-то бесчеловечному австралийскому времени. Я, конечно, поблагодарила её за ту встречу. Не с каждой звездой можно зависнуть в аэропорту и обсудить национальные особенности чеховской драматургии. «Да ты что! — говорит. — Как же забыть! Это был такой чудесный момент, и только ты улетела, нам задержали рейс ещё на час и мы с Эндрю обсуждали, как всё совпало — наши репетиции, встреча с русской и эта ваша драма-драма-драма».