Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Вейнер cтр.№ 55

Угрюмый официант принимает заказ. Виталий рекомендует нечто под названием мамалыга, национальное блюдо. Мне нравится, как это звучит. Как в Улице Сезам. Эй, мальчишки и девчонки, большой привет от мамалыги!

Виталий угощает меня интересными фактами о Молдове. Например, что президент Молдовы — бывший пекарь, а премьер-министр — бывший кондитер. Они отличная команда на кухне, но, видимо, в политике все не столь удачно. Молдаване презирают свое правительство, если они, конечно, вообще об этом думают. У них есть другие проблемы.

Самая большая проблема — и Виталий признает это — это отвратительный сервис в Молдове. Пережиток советской эпохи, он говорит, когда клерки рассматривали клиента в качестве необходимой помехи, которую можно игнорировать достаточно долго, и тогда она исчезнет. Такое отношение сохраняется. В отличие от большинства молдаван, Виталий не просто не принимает его. Он борется. Буквально на днях он кричал на менеджера супермаркета, призывая ее обучить своих сотрудников быть более вежливыми. Она не приняла это предложение любезно. «Это наши люди», — сказала она. Типичный ответ, говорит Виталий. Режим по умолчанию является молдавской оборонительной позицией. Между тем еду готовят уже довольно долго. Где моя мамалыга?

Доверие — или, точнее, его отсутствие — причина несчастья в Молдове, говорит мне Виталий, повторяя выводы исследователей о взаимосвязи между счастьем и доверием. Молдаване не доверяют продуктам, которые они покупают в супермаркете. (Они могут быть просрочены.) Они не доверяют своим соседям. (Они могут навредить.) Они даже не доверяют членам своих семей. (Они могут изменять.) Еще одна причина для молдавских страданий?

— Люди в Молдове не являются ни русскими, ни молдаванами. Нас оскорбляют, от нас все отказались. У нас нет гордости за что-нибудь. Даже наш язык. Есть министры правительства Республики Молдова, которые не говорят на молдавском языке. Они говорят только на русском. Я не хочу говорить этого, но это правда: нет молдавской культуры.

Я сразу же вспомнил Катар, который тоже не имеет своей культуры. Катар, однако, сказочно богатая страна без культуры. Молдова является грязной и бедной страной без культуры. Учитывая все обстоятельства, катарцы заключили более выгодную сделку. По крайней мере, они могут позволить себе арендовать культуру других людей на некоторое время.

Я спрашиваю Виталия о демократии, рефлекторно жестикулируя моим Sprite, словно газированный искусственно ароматизированный лимонно-известковый напиток как-то символизирует вечные поиски человечеством свободы. Молдавская демократия, может быть, далека от совершенства, но, конечно, это лучше, чем тоталитарный режим под Советами. Разве это не источник счастья?

— Нет, — говорит Виталий без малейших колебаний. — В советское время никто не думал о свободе. Коммунизм был всем, что они знали. Они не просыпались каждый день и не говорили: «Хотел бы я иметь больше свободы». Свободы делать что? По крайней мере, тогда люди имели работу и место жительства. Это была своего рода свобода, сейчас нет и ее.

Политологи долгие годы придерживались мнения, что люди, живущие в условиях демократических государств, были более счастливы, чем те, кто жил при какой-либо другой форме правления. Но с распадом Советского Союза все изменилось. Большинство (хотя, конечно, не все) из этих новых независимых государств возникли в форме квази-демократии. Тем не менее уровень счастья не поднимался. Сегодня бывшие советские республики являются в целом наименее счастливыми местами на планете. Что происходит? Это обратная причинно-следственная связь, заключил политолог Рон Инглхарт: «Не демократия делает людей счастливыми, но счастливые люди имеют гораздо больше шансов для установления демократии».

Почва должна быть богатой, культурно говоря, перед тем как демократия может пустить корни. Институты менее важны, чем культура. И каковы культурные компоненты, необходимые для демократии, чтобы пустить корни? Доверие и толерантность. Не только доверие к членам семьи, например, но внешнее доверие. Доверие к незнакомцам.

Доверие к вашим противникам, даже к вашим врагам. Таким образом, вы чувствуете, что вы можете сыграть в азартные игры с другими людьми, и что такое демократия, если не один гигантский матч в покер?

Таким образом, демократия делает счастливее швейцарцев, но не молдаван. Для швейцарцев демократия является глазурью на их торте успеха. Молдаване не могут наслаждаться глазурью, потому что у них нет торта.

— Хорошо, — я говорю Виталию, хватаясь за последнюю соломинку, — но у вас теперь есть «McDonald’s». Это должно означать что-то, да?

— Нет, — говорит Виталий. — Это ничего не значит. McDonald’s непозволительно дорог для простых молдаван. Лишь немногие состоятельные олигархи и русская мафия могут позволить себе есть там. Школьники ходят туда на экскурсии.

Он говорит мне, что класс его десятилетней сестры недавно посетил McDonald’s. Виталий спросил ее, что входило в образовательную программу. Ходили ли они за прилавок, чтобы увидеть, как делаются котлеты? Нет, сказала она. Они только поели и ушли. Виталий подозревает, что все дело в кумовстве — возможно, в школе у кого-то был родственник, который работал в «McDonald’s»? В Молдове кумовство является объяснением по умолчанию для всего. Это обычно правильное объяснение. Коррупция процветает невероятно, говорит Виталий. Он рассказывает мне о том, как больные подкупают сотрудников больницы, чтобы получить лечение без очереди.

— Это очень трудно — оставаться чистым здесь, — говорит он. И, наконец, моя мамалыга прибывает. Я изучаю ее. Если пища — окно в душу нации, то душа Молдовы пресная и мягкая. И что-то кукурузное, я думаю.

— Как вам? — спрашивает Виталий.

— Неплохо, — соврал я.

Мы продолжаем разговаривать, пока я ем свою мамалыгу, достаточно долго, чтобы не показаться грубым. Я оплачиваю счет, и мы уходим.

Мы стоим на оживленной улице в окружении задумчивых пешеходов, собираясь попрощаться, когда меня осеняет, что я не задал очевидный вопрос.

— Виталий, есть ли что-то, что вам нравится в жизни в Молдове?

Виталий на мгновение задумывается, прежде чем ответить.

— Мы не стали слишком мягкими, как люди на Западе. Мы немного меньше ожидаем, и я думаю, что это хорошая вещь. Кроме того, фрукты и овощи.

— Что насчет них?

— Они очень свежие.

Как будто услышав нас, женщина протягивает пластмассовые ведра, наполненные малиной и вишней. Да, я думаю, они выглядят свежими. В бывших советских республиках есть три главных продукта жизни: водка, шоколад и коррупция. Я знаю человека, который две недели выживал в Узбекистане только на этих трех составляющих. Я беру два из них в местном продуктовом магазине и иду домой. Вот как теперь я думаю о квартире Любы — как о доме. И поэтому я ем шоколад и пью свою водку. Бренд обманчиво называется «Совершенство», а Люба сидит перед телевизором, издавая иногда звук «Псст», а иногда смех.

Учитывая все обстоятельства, я думаю, это не самый плохой способ провести вечер в Молдове.