Заоблачный Царьград - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Ераносян cтр.№ 67

– Старик? Что за старик?

– Не знаю… – зарыдал княжич. – Прости… Я испугался.

– Дайте лук! – заорал воевода на гридней. Они принесли. Свенельд извлек стрелу из колчана и дал мальчику. – Выстрели. Хотя бы вон в тот тын плетеный.

Олег вставил стрелу и натянул, как мог, тетиву. Прицелился и спустил, но стрела упала в двух саженях, не долетев до цели.

– Вы видели старика?! Где это было?! Кто знает место?! – тряс он за грудки славянских гридней. Те молчали, опустив очи. – Проворонили! Убийцу моего сына Люта проворонили! Размажу! Я вас всех, как вшей, раздавлю! Вперед! Искать! Всем искать!

Гридни, вооружившись и взяв про запас факелы, снаряжали обоз на поиски. Свенельд не стал дожидаться. Вскочив на коня, он помчался в сторону леса. Он плутал в лесной чаще до ночи, пока не нарвался на знак. Увидев его, он заорал на весь лес:

– Мал!!! Проклятый Мал! Это ведь ты! Это ведь твой венок с алой лентой! Дочь твоя, глупая Малуша, так выделилась! Покажись, ублюдок древлянский! Верни мне Люта, я не трону тебя, обещаю! Только верни живым.

Мал показался не сразу, доведя воеводу до бешенства своим молчанием. Тот бросил коня и бродил до утра, пока не вышел к мелководному озеру в глубине леса, которое воняло торфом. Здесь и увидел воевода своего заклятого врага. Бородатый и заросший, он походил на облезлого козла, его лохмотья сливались с мхом, скулы обвисли, а глаза вылезли из орбит. Он держал крюк, стоя на плоту. Прямо в воде, из которой торчала голова Люта. Этим крюком Мал поддел голову Люта. Сын воеводы все еще был жив, он моргнул, но, увидев отца, не мог вымолвить ни слова.

– Вот и свиделись, Свенельд! – нарушил тишину леса Мал. – Не ждал небось еще раз со мной встретиться…

– Отпусти Люта, тогда и поговорим… – прощупывал почву Свенельд, медленно подступая, словно чуя подвох, к плоту своего врага.

– Коль отпущу корягу, потеряешь сына. Здесь торфяное болото. На волоске его жизнь. Да и ты увязнешь, если приблизишься. Только старожил вроде меня знает, как выбраться отсюда. Только я не хочу. Здесь мой дом. Отсюда тебе меня не выкурить.

– Я дам тебе золото… – сделал еще один шаг Свенельд.

– К чему мне золото в этом лесу? – отверг предложение Мал.

– Тогда чего ты хочешь?

– Все, что я хотел, даже что имел, ты у меня отнял. Уважение, семью, дом. Ты надругался над моей дочерью. Лишил жизни неродившееся дитя. Чего же мне желать, кроме мести?..

– Возьми мою жизнь! – увязнув в болоте по колено, Свенельд продолжал приближаться… – Отпусти Люта.

– Что, не вышло сделать из сына убийцу невинного дитяти?! Он ведь хотел убить мальчика. Кто бы мог подумать, что я спасу варяжского выродка от гибели. Видать, по твоему научению завел сынок твой мальца в непроходимые чащи. Хотел бросить к волкам в яму, растерзали б мальца, если б не я. Ну а дальше ты видишь… В лесу этом со мной, стариком, трудно соперничать. Только Домаслав мог, но и его ты убил…

Свенельд застрял по грудь, и Мал отпустил крюк. Лют провалился в бездну, и болото поглотило сына воеводы утробным звуком.

– Тебе не выбраться из этого болота. Зря ты пришел в чужой лес…

Отчаяние бывает и у злодея. Свенельд остался жив, но пережил своего Люта.

Он не хотел тянуться к корягам, что протягивали ему опоздавшие гридни княжича. Только сейчас он осознавал, что было тем единственным, что наделяло смыслом его ненависть. Вовсе не для себя он расчищал путь к варяжскому трону. Все это время он мечтал лишь об уважении и признании заслуг. Но не получил, казалось бы, малого. Его не ценили, в каждом его слове чувствовали подвох, ему не доверяли.

Возможно, это было взаимно, но в этом мире все же был один-единственный человек, который верил ему безоговорочно и готов был выполнить любое поручение не за деньги, как это делал наемник, не за страх, как рабы, а просто потому, что знал – отец не посоветует плохого и все делает для своего чада. Они мечтали об одном и том же. Они хотели избавиться от чванливых Рюриковичей. И цель эта была как никогда близка…

Воеводу тащили на плаще, ощупывая дно посохами. Потом, когда вышли на сушу, подняли на руки и уложили в повозку. Он стонал, не от боли, а от потери смысла.

– Мы не смогли достать Люта. Его засосало болото. Видать запутался в тине… – опустили головы гридни.

Темнело. Эти недоумки не найдут его сына. Да и ни к чему… Свенельд не слышал. Он встал, как только понял, что повозка движется по направлению к острогу княжича Олега. Это была не его дорога.

Забрав коня у одного из гридней, Свенельд помчался в столицу. Он был жив лишь телесно. Душа его теперь не просто очерствела, она сгорела, как тот тленный гриб, что грызет старую крону проклятого леса, а потом вспыхивает, как искра, и сжигает целый город…

Он стал собственной тенью. Конь нес его, подбрасывая на седле, с каждым прыжком перелистывая безвозвратные страницы его жизни, которая исчезла вместе с Лютом.

Кто виноват в том, что это случилось с ним? Он остался совершенно один. А выродки Святослава все еще были живы и кичились своим происхождением, как прежде это делал их дед Игорь… Есть и этот байстрюк Владимир, выродок Малуши, которая пренебрегла его словом.

Злодей черпает силы в собственной ненависти. И не уповает на месть небес. Конь нес его не к столице, а к новому смыслу. И он обрел его, когда оказался на одном из семи холмов. Внизу простирался великий город. Пусть не такой красивый, как заоблачный Царьград, но такой же вожделенный.

Он всегда встречал злодея прохладно. Суровый и мрачный Киев. Эти Рюриковичи и их прихлебатели никогда не видеди в этом городе сияние и силу, мечтая о чеканном золотом Царьграде. Только он полюбил его всем сердцем и хотел обладать им безраздельно.

Они не заслужили этой красоты и величия на Днепре. Они хотели обрести силу ромеев, не признавая собственного предназначения быть выше всех. Варяги глупы! Ведь это и есть мечта. Это и есть Царьград. За него можно убить любого. И право убить любого должно принадлежать только тому, кто презрел собственную жизнь и кому нечего терять…

Свенельд засмеялся, уткнувшись в серое небо, которое ответило ему громом.

– Святослав! – закричал он, срывая связки. – Я предал тебя! Ты мертв! Но ты оставил на этом свете целый выводок! А я нет!!! Так смотри же, что будет дальше!!!

Княжичу исполнилось четырнадцать. Владимир рос под надзором христианки-кормилицы и новгородского наместника Киевской Руси, которого одни знали как воеводу, другие – как тысяцкого. Добрыню Никитича уважали все сословия. За силу и рассудительность.

– Дядя, почему моя мама не живет со мной?! – спросил княжич, пронзив воеводу своим ястребиным взглядом темно-карих, почти черных, как угли, глаз.