Первая советская атомная подлодка. История создания - читать онлайн книгу. Автор: Николай Мормуль, Лев Жильцов, Леонид Осипенко cтр.№ 50

С продуктами поступили так: утром каждый получал свою дневную порцию — прямо скажем, более чем скромную, — и дальше делал с ней, что хотел. Некоторые съедали сразу, другие растягивали на весь день. Правда, и у хороших едоков особого аппетита все эти дни не было.

Из спасательных средств обнаружили только четыре аппарата индивидуального дыхания — лишь четверо из отсека должны были заступать на посты по боевой тревоге. Но в одном из них баллончики, заправленные кислородом, оказались пустыми. И все же, по очереди дыша кислородом, нам всем удалось встать на ноги, откачать даже серьезно отравившихся моряков.

Из других полезных вещей нашли магнитофон, только музыку мы так и не послушали. Я тут же реквизировал батарейки — в отсеке была 2,5-вольтовая лампочка, которую с помощью батареек зажигали ненадолго. Но и этим фонариком попользовались недолго. Лишь несколько раз мы зажигали его, чтобы посмотреть иногда на переборку с девятым отсеком или просто друг на друга. А потом батарейки сели, и мы погрузились в полную тьму.

На второй день мы в последний раз связались с внешним миром. Я доложил обстановку командиру корабля Кулибабе и старшему в походе Нечаеву. Старый подводник дал мне несколько практических советов:

— Ты там, главное, гальюн обустрой. Пользуйтесь пустыми банками, а заливай все это дело гидравликой.

Мне приказали также принимать самые жесткие меры, если кто-то из „пленников“ не выдержит и попытается прорваться на „свободу“. Такая попытка могла закончиться гибелью для всех. После этого разговора телефон замолк совсем.

На третий день заточения начался ураган. Мы заранее как следует закрепили торпеды, чтобы при случайном падении не произошел взрыв, так что аврала в связи с непогодой не было.

В один из первых дней слег матрос срочной службы, начальник секретной части. Он жаловался на почки, его знобило. Именно на него и был израсходован обнаруженный среди припасов спирт. Мы пропитали им простыни, завернули матроса и навалили на него одеял. Больной пропотел и почувствовал себя лучше.

С самого начала я избрал своим местом постель у самой переборки с девятым отсеком. Ее состояние постоянно внушало опасения — от жара металл пузырился. Нам приходилось набирать в отсек через специальный заборник забортную воду и плескать ее на переборку для охлаждения. После этого мы некоторое время чувствовали себя, как в парилке, но люк остывал. Кроме того, с этого места я мог контролировать весь отсек и в случае паники помешать попытке выбраться наружу. На трех человек я мог полагаться, как на себя. Вязать нам никого, правда, не понадобилось, однако на пятый день нашего заточения ситуация стала критической.

Постепенно мы все начали замечать, что дышать становилось все труднее. После пяти-шести шагов ощущение было такое, будто ты пробежал десяток километров. У всех постоянно болела голова от углекислого газа, но боль становилась все сильнее. Видимо, первый и центральный отсеки были загазованы настолько, что подача воздуха стала невозможной.

Сначала мы надеялись, что это временные трудности. Но время шло, а положение только усугублялось. Кто-то предложил испытанный способ: намочить носовые платки мочой, зажать ими лицо и попытаться проскочить через загазованные девятый и, возможно, восьмой отсеки. Однако мне удалось убедить желающих испытать судьбу, что после едва закончившегося пожара и пронесшегося урагана вряд ли через отсеки можно пробраться быстро. К исходу дня мы тем не менее попрощались, некоторые даже поручили заботу о своих ближних тому, кто уцелеет.

Оставалась лишь одна надежда на товарищей, которые, наверное, знали, в каком положении мы оказались. Но смогут ли они помочь нам?

Они сделали невозможное — к вечеру 28 февраля поступление воздуха в десятый отсек было восстановлено. А на следующий день мы услышали за бортом шум винтов — это подошли спасательные суда.

Надо сказать, что если темнота отняла у нас зрение, то слух вполне позволял ориентироваться во времени. День начинался с ритмичного шума мотора — к девятому отсеку подходил для осмотра катер. Примерно через час над лодкой зависал вертолет, значит, уже светло. Объявлялся подъем, хотя была ли в нем нужда? Все эти дни прошли в таком нервном напряжении, что практически никто из нас не спал — так, иногда отключались на несколько минут.

Важно было чем-то занять людей, поэтому распорядок у нас оставался флотский. После завтрака все в полной темноте принимались за приборку отсека — лодка обильно потела, и все металлические части приходилось протирать досуха; проверялась продолжавшая беспокоить нас переборка девятого отсека. Потом отправлялись за добыванием воды, а еще несколько человек шли пошарить за баллонами воздуха высокого давления. Когда лодка стоит на базе, запасливые подводники всегда норовят, как белки, сделать запасы на время похода и прячут там банки с консервами. Сразу скажу, что все эти попытки в полной темноте оказались безуспешными.

Сохранили мы и круглосуточную вахту. Кто-то постоянно находился на связи на аварийном телефоне, который так больше и не заговорил, и еще один моряк дежурил у переборочной двери. Основной задачей этого вахтенного был контроль за ее температурой, но оставалась и надежда услышать за нею голоса пришедших вызволить нас спасателей. Однако лишь на второй или третий день девятый отсек посетила аварийная партия. Потом огонь разгорелся еще сильнее, и надежда наша угасла.

День заканчивался для нас, когда над морем спускалась темнота, и слышимые нами работы прекращались.

Помимо вахтенных обязанностей время мы проводили в бесконечных разговорах. Матросы в подробностях рассказывали свою жизнь на гражданке, один из них постоянно веселил нас анекдотами и сценками из жизни.

Так проходил день за днем, и постепенно мы потеряли им счет».

Борьба продолжается

Все это время в центральном посту в сложнейшей ситуации принимали решения командир БЧ-5 Миняев и командир корабля Кулибаба. Именно благодаря их хладнокровию удалось сохранить лодку и спасти многих людей. Позднее их действия будут самым тщательным образом проанализированы комиссией. Часто такое расследование заканчивается увольнением, Кулибаба же был награжден орденом Красного Знамени.

Вскоре над кораблем начали летать разведывательные самолеты «Орион». А первое судно — сухогруз «Ангар-лес» — подошел лишь через двое суток.

Шторм уже разыгрался вовсю, когда спущенный с сухогруза спасательный катер попытался подойти к лодке, чтобы передать буксирный конец. Двух мичманов — Красникова и Бекетова — тут же смыло. К счастью, их сразу же вытащили за страховочные концы. Волны бросали лодку, как щепку.

Все это мы узнали позднее, когда личный состав «К-19» удалось эвакуировать на большой противолодочный корабль «Вице-адмирал Дрозд», имеющий на борту вертолет. Шторм к тому времени разошелся так, что мачты корабля порой скрывались за гребнями волн. И подводники просто не поверили своим глазам, когда над рубкой завис вертолет. С него на тросе спустили груз: аппараты индивидуального дыхания, продукты, теплую одежду, фонарики и даже бидон с горячим кофе! Вертолет прилетал еще и еще. Инструкции запрещают полеты в штормовую погоду, но экипаж — Крайнов, Семкин и Молодкин — знал, что каждый вылет может означать чью-то спасенную жизнь.