Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Вейнер cтр.№ 22

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой | Автор книги - Эрик Вейнер

Cтраница 22
читать онлайн книги бесплатно

И все-таки идея прижилась в других развивающихся странах и даже среди некоторых богатых промышленно развитых. Бумаги были написаны. Были проведены конференции. Похвала была спета. «Бутан является первой страной, официально сказавшей „нет“, и первой, бросившей вызов идее, что деньги — абсолют», — пишет Джефф Джонсон в обзоре Валового Национального Счастья и развития.

Джон Ролстон Сол, канадский философ и писатель, описывает Валовое Национальное Счастье как блестящий трюк. «То, что он делает — это потрясающе. И изменяет дискурс. Внезапно вы говорите о чем-то другом. Вы не пытаетесь внести изменения в старый дискурс — вы вводите новый дискурс с нуля».

Друкпе Кюнле, Божественному Безумцу и проводнику всего экстраординарного, понравилось бы Валовое Национальное Счастье. Это настолько абсурдно, так диковинно, что оно встряхивает нас от оцепенения. Но что такое Валовое Национальное Счастье? Лучшее объяснение, которое я слышал, дал упитанный владелец бутанского отеля по имени Санджай Пенжор. ВНС, сказал мне Пенжор, «означает, что вы знаете, сколько вам достаточно». Экономика свободного рынка принесла много хорошего, но она не знает понятия «достаточно». Экономист Е. Ф. Шумахер, сказал: «Есть бедные общества, которые имеют слишком мало. Но покажите хоть одно, которое говорит: Стой! У нас достаточно».

Богатство не освобождает нас от сомнений. Оно освобождает нас от ручного труда, работы в полях под беспощадным полуденным солнцем или сборки бургеров, в современном эквиваленте. Но богатство может также воспрепятствать человеческому духу, и это то, что очень немногие экономисты, кажется, признают. Шумахер как-то сказал: «Чем богаче общество, тем труднее становится делать достойные вещи без немедленного выигрыша». Радикальное и глубокое высказывание. В богатом индустриальном обществе, где мы якобы наслаждаемся обильным урожаем свободного времени, нам не рекомендуется делать ничего, что не имело бы продуктивного или, лучше, денежного выражения или хотя бы немедленного удовольствия. Бутанцы с удовольствием проводят дни, ничего не делая. Для еще одной параллели с Шангри-Ла, можно вспомнить диалог в книге между британским миссионером мисс Бриклоу и Чанг, хозяйкой отеля в Шангри-Ла:

— Что делают монахи?

— Они посвящают себя, сударыня, созерцанию и стремлению к мудрости.

— Но они ничего не делают.

— Тогда, мадам, они ничего не делают.

Альберт Эйнштейн однажды сказал: «Ни одна проблема не может быть решена на том же уровне сознания, на котором она была создана». Экономика уже давно создала предпосылки для радикального сдвига в мышлении, какое Эйнштейн произвел в области физики. Является ли Валовое Национальное Счастье таким прорывом? Это неуловимый ответ, который так многие из нас искали? Необязательно, но, по крайней мере, нет, оно наводит на мысль о смене парадигмы. Это имеет большее значение, чем вы могли бы подумать.

С Валовым Национальным Счастьем в качестве официальной политики правительство Бутана каждое решение, каждое постановление рассматривает через эту призму. Будет ли это действие, которое мы собираемся принять, способствовать увеличению или уменьшению общего счастья народа? Благородная цель, без сомнения, но работает ли это? Для того чтобы выяснить, мне нужно поговорить с кем-то из правительства.

Легче сказать, чем сделать. Аудиенцию у Бутанских чиновников очень трудно получить. Даже не думайте о короле, которого и вовсе почитают как живого бога и не помышляют о том, чтобы с ним встретиться. Я выбрал министра, который в моем понимании должен быть настоящим бродячим послом счастья.

Увы, мне сказали, достопочтенный министр внутренних дел был слишком занят, чтобы увидеть меня, так что я решил сделать то, что сделал бы любой уважающий себя журналист. Я вступил в партию. Вернее, пошел на партийный съезд под названием «Почувствуй ВНС». Оно спонсируется группой японских меценатов, живущих в Бутане. Министр — почетный гость. Я занимаю место в первом ряду. Все встают, когда министр внутренних дел входит. Ему лет пятьдесят, и он выглядит вполне достойным образом.

На сцене гигантский бумажный плакат, который гласит: «Любовь, эмоции, чувства». О, нет. Я приготовился к худшему.

Японцы показывают пленку об американской бомбардировке Нагасаки. Ужасные картины мелькают на экране. Дети с кожей, сходящей с тела, как слой одежды. Мужчины, чьи глаза вылезли из орбит. Люди в аудитории поглядывают на меня, единственного американца, как если бы я лично сбросил бомбу.

Я не уверен, что все это имеет отношение к счастью, кроме подчеркивания весьма очевидного факта, что ядерная бомба, сброшенная на город, вероятно, подавляет уровни счастья в указанном городе. Эта проблема — одна из многих в ВНС. Это нечеткое понятие, легко интерпретируемое кем угодно в его интересах. Как только это произойдет, Валовое Национальное Счастье становится просто еще одним лозунгом, а не новым экономическим путем, новым способом прожить свою жизнь.

Фильм закончился, и все удалились на антракт. Я увязался за министром внутренних дел, который вышел к шведскому столу снаружи. Он держит тарелку с момо [3] в одной руке и стакан яблочного сока в другой, когда я делаю свой ход.

— Как связана бомбардировка Нагасаки с ВНС? — спрашиваю я. Он белеет и, кажется, на мгновение теряет бдительность, но быстро обретает почву дипломатичности под ногами.

— Я действительно считаю, что страна, которая стремится к счастью, не будет воинственной. Если у нас кончатся ресурсы, мы, безусловно, будем бороться за них. Не только за нефть. И это необязательно должна быть борьба между странами, это также может быть война за воду между Сан-Диего и Лос-Анджелесом.

Он идет обратно в конференц-зал. Я за ним.

— Не является ли государственная политика в области счастья своеобразным бременем? Нация, обязанная быть счастливой, не тяготится ли этим? — спрашиваю я.

— Бутан никогда не заявлял, что мы счастливые люди, — парирует он. — Мы говорим о том, что мы стремимся поднимать Валовое Национальное Счастье. Это цель.

— Но многие люди в Бутане, в деревнях, даже не слышали о ВНС, — замечаю я.

— Нет, но их жизнь составляет ВНС.

Хороший ответ. Может быть, всего лишь умный — может быть, больше. Я не уверен. Мы болтаем в течение нескольких минут. Он ест свои момо, я опираюсь на край моего стула. Он — чрезвычайно важный человек незначительной нации. Я — ничтожный человек из чрезвычайно важного государства. Так или иначе, эти два обратных факта компенсируют друг друга, создавая некую симметрию между нами.

Он говорит о своих поездках в Америку, где его принимали как рок-звезду в предсказуемых местах вроде Беркли. («Это удивительно, какие у вас красивые помещения везде».) Он говорит о необходимости создания индексов счастья. («Правительства реагируют только на данные».) Теперь у него, кажется, есть много времени для меня, и, мне кажется, даже слишком много времени, учитывая, что он является третьим самым влиятельным человеком в Бутане. Наконец он заканчивает свою последнюю момо, и я считаю это поводом, чтобы сказать «до свидания».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию