Крым 1944. Весна освобождения - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Ткаченко cтр.№ 107

— Что — конвой? — ворвался Вербовский в центральный пост.

— Дымы судов, товарищ командир! — доложил Глотов, уступая Вербовскому место у перископа.

— Только и всего? — Вербовский был явно разочарован.

—Дыма без огня не бывает, — ввернул Иван Акимович, прибежавший в центральный пост вслед за командиром.

Командир смотрел в перископ минут десять, но никаких команд не подавал. Подводная лодка шла прежним курсом и с прежней скоростью. Курс же наш был таков, что если бы дымы принадлежали конвою, то с каждой минутой мы все больше и больше упускали бы возможность атаковать врага. Я отчетливо видел это по карте и шепотом сообщил Ивану Акимовичу.

— Надо бы доложить ему, — ответил он, — но... с его самолюбием прямо беда... Как бы хуже не было.

— Я тоже так думаю, — согласился я с комиссаром, — может быть хуже.

— Однако, — Станкеев будто читал мои мысли, — сейчас не до шуток. Доложи командиру свои расчеты.

— Есть, — с готовностью ответил я и обратился к Вербовскому: — Товарищ командир, следует ложиться на курс двести восемьдесят градусов. В противном случае, если конвой идет вблизи берега, мы можем к моменту его визуального открытия оказаться вне предельного угла атаки.

— Молчать! — раздалось в ответ. — Не мешайте работать!

— Я только доложил свои расчеты, товарищ командир!

— Ваша обязанность — иметь расчеты наготове! Когда потребуется, вас спросят!

— В мои обязанности входит также докладывать свои соображения командиру, — обиделся я.

— Молчать! — повторил Вербовский, не отрываясь от перископа. — Еще одно слово, и я вас выгоню из отсека.

— Есть! — недовольно буркнул я, глянув на озадаченного Стан-кеева.

В отсеке водворилось молчание.

Паузу прервал Вербовский, вдруг обнаруживший фашистский конвой. Он произносил данные о движении врага с таким волнением, что я с трудом улавливал смысл его слов. И тут мне стало ясно, что возможность атаки упущена вследствие неправильного предваритечь-ного маневрирования.

— Мы находимся за предельным углом атаки, — немедленно доложил я командиру, — следует лечь на боевой курс и попытаться...

Вербовский оборвал меня и приказал рулевому ложиться на совершенно другой курс, решив, видимо, уточнить данные о конвое, хотя времени для этого явно не оставалось.

— Так атаки не получится! — вырвалось у меня.

— Вон из отсека! — гневно крикнул Вербовский. — Отстраняю вас! Передать дела Любимову!..

Я передал таблицы, секундомер и все остальное штурману и отошел в сторону.

Идя под водой новым курсом, почти параллельным курсу конвоя, “Камбала” все больше отставала и, наконец, потеряла всякую возможность занять позицию для залпа и атаковать единственный в конвое транспорт.

Поняв свою ошибку, Вербовский попробовал ее исправить и приказал лечь на боевой курс и приготовиться к атаке.

Но тут допустил ошибку боцман Сазонов, который перепутал положение горизонтальных рулей и заставил лодку нырнуть на большую глубину, чем следовало. Вербовский набросился на него чуть ли не с кулаками. Но боцман так и не смог привести лодку на заданную глубину. Командир прогнал его с боевого поста и поставил другого члена команды.

На этом неприятности не кончились. Старшина группы трюмных перепутал клапаны переключения и пустил воду в дифферентной системе в обратном направлении. Вербовский обрушился и на него.

Наконец растерялся рулевой сигнальщик и некоторое время продержал корабль на курсе 188 градусов вместо 198 градусов.

Когда, наконец, в центральном посту все успокоились и командир получил возможность глянуть в перископ, конвой был уже неуязвим.

Вербовский долго смотрел в перископ “Камбалы ", шедшей далеко позади конвоя, который, вероятно, даже и не подозревал, что в районе его следования находится подводная лодка.

В отсеке все молчали, избегая смотреть друг другу в глаза. Было стыдно не только за провал, но и за бахвальство и самоуверенность, в чем каждый из нас в той или иной степени был повинен, когда мы находились еще в базе, а также на переходе и на позиции».

Противоречивость оценок командира прослеживается и в других фрагментах воспоминаний Я.К. Иоселиани. И здесь уже совсем неясно, в какой степени Карбовский является прообразом Вербовского:

«Наш командир считался одним из лучших подводников, а центральный пост “Камбалы " на всех учениях показывал хорошую выучку и слаженность».

«В нашем соединении Вербовский был единственный убеленный сединами командир подводной лодки. Он имел большой опыт работы с людьми, но возраст брал свое. Бывали случаи, когда он настолько уставал, что даже не мог вращать перископ, и мне приходилось помогать ему. Состояние нервной системы Вербовского также оставляло желать лучшего. Он быстро раздражался ^[8]».

«Вербовский обладал одним крупным недостатком: он считал, что никто из подчиненных не способен подсказать ему что-нибудь дельное». (Цит. по: Иоселиани Я.К. Огонь в океане. Изд-во «Мерани», 1975. С. 254, 257).

Второй поход состоялся с 27 ноября по 16 декабря 1941 г. на ту же позицию № 24.

Военные историки, подробно разбирая детали похода, отмечают следующее:

«Стремясь загладить допущенные тогда промахи, в результате которых 31 октября была сорвана атака транспорта противника, командир лодки настойчиво маневрировал вдоль прибрежного фарватера, в 2—3 милях от берега, а после получения (6 декабря) радиограммы о предполагавшемся переходе судов противника открытым морем на трое суток перенес район патрулирования в восточную часть позиции. Но ни там, ни у берега не было обнаружено транспортов противника, а встречавшиеся в большом числе мелкие шхуны, прикрывавшиеся турецким флагом и явно занятые перевозкой грузов противника, были слишком малоценным объектом для атаки, не говоря о том, что нельзя было ради такой атаки открывать противнику присутствие нашей лодки на позиции.

Патрулируя у берега, лодка несколько раз проникала в район мыса Зейтынбурну, где особенно легко было определять свое место и вести наблюдение за судоходством. В ночь на 14 декабря подводная лодка Щ-216 оставила позицию и ушла в Туапсе.