Аркадий Райкин - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Уварова cтр.№ 3

Отец с присущей ему деловитостью исправно посещал синагогу, соблюдал обряды. Постоянные разъезды отрывали его от дома, и в воспитании детей он участвовал от случая к случаю, но, естественно, хотел, чтобы у его первенца была достойная профессия, которая позволила бы крепко стоять на ногах. От театральных увлечений Исаак Давидович был далек, хотя, по воспоминаниям сына, обладал своеобразным актерским дарованием. Он был прекрасным рассказчиком, неистощимым выдумщиком. Взяв в руки какую-то вещь, мог рассказать о ней целую историю. Умел подмечать особенности в поведении людей, легко и точно их копировал. Но при этом отец не уставал повторять: «Надо дело делать!»

И только добрая, покорная мужу Елизавета Борисовна, урожденная Гуревич (1878—1965), в душе тоже не поощрявшая увлечений старшего сына, принимала их как неизбежность, жалела его и стремилась всеми средствами отвести гнев отца. Родственники со стороны матери были коренными рижанами. Деда Аркадий Исаакович помнил плохо. В его сознании запечатлелся только запах примыкавшей к их рижской квартире аптеки, которой владел дед, получивший фармацевтическое и врачебное образование. Елизавета Борисовна имела специальность акушерки, один ее брат стал журналистом, другой, пианист, собрал огромную и со вкусом составленную библиотеку, сестра занималась скульптурой.

Во время болезни Аркадия его мать немало настрадалась, просиживая долгие ночи около его постели. Елизавета Борисовна умела скрывать свое отчаяние и в то же время не демонстрировать ложной бодрости. Сыну передалась ее музыкальность. Выполняя бесконечную домашнюю работу, мать пела романсы, даже арии из опер. На ее долю, как и на долю всего поколения, пережившего революцию и Гражданскую войну, выпало много подчас непосильных трудностей. Оказавшись в чужом городе с маленькими детьми, надо было как-то обустраиваться, кормить детей, доставать продукты, обменивая их на привезенные из Риги вещи. Муж, занятый поисками работы, все домашние дела перекладывал на плечи супруги. Она умела терпеть, не жаловаться на жизнь.

Деликатность, мягкость матери в соединении с жесткостью, настойчивостью и прагматичной деловитостью отца определили характер старшего сына — непреклонность его воли, целеустремленность, верность своему предназначению дополнялись добротой, сочувствием к людям и постоянными переживаниями по поводу человеческих пороков. По свидетельству много лет знавшей Аркадия Райкина и дружившей с ним актрисы Виктории Горшениной, характер у него был сложный. «В нем доброта порой сочеталась с жестокостью, небрежность в дружбе с людьми — с чуткостью, мудрость — с доверчивостью, граничащей с наивностью».

В Риге у них оставалось много родственников. После того как Латвия в 1940 году вошла в состав СССР, Райкины мечтали повидаться с ними. Но по разным обстоятельствам, в том числе и финансовым, поездку отложили на лето 1941 года...

Впечатлительный и любознательный мальчик рано проявлял самостоятельность и упорство в достижении цели. Однажды, побывав у отца на лесопилке, он был поражен развернувшейся перед ним картиной и решил показать лесопилку маленьким сестрам. Отправившись в путешествие, он рассчитывал по прибытии на место найти отца, который непременно должен был обрадоваться их появлению, и вместе с ним вернуться в город. Дорога была неблизкой — полтора часа рабочим поездом-«кукушкой», состоявшим из двух вагончиков и пыхтящего, фыркающего паровоза.

Путешествие чуть было не закончилось серьезной неприятностью. Отца на лесопилке не нашли — оказалось, он уже перешел на другое место. Девочки устали, проголодались, плакали и просились домой. Старший брат (ему было уже лет восемь) успокаивал их, а самому было страшно — денег на обратную дорогу у него не было. А главное — вернувшись на платформу, они выяснили, что поезда до утра не будет. Что делать? Где ночевать? Что будут думать родители? Аркадий понимал, что отец накажет его так, как никогда прежде, и это будет справедливо. Но чувство ответственности за сестер придавало ему энергии.

И все-таки им повезло. На путях стоял паровозик, на нем оказался машинист. Мальчик стал умолять отвезти их в Рыбинск. К его просьбам присоединился отчаянный плач девочек. Вернулись домой поздно, голодные, усталые, настрадавшиеся. К счастью, отца еще не было, и Елизавета Борисовна, обрадованная самим фактом появления живых и здоровых детей, ничего ему не сказала.

С Рыбинском связаны первые театральные впечатления Аркадия Райкина. В городе гастролировал театр, какой — теперь уже не установить. Давали «Шантеклера» Эдмона Ростана. Мальчик, конечно, ничего не знал ни о пьесе, ни о Ростане. Но театр привлекал и манил столь неудержимо, что он каким-то образом проник на спектакль.

Первый поход в театр отчетливо сохранился в памяти: сцена изображала птичник, артисты ходили в костюмах петухов и кур. А посредине сидел приятель Аркадия, Витя, и, ни на кого не глядя, строгал палочку. Ему повезло — у него во дворе снимали квартиру две настоящие артистки, они-то и привлекли мальчика к участию в массовке. Но скоро театр с его многоярусным залом сгорел, хотя и находился напротив пожарной каланчи.

Время было суровое: по стране шла революция, начиналась Гражданская война. Однако интерес к искусству не только не угасал, а, напротив, принял массовый характер. О множестве любительских трупп, появившихся в это время, известно не только из исследований по истории театра, но и из произведений художественной литературы и воспоминаний современников. Повсеместно и на фронте, и в тылу возникали любительские коллективы и студии. Несколько таких любительских трупп появилось и в Рыбинске.

Скромные, написанные от руки объявления о спектаклях всегда привлекали внимание юного Райкина. С посещением одного из таких любительских театров связана еще одна хорошо запомнившаяся история. Однажды, подхватив сестер, он отправился на «детский спектакль», который шел в помещении кинотеатра. Входом в зал служили железные ворота. Дети ушли к пяти часам, каким-то образом им удалось проникнуть внутрь. Спектакль начинался в семь, а в девять вернулся с работы отец и, не застав дома детей, волнуясь и сердясь, отправился на поиски. Кто-то подсказал, что их видели около «театра». И вот в тот момент, когда со сцены неслась веселая песенка, зрители услышали страшный грохот — это Исаак Давидович колотил изо всех сил руками и ногами в запертые железные ворота. Все повскакали с мест... Дверь распахнулась, и в зал влетел Райкин-старший. «Где мои дети?! Мыслимое ли дело играть в пьесе с пяти часов до девяти? Аркадий! Девочки! Я знаю, что вы здесь, — кричал он, бегая по центральному проходу и не обращая внимания на сцену, где актеры замерли, наблюдая новое, неожиданное представление. — А ну, марш домой!» Он схватил своих ревущих детей за руки, младшую взял под мышку и, возмущенный, выскочил из зала. Ощущение неловкости и стыда за поведение отца сохранилось надолго, но больше всего мальчик досадовал, что ему не дали досмотреть спектакль. «Всё равно подходит расплата — / Видишь там, за вьюгой крупчатой / Мейерхольдовы арапчата / Затевают опять возню», — приводил Райкин в своих «Воспоминаниях» строки А. А. Ахматовой в связи с одним из увиденных в детстве рыбинских спектаклей.